На пару мы всё-таки попадаем, правда с опозданием на десять минут, но нас оправдывает то, что препод опаздывает на пятнадцать. Я говорила, что люблю свой университет? А, точно, говорила.

Илья, у которого как раз заканчивается заседание, привычно шлёт сообщения, и мне стоит неимоверного труда поддерживать заданный ранее тон общения. Незачем напрягать его раньше времени и заставлять думать, что не так, вместо действительно важных вещей.

Бэт, засунув любопытный нос куда не просят, фыркает почти мне на ухо, шустро отодвинувшись от локтя:

— Такой романтичный, ужас просто. Он о чём-нибудь кроме своей работы разговаривать умеет?

Вообще-то умеет, но доказывать это подруге, которая явно настроена против мужчины, занятие нудное и бесполезное, так что я молчу, продолжая набирать очередное сообщение.

— А ты Фею расскажешь? — у Лизки определённо шило в одном месте, потому что подвигается обратно она спустя две минуты. Да, я засекала.

— О чём?

— Не тупи! Об Илье же.

— Нет.

— Как нет?

— Как да, только наоборот.

— Ты дура?

— Господи, ну чего ты от меня хочешь? — перешёптываться приходится спрятавшись за широкой спиной одногруппника, но она ведь не отвяжется. — Отправить ему уведомление заказным письмом? Так мол и так, такого-то числа собираюсь…

— Не юродствуй, — теперь от локтя приходится уворачиваться мне, — я серьёзно. Его это тофже как бы касается.

— Вот именно что «как бы». Вот как расстанусь, так и скажу. Может быть. Если он к тому моменту перестанет обижаться фиг пойми на что.

Лиза вновь фыркает, только на этот раз как-то иначе, не намекающе, но что-то вроде. И я отрываюсь от тетради, в которой создавала видимость написания лекции.

— Бэт?

— М?

— Не «му», а говори давай, ты что-то знаешь!

— Да ничего я не знаю, с чего ты взяла-то?

— С того, что я тебя как облупленную знаю. Говори, говорю!

— Тихо, спалят же! Просто я как-то советовала ему подольше тебя поигнорить, может мозги бы заработали, — взгляд «и ты, Брут», она игнорирует, — но Фей сказал, что с радостью, но не получается. И даже самая дикая злость на тебя проходит через несколько дней сама собой.

— О…

— Ого! Цени, какой мужик на тебя запал. Это ж такой размах для фантазии в семейной жизни, а? Особенно когда ты сама зараза мстительная.

— Останина, Артемьева, я вам не мешаю? — прежде, чем я успеваю отреагировать, громогласно уточняет в микрофон преподаватель.

— Извините, Кирилл Константинович, — хором выдаём мы.

И замолкаем на оставшуюся часть пары, ибо заработать лишний вопрос на экзамене не хочется никому.

Обновление от 08.01.2017

Лизка оказывается права — на этот раз кошака хватает на три дня. Ради справедливости стоит заметить, что его наверняка хватило бы на дольше, только в субботу приезжают мои родители, а утраивать тотальный игнор перед ними Фей, очевидно, не считает возможным.

Вообще, от моего родного города до нынешнего места проживания немногим больше пяти сотен километров, так что я предполагаю, выедут они рано утром и доберутся уже после обеда. По факту же телефонный звонок раздаётся уже в девять, прервав мой прекрасный крепкий сон.

Недовольно угукнув в трубку, я с трудом понимаю суть вопроса о каком-то номере и какой-то квартире, умудряюсь машинально что-то ответить и даже попытаться уснуть обратно. И лишь примерно через пару минут просыпаюсь окончательно, рывком садясь на кровати. Приехали? Вот блин!

Выпутаться из одеяла получается раза со второго, сначала едва не задавив кота, а потом закопав его в залежах псевдолебяжьего пуфа. И, помотав головой для скорейшего её прихода в норму, топаю к шкафу на поиски халата. Всё же короткая ночнушка не то, в чём стоило бы разгуливать в присутствии родителей, когда в доме водится посторонний парень. Вернее, когда я сама вожусь в доме постороннего парня. Ну, и светить татуировку тоже хотелось бы меньше всего.

