— Ты серьезно думаешь, что у меня нет ни единого вопроса к тебе?

Я моргнул.

— Если ты снова о том, где я был семь лет, то, кажется, тебе все объяснили, — жестко ответил я. — И вообще, у меня стресс, я не готов об этом говорить.

— Почему у тебя стресс? — мирно спросил отец.

— Я семь лет пробыл в заложниках у колумбийского картеля.

Наши взгляды встретились.

— Ты не веришь мне? — холодно спросил я. Совсем без отчаянья, с которым этот вопрос может задать настоящий заложник.

— Я не знаю, Ал. — А вот в голосе отца звучало отчаянье. — С одной стороны, это все объясняет, но с другой… то, что случилось два дня назад в больнице…

Я снова закурил.

— Что именно заставило тебя усомниться? — спокойно спросил я, хотя глаз, чувствую, задергался. — То, что я по возвращении тут же ввязался в очередную авантюру Скорпиуса, то, что из архивов министерства пропал дневник Фламеля, то, что нас задержали в старом сарае, обвинив сначала в варке наркотиков, а потом доставили в больницу с подозрением на сибирскую язву?

— Нет, это как раз настолько в духе вашей со Скорпиусом дружбы, что я даже не поперхнулся чаем, когда узнал об этом, — скупо заметил отец. — Но мне хотелось бы знать, каким образом произошел ваш побег из больницы.

— Ты был там, ты все видел.

— Кто этот человек с фургоном, почему он был тебе должен и какого черта у тебя взялось оружие?!

Я почесал лоб и вскинул брови.

— Папа, если у тебя есть вопросы или сомнения, — спокойно сказал я. — Напиши Сильвии в МАКУСА, она курировала дело о моем похищении. Хоть я и видел ее всего пару раз, она показалась мне нормальной.

— Какой Сильвии?

— Ну… которая меня привезла. Мисс Кармара, — нетерпеливо пояснил я. — Тетка в пиджаке.

И, поймав взгляд отца, осекся.

На плечах Сильвии не было пиджака, когда мы явились в министерство.

— Обливиэйт, — быстро сказал я, нацелив палочку на отца прежде, чем успел даже подумать.

*

Как вы уже поняли, святой отец, боязнь того, что кто-то узнает обо мне больше, чем нужно, достигала уровня паранойи. Сколько раз я стирал родителям память? Десять? Больше. Лишь когда я заметил, что их самочувствие ухудшается, решил для себя пока не появляться в поле их зрения, чтоб не провоцировать на новые вопросы.

Зато я определенно стал мастером Заклятия Забвения.

Наверное, обманывать родителей — мое кредо. В этом я, пожалуй, переплюнул мастера лжи, Скорпиуса Малфоя.

Я снова нашел приют в проклятой квартире на Шафтсбери-авеню, и, надо признаться, что остановиться там не стало ошибкой: после нашего со Скорпиусом побега из магловской больницы с помощью моего мафиозного прошлого (даже рассказывать не буду, не поверите) правда обо мне раскрылась друзьям как-то сама собой. Хоть я и опустил множество деталей, уместив правду о своей жизни в одно предложение, мои соседи по квартире имели представление о том, что я зарабатываю не совсем легальным способом, а мне стало необычайно легко, словно с плеч упал целый горный хребет.

Но вот уж кто для меня раскрылся за последние семь лет моей жизни, так это Лили, младшая сестра, которую я и за члена семьи-то не считал, так она мне была неприятна в школьные годы.

Я совершенно забыл то, что эта невысокая рыжая зараза хоть и не знала о том, чем занимался я семь лет, но прекрасно знала, что ни в каком заточении колумбийской мафии я не был, более того, Лили пила шампанское на моей свадьбе. По сути, Лили — это бомба замедленного действия: раскрой она рот, и моя легенда полетела бы к чертям.

Но Лили не раскрыла.

И даже когда я выпалил Скорпиусу и Луи правду, Лили тоже старательно таращила глаза в удивлении.

Не знаю, чем руководствовалась Лили, но я куплю ей остров за то, что она молодец.

Есть у меня теория, почему истинную жизнь Альбуса Северуса Поттера восприняли скорее с реакцией: «Ну, окей», нежели: «ГОСПОДИ-БОЖЕ, ОН НАРКОТОРГОВЕЦ!». Все дело в том, что в квартире на Шафтсбери-авеню варили эликсир бессмертия, и моих соседей уже ничего удивить не могло.

