— Доброе утро! — объявила Рита, перешагнув через порог.

Я вскинул брови, впустив ее в дом.

Во-первых, само появление Риты ну вот просто так, не предвещало ничего хорошего.

Во-вторых, что самое главное, доверия не вызывало принесенное блюдо в фольге: готовила репортерша отвратительно, а сам факт неожиданной щедрости и внимания напрягал еще больше.

— Я пришла забрать некоторые свои вещи, — ответила Рита, вручив мне блюдо.

— Если это на втором этаже, то, может быть, мы это еще не сожгли, — сухо ответил я, прикидывая, сразу выкинуть еду или тактично потерпеть, пока гостья не уйдет.

Цокая каблуками, Рита вошла в гостиную и ахнула.

— И ты здесь, дорогой!

Финн, беливший потолок, не слезая со стремянки, вскинул брови и закусил тлеющую во рту сигарету.

— Ты кто? — буркнул он.

Рита закусила напомаженную губу и метнула в него шальной взгляд.

Я чуть блюдо не выронил.

— У нас ремонт, идите нахуй, — огрызнулся Финн, спустившись со стремянки.

Но Рита как не слышала, сверля Финна взглядом сквозь стекла своих очков.

Я наблюдал, как этот новоорлеанский Аполлон, вытирает кухонным полотенцем побелку с рельефного живота, и меня осенил священный ужас.

Грубый, необразованный, курящий беспредельщик — точная копия Наземникуса Флэтчера.

Рита — вдова Флэтчера.

Финн отныне сказочно богат.

Рита вдруг принесла нам еду.

— Финн, оденься, — гаркнул я. — Где твои манеры? К нам пришла старая шаболда!

Финн редко со мной спорил, поэтому послушно направился на второй этаж.

Я дружелюбно улыбнулся Рите.

— Сын Наземникуса, — сказал я. — Такая же сволочь.

— С его смазливым личиком это совершенно нормально.

Насколько плохое нужно иметь зрение, чтоб назвать небритое лицо Финна смазливым, я не стал задумываться, лишь прищурился.

— Ты правда надеешься, что твое престарелое тело соблазнит его и ты в очередной раз станешь богатой женой?

— Не завидуй моему шарму, Поттер, — произнесла Рита.

Я облокотился на дверной косяк и усмехнулся.

— Могу открыть тебе один секрет, — шепнул я. — Касается плана по затаскиванию Финна в твою спальню.

— С чего тебе мне помогать?

— Хочу десять галлеонов, — улыбнулся я, протянув ладонь.

— Грабеж, — буркнула Рита, но все же полезла в сумочку за кошельком.

На ладонь мою опустились золотые монеты.

— Он гей, — раскрыл секрет я, сжав руку до того, как Рита догадалась сгрести галлеоны обратно.

Лицо репортерши посерело.

— Ты врешь.

— Мое дело сказать. Ну, ты можешь проверить. Но лично я сомневаюсь, что твое старая тушка смоет с него всю голубизну.

— Верни деньги.

— И не подумаю. Это моральная компенсация за то, что ты чуть не надругалась над Финном.

Оскорбленная Рита Скитер, демонстративно схватила принесенное блюдо и вышла из дома, хлопнув дверью.

— Не ломай двери, старая нимфоманка! — крикнул я, высунувшись из окна. — И передай вшивым родственникам Флэтчера, что если кто-то еще собирается лечь под Финна ради наследства — пусть встанут в очередь за мной!

— Че? — протянул Финн, чуть не споткнувшись на лестнице.

— Фигура речи, — поспешил пояснить я, закрыв окно. — Давай, за ремонт.

Впрочем, ремонт мы не закончили до сих пор, потому как атташе Сильвия, явившись за нами через пару дней, принесла нехорошую весть о том, что нас ждет командировка.

*

Командировка выдалась в США, а именно в город Фресно, штат Калифорния. Задача была простой: сопровождать фуру с товаром картеля и проследить за тем, чтоб этот товар начал продаваться.