Дверь слегка приоткрыта (Люцик, да когда же ты научишься её закрывать?!), так что жалобный писк дверного звонка мне удаётся расслышать, пусть и с трудом. А вот метнуться её открывать — нет. Поскольку пока я шустренько застёгиваю последние пуговицы на груди, из прихожей раздаётся звон ключей, а затем уверенное, совсем даже не сонное феево:

— Сергей Александрович, Каринэ Георговна, доброе утро. Проходите, пожалуйста.

Вот тут-то меня выметает быстрее скорости звука, и чёрт с ним, с этим халатом. А этот гад не соврал, информацию он правда собирать умеет. Даже узнал, как на самом деле зовут маму, хотя по факту для большинства она давно Карина Георгиевна, для простоты запоминания. И большей лояльности, кстати, тоже…

Ну а в следующую секунду я проношусь метеором по коридору и висну на шее у папы. Была бы в пижаме, ещё и на спину залезла, как в детстве, благо разница в габаритах до сих пор это позволяла.

— О, поднять подняли, а разбудить забыли? Привет, ребёнок!

— Приве-е-ет!

Получив по поцелую в обе щеки и расплатившись одним — в макушку, папа ставит меня обратно на ноги, давая возможность напасть с объятиями на маму, и тут уж парой чмоков не обойтись. Я люблю папу, но при этом являюсь стопроцентной маминой дочкой. И сейчас не собираюсь отлипать от неё в ближайшие минут пять, не меньше. Вот только у самой родительницы, похоже, совершенно другое мнение на этот счёт.

— А лохматущая, — нацеловавшись, она тоже трепет меня по многострадальной макушке. — Кристюш, у тебя тут скоро совы гнездо совьют.

— Пфф, тогда подстригусь под троечку и всех делов, — радостно вливаюсь я в любимую нашу тему.

Вот только на этот раз число оппонентов множится в геометрической прогрессии.

— Нет!

Оторвавшись от маминого плеча, в которое с восторгом утыкаюсь носом, вдыхая знакомый аромат духов, я с удивлением смотрю на Фея. То, что папа против короткой стрижки, это давно понятно, а вот с чего бы это подобное заявление делать моему соседушке, а? И вообще, захочу — в зелёный покрашусь, нашёлся приказчик!

— Под троечку не нужно, а вот краситься пора, — снова убирая лохматые пряди, так и норовящие свалиться на лицо, констатирует счастливая обладательница натуральных чёрных волос, которых ни разу в жизни не касалась кисть с краской.

— Ага, я на следующую неделю как раз записалась. Так, ну чего мы в дверях? Пойдёмте-пойдёмте-пойдёмте завтракать.

— Иди лучше умывайся, а я пока что-нибудь приготовлю? — вносит рацпредложение родительница. — Тимофей ведь не откажется проводить нас на кухню?

Фей, скромно не отсвечивающий у стенки, склоняет утвердительно голову, вид при этом имея буквально аристократический, ни больше ни меньше, даже несмотря на обычные домашние штаны и затрапезную футболку. Князь Кошаковский, вы на него посмотрите.

Но привести себя в порядок и правда нужно, да и спорить с мамой занятие на редкость бесперспективное, так что приходится принимать её вариант и отчаливать в сторону ванной, оставив пращуров в чутких (ха!) и заботливых (два раза ха!) руках. Надеюсь, за пять минут он ничего лишнего не наболтает…

Управиться за пять минут, конечно, не получается. Так что когда я, посвежевшая и похорошевшая, появляюсь на кухне, так уже вовсю витает аромат оладушков, первую партию которых на пару поглощают папа и Фей, умостившиеся за столом. Да, на барном стуле папуля выглядел бы забавно, что тут скажешь.

— Ребёнок, я вижу твои глаза, ну надо же! — восхищается мой дорогой тролль, отрываясь от кружки с кофе.

— Накрашенные даже, смотри-и, — хвастливо хлопаю я ресничками, почти сразу отчаливая к плите. — Так, а мне, а мне оладушек?

— Сейчас будет, — переворачивая четыре золотистых лепёшки, обещаем мама. — Нальёшь нам пока чай?

— Да, сейчас заварю.

Надо сказать, на зелёный меня когда-то подсадила именно мама. С кофе у нас изначально отношения сложные были, его в семье кроме папы никто не любит, но вот мы раньше пили только чёрный, максимум каркадэ. И переход дался непросто, поначалу моя мнение не отличалось от кошаковского, с его «сеном». Но потом ничего, втянулась и другой сейчас кажется странным и невкусным.