Мелодией виолончели мы наслаждались до позднего вечера. Каждый вечер с тех пор.

========== Глава 34. ==========

К концу осени сеньор Сантана, скрепив сердце, повысил меня из должности парня, на котором его сын отрабатывает ругательства, до мелкого подпевалы, исполняющего минимальные обязанности в самом крупном латиноамериканском картеле.

В то время как Наземникус крутил свои дела, буквально воруя у картеля прибыль, меня распределили в отрасль иную, не в наркоторговлю, и даже не в контрабанду.

На место работы меня отвезла атташе старика Сантана: женщина тридцати пяти лет, выглядевшая, как самый обыкновенный офисный работник: шифоновая блузка, строгая юбка, туфли на высоком каблуке и накинутый на плечи красный пиджак.

— Чем я буду заниматься? — поинтересовался я.

Сильвия, так звали атташе, сжала руль своего белого «Ламборджини» и несколько отошла от темы.

— В Англии вы занимались прямыми продажами, я права?

— В книжном магазине, — подтвердил я. — Судя по вашей ухмылке, к прямым продажам меня не подпустят?

Сильвия легонько кивнула и притормозила на светофоре.

— Не поймите неправильно, но у вас нелестная репутация, как у мелкого барыги, — улыбнулась атташе.

— Потому что я мешал кокаин с мелом?

— Мешают все. Ваша беда в том, что вы попались на этом.

«Логично» — согласился я.

Но вопрос оставался открытым.

Как я узнал от самого мафиози, за время его «болезни» картелем управляет атташе от его имени. В ее распоряжении офис в небоскребе, сотни подчиненных, все активы картеля и, насколько я понял, Сильвия входит в десятку самых богатых женщин Латинской Америки.

— Чем вы занимаетесь в офисе? — полюбопытствовал я. — Просто, я работал подпольно и без такой организации.

— В мои обязанности входит составление отчетности, транснациональная логистика и еще очень много вопросов, которыми вас не хочется грузить, — уклончиво ответила Сильвия. — Вам, вероятно, больше интересно, где вы будете работать?

— Очень даже.

— Мы почти приехали, не хочу портить вам сюрприз.

Милая женщина, но ни на один мой вопрос она не дала четкого ответа.

— Я слышала, что вы приструнили Альдо, — произнесла она, выровняв руль. — Выпишу вам премию.

Я даже растерялся.

— Я не приструнил его, — пожал плечами я. — Он все такой же…

— Мерзкий избалованный садист с отсутствующим воспитанием?

— Ну да, — смутился я. — Так что не знаю, кто вам сказал, что я его приструнил.

— Он давно не стрелял по животным и каждый вечер проведывает отца, — заметила Сильвия. — Это не просто прогресс, дорогой мой, это фантастические метаморфозы.

Я не стал отвечать, выдавив из себя вежливую улыбку.

Оставшиеся десять минут мы ехали молча, и, наконец, машина остановилась где-то в рыночном квартале.

Я вышел на душную улицу и поправил очки.

— Сюда, — позвала Сильвия, ключом открывая дверь одного из магазинов.

На секунду мне показалось, что я снова буду продавать наркотики в книжном магазине, но промахнулся на два пункта: во-первых, как мне не раз сказали, к наркотикам меня не подпустят, а потому я буду просто что-то продавать, во-вторых, это оказался не книжный магазин. Совсем не книжный магазин.

— Да вы, блядь, издеваетесь, — прошептал я, разглядев неоновую вывеску и плакат похабного содержания.

— Проходи, — кивнула Сильвия, открыв дверь.

В магазине было темно, но, стоило моей руке нашарить выключатель и включить свет, я разглядел витрину и только подтвердил свою догадку.

— Это интим-магазин.

— Да, это интим-магазин.

Я моргнул, не в силах оторвать взгляд от витрины, где в ряд по возрастанию стояли резиновые аналоги некоторых частей мужского тела. Сильвия искривила губы в короткой усмешке, но тут же снова приняла совершенно непринужденный вид.

*

— Вы отправили меня резиновыми хуями торговать?! — рычал я, расхаживая по комнате старика Сантана. — За что вы так со мной?

Мафиози нахмурился.

— Тебя что-то смущает?

Обнаглев за все время настолько, что легко позволял себе крепкие словечки да еще и в адрес Диего Сантана, я был настолько вне себя от ярости, что даже не смутился от того, что, зайдя в спальню симулянта в инвалидной коляске, с порога бросил в него один из резиновых товаров своего магазина.