Я склонил голову.

— Мы варили эликсир бессмертия, — повторил я.

— Ну, окей, — ответил преподобный.

— Точнее, мы пытались создать философский камень, чтоб возродить из мертвых невесту Скорпиуса Малфоя.

— Меня уже ничего не удивляет, — признался священник.

А у вас крепкая психика, святой отец.

Но то ли еще будет.

*

Еще несколько месяцев спустя

Скорпиус Малфой стянул с себя мою рубашку и с остервенением протянул мне в обмен на свой ремень.

— Осторожнее, это Гуччи, — проскрипел Скорпиус, когда я тряхнул ремнем так, что чуть не отпала бляха.

— Заткнись, Альдо.

— Чего?

— Прости, — буркнул я, поняв, что оговорился. — Всегда забываю твое имя.

Луи наблюдал за нами с плохо скрываемой улыбкой.

— Вот только скажите, что смена тел не пошла вам на пользу, — буркнул со стены портрет Николаса Фламеля.

— Меня арестовали за торговлю наркотиками, — ответил Скорпиус.

— А меня чуть не обесчестил аристократ Селвин, — поддакнул я. — Фламель, молчите, ради Бога.

Я, не застегивая рубашку, налил себе виски, а Скорпиус, нацепив свой холенный ремень, одарил меня снисходительным взглядом.

— На часах — восемь утра, а ты уже хлещешь. Мне кажется, у тебя проблемы с алкоголем.

— А мне кажется, что ты давненько не ходил нахуй, — огрызнулся я.

Луи снова улыбнулся.

— Я за тобой еще каждый грамм кокаина в магазине пересчитаю, — ворчал я.

— А я — опись имущества в мэноре проведу, вдруг ты что-то спер, тебе не привыкать к криминалу.

— Разошлись по разным углам, — гаркнул Луи, когда мы со Скорпиусом чуть не кинулись душить друг друга.

Скорпиус послушно отошел на кухню, сверля меня таким тяжелым взглядом, будто я задолжал ему гору денег.

«Ничего» — трясясь от ярости, уверил я себя. — «И не таких ломали».

— Лорд Селвин его щупал… радовался бы, когда тебя, Ал, еще пощупает чистокровный волшебник, — протянул Скорпиус, разглядывая свое отражение в выпуклой стороне ложки.

Я отчаянно пытался не вестись на явную провокацию. Получить от меня в морду, а потом громко звать Луи на помощь — стратегия Скорпиуса по выживанию меня из квартиры. Пока стратегия не работала.

— … и вообще, Ал, твое такое отношение к лорду Селвину выставляет тебя не в лучшем свете. А ты часом не латентный гомосексуалист?

— Спокойно, — сказал Луи, вскочив с кресла и загородив мне путь к Скорпиусу.

— Я ему просто втащу.

— Успокойся, — сжал мои плечи Луи, да так сильно, что у меня колени подкосились. — Это же Скорпиус. Попиздит сейчас немного и успокоится.

Скорпиус гаденько захихикал.

Меня успокаивало только то, что Скорпиус пока так и не заметил, что я вот уже месяц как подмешиваю ему в кофе мышьяк. Вот и снова, думая о мышьяке, я с остервенением взял стакан с виски.

— Тебе жена звонила, — послышался голос Скорпиуса, как раз заваривающего кофе.

Я пожал плечами. Но, осознав и трижды прокрутив в голове сказанное, поперхнулся виски и закашлялся, как в припадке.

— Я на свою так же реагировал, — понимающе сказал Луи.

Но я его не слышал.

Дрожащими руками прижав к уху мобильный, я слушал гудки и нервно пристукивал ногой им в такт.

— Камила? — прошептал я, когда абонент, на номер которого я перезвонил, наконец-то ответил на вызов.

— Протри свой мозжечок тряпочкой от пыли, Поттер, ты деградируешь.

Я очень смутился.

— Здравствуйте, Сильвия, — сказал я, узнав строгий, но чуть насмешливый голос.

И тут же взглянул на дверь, убедившись, что она заперта.

— Как вы узнали, что на первый звонок отвечу не я? — прошептал я.

— Ты живешь в квартире с двумя людьми, которые, чисто гипотетически, могут иметь доступ к твоему мобильному. Вероятность того, что с первого раза именно ты ответишь на звонок — один к трем, а это повод для того, чтоб перестраховаться, — ответила Сильвия. — Я же говорю, ты деградируешь.