========== Глава 1. ==========
— Куда говорить?
— Просто говори, сын мой.
Альбус усмехнулся и, на всякий случай, перекрестившись лишний раз, мало ли, вдруг святой отец наблюдает за ним, устроился поудобнее на жесткой лавке и, бегло оглядев тесную кабинку для исповеди, поинтересовался:
— Святой отец, а все, что я расскажу, вы, часом, не сболтнете полиции?
— Никоим образом. — Преподобный Стокс явно хотел бы уже начать, но этот бледнолицый грешник и его сотня вопросов…
— Просто я впервые буду изливать священнику душу, — протянул Ал. – И, уж поверьте, если бы не пришлось крестить сына, меня бы здесь не было. А мой лучший друг, на всю голову католик, сказал, что во время крестин должны быть чистые помыслы и…
Преподобный многозначительно кашлянул в кулак.
Альбус, поняв, что как бы пора уже что-то говорить по делу, ведь Луи его не выпустит из церкви, если тот не исповедается, глубоко вздохнул и, подавив желание закурить (и закурил бы, но пепельницы не было), произнес:
— Короче говоря, мне было семнадцать лет…
***
Да, мне, правда, было семнадцать. И я помню эти суетливые дни перед первым экзаменом Ж.А.Б.А., когда невольно превращаешься в ботана-отличника, не вылезающего из-за баррикад конспектов и книг, днюешь и ночуешь в библиотеке и спишь по три часа раз в два дня, вместо подушки подкладывая под голову тяжеленный справочник.
Как сейчас, помню свой страшный набор экзаменов: заклинания, Защита от Темных Искусств, травология, трансфигурация, зельеварение и нумерологию. Преподаватели словно озверели, нагружая домашними заданиями вдобавок к самостоятельным занятиям и подготовке к Ж.А.Б.А., и я, постоянно заливая в себя крепкий кофе, бегал по библиотеке, от стеллажа к стеллажу, от книги к книге, зубря что-то, уже и не помню что, записывая в конспект недостающие темы, строча бисерным почерком метровые шпаргалки.
Я хотел стать мракоборцем. Ну, или честнее, папа хотел, чтоб я стал мракоборцем. Я же понятия не имел, чем вообще буду и хочу заниматься по жизни, а пост мракоборца…ну, солидно, круто, прибыльно. Да и папа поможет, если что. Тем более, что у меня пока еще не развился нервный тик, когда меня называли в обществе не Альбусом, а «сыном Великого Гарри Поттера!».
Вот я и учился. Уверен, я выглядел как какой-нибудь типичный школьный задрот, по крайней мере рядом с моим лучшим (или худшим? Нет, все же лучшим, какой бы гнидой он ни был) другом Скорпиусом.
Этот кадр, холеный представитель чистокровной аристократии, которого немыслимым чудом занесло на Гриффиндор, каждый Божий вечер проводил лежа на диване в Общей гостиной и, сжимая зубами тлеющую сигарету, брынчал что-то томное и нагоняющее сон на гитаре. Или же просто смотрел в потолок. Или же просто спал. Или же пропадал в Выручай-комнате с Доминик, своей любовью всей жизни, как оказалось позже, к моему удивлению.
Черт подери, как я ему завидовал! Малфой никогда не задумывался ни о чем. Нет, он вообще включал голову редко, но Ж.А.Б.А. была для него «непринужденным периодом», который «как-нибудь да переживем». По сравнению со Скорпиусом, у меня была очень даже неплохая стартовая позиция: я хоть знал, что меня ждут в любом из кабинетов Отдела Мракоборцев. Скорпиус, тоже не имеющий никакого понятия, о том, чем вообще он будет заниматься по жизни, списал все на «дед все порешает» и выбрал себе для сдачи чудный набор экзаменов: прорицания, заклинания, травологию, историю магии, изучение маглов и зельеварение.
Куда ты собрался идти с таким набором, Скорпиус?
Ответ прост — никуда.
Мы вместе сдали зельеварение: я — путем усилий и силы списывания, Скорпиус просто поулыбался перед обожающим его профессором Слизнортом. Вместе преодолели травологию: я честно учил и написал все, что требовалось, Скорпиус же просто угрожал бедному пугливому профессору Долгопупсу тем, что сейчас перережет орущей мандрагоре горло, если ему немедленно не поставят его заслуженные «Выше ожидаемого».