Вероятно, меня бы расстреляли, если бы мафиози не расхохотался, увидев мой гнев.

— Я понимаю, вы мне не доверяете, и правильно делаете, — шипел я. — Я приехал сюда с Флэтчером, который сосет деньги из вашего картеля, а это худшая моя характеристика.

— Ну да, — кивнул старик Сантана, откупорив бутылку вина.

— С вашей стороны это верно, что вы не подпускаете меня к торговле наркотиками, раз один раз я оплошал.

— Молодец, парень, у тебя светлая голова.

— Но вы могли распределить меня куда угодно! — вспыхнул я. — В контрабанду, в заказные убийства, в торговлю оружием, в отмывание денег, но вы отправили меня продавать извращенцам плетки и резиновые органы!

Мафиози протянул мне бокал вина и кивком пригласил выпить.

Я сгоряча осушил сразу половину одним глотком.

— Согласен, может я и не похож внешне на потенциального члена вашего картеля, но это не значит, что продавать ху… Господи-Иисусе, какое шикарное вино! — восхитился я, облизав губы.

— Виноградники Сантана, — фыркнул старик. — Еще бы, лучшее вино страны.

И подлил мне еще.

Вино и правда было чудесным, как это я раньше не распробовал. У меня даже ярости поубавилось.

— Во-первых, не переоценивай себя, в твои годы я строил империю, занимаясь организацией просящих милостыню, — наставительно сказал мафиози. — Во-вторых, работа в магазине временна, у продавца, который работал до тебя, отпуск.

— Хоть за это спасибо.

— А в-третьих, это тебе наказание за Альдо.

У меня подкосились ноги.

Если кто-то, а может и сам Альдо, рассказал старику о моих методах воспитания, основанных на рукоприкладстве и унижении, то мне пора копать себе могилу и переодеваться во все чистое.

— Сеньор Сантана, я не знаю, как это получилось, — взвыл я. — Это не прощают, я знаю, но если бы вы позволили мне объясниться…

— Да он меня заебал уже своей виолончелью! — мученически простонал мафиози, утратив грозный вид.

Я широко раскрыл глаза и пару раз хлопнул себя по груди, чтоб удостовериться, что я не сплю и мне не послышалось.

— Прошу прощения?

— Я не знаю, что ты сделал, для того, чтоб Альдо решился меня проведывать, но я в восхищении, парень, — признался Диего Сантана. — Но каждый вечер в течение двух месяцев он играет мне на виолончели, а когда у него заканчивается репертуар, он начинает по новой, ведь я же, якобы, ничего не понимаю и своих не узнаю.

Я не удержался и расхохотался, представив, что для неподвижно сидящего в коляске человека, смотрящего вдаль невидящим взглядом, ежевечерний концерт слышится как заезженная пластинка.

— Это ваше наказание, сеньор Сантана, — сказал я. — За симуляцию.

Старик Сантана отмахнулся и поднес к губам бокал.

Я тоже сделал глоток вина, присев в кресло.

— Раз уж я подвел тебя к разговору об Альдо…

И опять мне поплохело.

Ведь, по сути, мог ли Альдо проговориться телохранителям, горничной, атташе, да кому угодно, хоть даже «парализованному» отцу о том, что я треснул его по его холеной роже?

— Через два дня ты должен будешь вытащить его из дома на весь день, — тоном, не требующим дополнительных вопросов, заключил сеньор Сантана.

Что это значило, я знал с самого начала, но, признаюсь, в свете довольно приличного пребывания в доме мафиози, я и позабыл, что Диего Сантана планирует устроить здесь вендетту за жену и слитые конкурентам секреты.

Я сдержано кивнул. Но мысли мои уже лихорадочно вертелись вокруг еще несуществующего плана: как вытащить Альдо из дома на весь день (!) и не проговориться о кровавом побоище?

С другой же стороны, Альдо — сын мафиози, он прекрасно знает, насколько опасными людьми и грязными деньгами окружен. Пацан, по сути, закаленный: ему всего пятнадцать, а он видел и голову своей матери, насаженную на пику у ворот, и раненого отца, который, по официальной версии, медленно умирал в инвалидной коляске, и не смущается общества молчаливых телохранителей, и сам довольно жестокий. Ну узнает он о бойне в четверг, ну и что? Его тонкая душевная организация пошатнется?