С т а р и к: Почему? Что с тобой произошло?

А б и д: Этот мужчина! Разве ты его не видел? Почему твоё сердце открылось ему? Почему он тебя поразил? Потому что он мужчина, потому что он - не раб, он отказался быть рабом! Он отказался склонить голову даже один раз в своей жизни! Если бы только я отказался, как он... если бы только я один-единственный раз в жизни оказал сопротивление!

С т а р и к: Но теперь он поплатится своей жизнью.

А б и д: Неважно, поплатится или не поплатится - главное, что он оказал сопротивление, отказался покоряться, сказал "нет"! Этого достаточно! Я должен был тоже сказать "нет" и поплатиться своей жизнью... Но я оказался бессилен, бессилен!

С т а р и к: Все мы бессильны перед властью, сынок. Нам отдают приказы, а мы должны подчиняться.

(Снова появляется чужак. Он один, Османа с ним нет. Старик и Абид поражённо смотрят на него.)

С т а р и к и А б и д (в один голос): Вы вернулись?! Вы, а не он?!

С т а р и к: Боже мой... Я чувствовал - такого, как вы, непросто убить.

А б и д: Я чувствовал - Осман не сможет вас убить.

С т а р и к: Садитесь, сын мой, садитесь и отдохните, вы, наверное, устали. (Чужак садится рядом с ними.) Что случилось? Расскажите нам.

Ч у ж а к: Я шёл рядом с Османом, заглянул ему в глаза и понял, что он что-то задумал. Он занёс меч, чтобы ударить меня в спину, но я увернулся, и он пронзил мечом воздух и упал на землю.

А б и д: Вы убили его?

Ч у ж а к: Нет, я помог ему встать и спросил, почему он хотел меня убить. Осман признался, что выполнял приказ халифа. Я простил его, но Осман всё равно боялся, что если вернётся без моей головы, то халиф прикажет его казнить.

С т а р и к: И что же он сделал, бедняга?

Ч у ж а к: Я сказал ему: "Беги", но он спросил: "Куда? Я не знаю ничего, кроме своей родины..." Потом он нанёс себе удар мечом. Я не успел его остановить.

А б и д: Осман убил себя?!

С т а р и к: Бедняга...

А б и д: Да покоится он с миром... Бедняга не он, а тот, кто живёт в унижении, не умирая и не убивая себя.

Ч у ж а к: Мне очень жаль Османа, и жаль, что я не смог его остановить. Но я кое-чего не понимаю...

А б и д: Чего же?

Ч у ж а к: Почему аль-Хаким хочет меня убить? Я ничего не сделал и никогда раньше не был в этом городе.

А б и д: Вы его не знаете... Аль-Хаким терпеть не может всех мужчин, кроме себя.

Ч у ж а к (удивлённо): А как же все мужчины, что живут в городе?

А б и д: Он оскопил нас и превратил нас в рабов.

С т а р и к: Это город рабов, господин мой. Разве вы о нём не слышали?

Ч у ж а к: Нет...

А б и д (умоляюще): Возьмите меня с собой, господин, не бросайте меня здесь! Да, я раб и евнух, но я хочу освободиться! Я больше не могу выносить несправедливость... Освободите меня, господин! Освободите меня и возьмите с собой! (горько плачет.)

С т а р и к (успокаивает Абида): Возьмите его с собой, господин. Теперь, освободившись, он больше не сможет жить здесь. А он освободился, да! Посмотрите ему в глаза. (Поднимает лицо Абида.) Посмотрите - видите, он освободился! Это больше не взор раба, господин мой, он больше не будет рабом. Возьмите его с собой, в землю свободных... А я... я... (вытирает слёзы.) Я тоже хотел бы освободиться, но не могу, не могу... (плачет.) Если бы я был молод, как он, может, я смог бы... Но я уже совсем старый... (сдавленно рыдает. Чужак печально и подавленно глядит в землю. С противоположной стороны сцены входит согбенная, пожилая мать с небольшим светильником в руке. Она опирается на клюку и слабым, едва слышным голосом взывает:)

М а т ь: Один мужчина, милостивый Боже... Один-единственный мужчина, Боже милосердный... Неужели в этом городе больше не осталось мужчин? Всего один мужчина...

Ч у ж а к (торопливо встаёт): Кажется, ей нужна помощь. (Спешит к старухе, а старик и Абид следуют его примеру.) Что с вами, матушка?

М а т ь: Я ищу мужчину, который спасёт мою дочь.

Ч у ж а к: А что случилось с твоей дочерью?

М а т ь: Она умирает, медленно-медленно... Неужели нет мужчины, который её спасёт?

Ч у ж а к: А где ваша дочь, сударыня?

М а т ь: Во дворце.

Ч у ж а к: Отведите меня туда. (Берёт мать за руку и собирается с ней уходить.)

А б и д (чужаку): Отправляясь в замок, вы рискуете жизнью!

Ч у ж а к (улыбаясь): Я постоянно рискую жизнью, Абид. Жди меня здесь, я вернусь к вам. (Уходит, держа пожилую мать за руку.)