Я могу долго описывать эту сумасшедшую экзаменационную пору, но доберусь все же до сути дела, и поведаю о том, как произошло мое знакомство с миром наркотиков, в котором я, спустя годы, увяз, и из которого не собираюсь вырываться.
То, что Скорпиус покуривает веселящие травки, я знал. Более того, не надо быть гением, чтоб догадаться: достаточно было послушать Малфоя минут пять и понять, что тот курит и курит часто. Курил Скорпиус действительно часто, мастеря самокрутки из «Ежедневного Пророка», и если раньше, курсе на пятом, курил он тайком, то в туалете, изливая душу Плаксе Миртл, то в совиной башне, то за хижиной Хагрида, то на седьмом курсе стал наглее. Нет, конечно, он не дымил в кабинете суровой профессора МакГонагалл, закинув ноги на стол, но в гостиной курил запросто, при мне и при остальных гриффиндорцах. Единственным человеком, от которого Малфой скрывался, была, пожалуй, Доминик. Но от гриффиндорской башни до когтевранской далеко, поэтому спокойствие за сохранность своей травки никуда не девалось.
Это был вечер перед очередным экзаменом. Я лихорадочно учил нумерологию, расхаживая по гостиной, а Скорпиус, которому тоже завтра нужно было идти на экзамен, сидел в мягком кресле перед кофейным столиком и, что-то искал в кармане брюк.
— Ну хоть сделай вид, что готовишься, — протянул я, оторвавшись от книги.
— Я и готовлюсь, — буркнул Скорпиус.
— К чему?
— К прорицаниям.
Я даже книгу захлопнул и взглянул в сторону друга, так мне стало интересно, как можно готовиться к этому откровенно идиотскому предмету.
И чуть не выронил тяжелый фолиант на пол.
Скорпиус склонился над горкой белого порошка, пакетик которого нашарил в кармане, и с помощью ненужной в Хогвартсе кредитной карты из кошелька, формировал дорожки.
— Ты что, охренел? — выдохнул я, оглядываясь по сторонам, вдруг кому-нибудь не спится в этот поздний час.
— Спокойно, Ал, — усмехнулся Скорпиус и, смотав клочок пергамента в трубочку, тоже оглянулся.
Я, подскочив к столику, одним махом смел кокаин на пол, невзирая на протесты друга о том, что я срываю его подготовку к прорицаниям. Зарядив Скорпиусу мощный подзатыльник, я, пообещав ничего не говорить Доминик, затолкал его в спальню для мальчиков и, плотно закрыв двери, вернулся к нумерологии, которую успел за эти пару минут подзабыть.
Но на этом инциденте знакомство с кокаином не завершилось, более того, только начиналось.
Последняя, самая последняя школьная вылазка в Хогсмид обещала обернуться грандиозной пьянкой (Скорпиус готовился к ней больше, чем к Ж.А.Б.А.), однако я провел этот день не в теплой «Кабаньей голове», пропахшей скисшими напитками и чем-то острым, напоминающим какое-то дешевенькое моющее средство. Я честно пытался: вот мы сидели всем седьмым курсом Гриффиндора за угловым столиком и шумно что-то обсуждали, хохотали, изредка прихлебывали теплый до безобразия огненный виски. К нам подсаживались и редкие посетители, которые явно не были студентами. И это напрягало, особенно меня, как самого трезвого и здравомыслящего.
Пока я отмахивался от пузатого колдуна в дорожной мантии, который предлагал мне купить голову кентавра, заспиртованную в бочке, Скорпиус, схватив за руки нашу однокурсницу, прошмыгнул мимо сонного бармена и заскочил в комнатку позади барной стойки.
Зная характер друга, я уже приблизительно догадывался, что происходит в той комнате и, оттолкнув колдуна, ринулся было следом, дабы предотвратить акт измены избалованным сынком малфоевского рода моей кузинe Доминик, но бармен, встрепенувшись, зыркнул на меня недобрым взглядом и перегородил мне путь своим щуплым телом.
— Ну ладно, — вздохнул я, и уселся обратно на стул.
Скорпиус и однокурсница вернулись примерно через десять минут. Я уничтожающе взглянул на друга, который, впрочем, не заметил этого, и хотел было снова устроить воспитательный момент…ну так уж сложилось, что я носился со Скорпиусом, как нянечка, иначе бы он сел на шею всему Гриффиндору своими придурями. Но заметил, что воспаленные глаза друга бешено метались в глазницах, словно тот наблюдал за беготней мышей по столу, и вдобавок это белобрысое несчастье часто потирало длинный нос резким движением бледной руки.