М а т ь: Благослови тебя Бог, сынок... (утирает слёзы.) Благослови тебя Бог. Сердце говорило мне: есть, есть на свете мужчина! Невозможно истребить всех мужчин на свете... Должен остаться хотя бы один.

Занавес

(Дворец аль-Хакима. Кругом совершенно темно, лишь один-единственный луч света падает на царицу Джаннат, которая сидит на полу посреди зала, качает на руках воображаемого ребёнка, воркует и кормит его грудью.)

Ц а р и ц а: Ты проголодался, малыш? Ничего, у меня много-много молока... Прикладывайся к моей груди как следует и соси. Видишь, оно течёт рекой, рекой... (Крепко сжимает ребёнка. У дверей появляется её пожилая мать, а за ней - чужак. Мать очень осторожно указывает на дочь, затем прячется за пологом у окна. Некоторое время чужак стоит на месте, ошеломлённо глядя на царицу, затем медленно подходит к ней. Та поднимает голову и с радостным удивлением смотрит на него.)

Ц а р и ц а: Это ты?

Ч у ж а к: Это ты?

(Царица встаёт, медленно приближается к нему, как будто ведомая незримой силой. Они стоят лицом к лицом, пристально рассматривая друг друга, не веря своему счастью, а затем сжимают друг друга в объятьях.)

Ц а р и ц а: Наконец-то ты пришёл!

Ч у ж а к: Я не мог не прийти.

Ц а р и ц а: Почему ты так долго шёл?

Ч у ж а к: Я не знал дороги.

Ц а р и ц а: Но теперь ты её узнал?

Ч у ж а к: После многих трудностей.

Ц а р и ц а: И ты теперь не пропадёшь?

Ч у ж а к: Мы увидимся весной.

(Не размыкая объятий, они идут в опочивальню царицы и закрывают за собой дверь. Мать хочет выйти из-за полога, но слышит голос аль-Хакима, который приближается ко дворцу снаружи вместе с ослом, и остаётся за пологом. В пустой зал входит аль-Хаким би-Амриллах, кладёт рядом с ослом подушку, садится на неё, прижимается щекой к щеке осла и гладит его по шее.)

А л ь - Х а к и м (ослу): Ах, Мавлюд, как же я устал... Все эти рабы - как животные: сильны телом, но совершенно лишены мозгов. Только с тобой я могу поговорить в этом городе; только ты меня понимаешь; только ты со мной споришь. Как я презираю этих рабов! Ни один из них не способен спорить со мной, ни один не способен сказать "нет"; все только и говорят, что "да, господин, слушаю и повинуюсь"! Ни один не говорит нет! Я всех их презираю, только тебя уважаю. Ты - единственный, кто иногда качает головой и говорит мне "нет". Помнишь, как ты рассердился, когда я забыл купить для тебя благовония? А помнишь, как ты лягнул меня, когда я забыл взять тебя с собой на прогулку в пустыне, как обычно? Как же я люблю, когда ты сердишься, и трясёшь головой, и лягаешь меня! (продолжает гладить осла по голове и шее.) Как же я люблю отдыхать, беседуя с тобой, Мавлюд... раскрывать тебе свою душу... С тобой я могу говорить о чём угодно, ты один знаешь, каков я на самом деле... Ненавижу этих рабов. Ненавижу за их слабость передо мной, за унижение, в котором они живут... Они думают, я - бог! Представляешь, Мавлюд? (Усмехается.) Они почитают меня как бога, представляешь? (Внезапно приходит в отчаяние.) Как я люблю, когда ты смотришь на меня с такой жалостью. Ты один меня жалеешь... А я один среди всех людей страдаю. Я так боюсь, что кто-нибудь поднимет голову и посмотрит мне в глаза... Так боюсь, что кто-нибудь узнает... узнает, что я... (Склоняет голову к ногам осла, будто пытаясь спрятаться.) Я теперь так боюсь взгляда Джаннат... Так боюсь, что она посмотрит мне в глаза... посмотрит мне в глаза. (Прижимается к ослу с жалким видом, дрожа от страха.) Я так боюсь, так страдаю... Только ты знаешь, как я мучаюсь, только ты... (Сдавленно плачет, умоляюще смотрит на осла и спрашивает:) А тот чужак? Что тебе о нём известно, Мавлюд? Зачем он сюда пришёл? Зачем? Думай, думай! Ты единственный, кто умеет думать, единственный, кто разумен; остальные - рабы, тела без мозгов! (Прикладывает ухо ко рту осла.) Расскажи мне об этом мужчине, расскажи, мне страшно, страшно... У него странные глаза, они излучают зло. Если бы ты только их видел... (Закрывает себе глаза рукой.) Мне страшно! Не могу забыть его глаз... Скажи, что мне делать, что мне делать? Только ты можешь мне это сказать, только ты говоришь мне правду! Почему Осман задерживается? Что с ним случилось? (Вытирает слёзы рукавом, сморкается в платочек. Затем, посидев ещё немного, встаёт и, опираясь на осла, начинает толкать его в сторону своей опочивальни.) Отвези меня к моей постели, Мавлюд. Я устал, устал... (Входит вместе с ослом в свою опочивальню и закрывает дверь за собой. Пожилая мать выходит из-за полога с потрясённым видом и протирает глаза.)