Такие дела я прокручивал не в первый раз, побывав таким образом, практически во всех странах Латинской Америки, а когда же выдалась возможность поколесить еще и по США, я несказанно обрадовался.

Но я был разочарован, когда на экскурсии времени не оказалось, а город Фресно оказался бедным на достопримечательности, но богатым на бездомных, грабителей и хулиганов. Впрочем, работа есть работа, я приехал не по скверам ходить и не по музеям прогуливаться.

Неприятность, святой отец, случилась в тот момент, когда мы оказались обмануты заказчиком партии наркотиков: полицейские устроили засаду, в результате которой мы потеряли фуру и получили срок.

Я, Альбус Северус Поттер, получил срок за наркотики!

Честно, я бы рад вам во всех подробностях рассказать о том, как проходила операция, о том, как нас задержали, о том, как проходил быстрый суд, о том, как я надеялся, что нас просто депортируют… но я от ужаса не помню подробностей.

Знаете, бывает такое, когда от страха отшибает все эмоции, тело словно парализует и ты просто хлопаешь глазами, выглядя как придурок.

Я боялся тюрьмы: во-первых, это ниже моего достоинства, сидеть в камере, а, во-вторых, фильмы, книги и рассказы Финна сформировали в моей голове образ тюрьмы. И вот я, сжимая дрожащими руками сложенную оранжевую робу, стою в светло-зеленом коридоре перед надзирателем и судорожно дышу.

Это притом, что вопреки всем стереотипам ко мне служащие тюрьмы относились хорошо. Никаких избиений, унижений.

Но сам факт того, что я в тюрьме, держу в руках оранжевую робу, смотрю сквозь стекла очков на заключенных, которые по большей части выше, старше, сильнее и крупнее меня — все это не просто пугало. Это был священный ужас, наверное — новая ступень в карьере бандита, когда боишься тюрьмы.

А Финн, клянусь Богом, как в своей стихии! Все, чем он не был доволен, так это приказом надзирателя вытащить из уха и носа кольца и спрятать в коробку. Снять чертовы кольца!

Понимаете эту разницу восприятия, святой отец? Я вздохнуть нормально не могу, так меня трясло, а Финн немножечко взгрустнул, доставая из носа серьгу.

Вообще Финн уникальный человек. Он рассказывал про свой тюремный срок с такой ностальгией, словно человек, грезящий о своих счастливых буднях, несмотря на все ужасы заключения: обыски, болезни, избиения, тюремные банды, своя система отношений в этом изолированном обществе. Финну даже оранжевая роба шла.

— Да успокойся, — усмехнулся Финн, сев на нижний ярус кровати возле меня. — Еще ничего не случилось.

— Еще, — прошептал я, глядя в стену.

— Не ной, тебя вообще могли определить отдельно от меня, и твоим сокамерником был бы какой-нибудь маньяк. Я, помню, сидел с Альфредо: о, этот хуев дед снял кожу с двадцати парней и…

— Спасибо, Новый Орлеан, мне гораздо легче.

Финн хлопнул меня по спине, явно едва сдерживая улыбку, и поднялся на ноги.

— Намучу нам сигарет, — сказал он.

Я даже не знаю, хорошо это или нет, что нас в камере не закрывали на ключ. С одной стороны, я не был ограничен четырьмя стенами. С другой же, если я выйду в общее помещение ко всем заключенным нашего блока, смотреть футбол или чем они там занимаются, то рискую оказаться избитым или зарезанным.

С узкой койки я не вставал не знаю даже сколько часов, прикидывая, где спать безопаснее: на нижнем ярусе, где я лежал, или стоит согнать с верхнего Финна. В голове словно туман — лежишь, слушаешь, как кто-то ходит в коридорах, как громко кричат заключенные в общей комнате.

— Ну че как? — В камеру вернулся Финн и бросил мне блок сигарет.

— Я домой хочу, — прошептал я, глядя в стену.

— Да сколько там того срока осталось? Лет двадцать, не больше.

— Финн, залезь в койку и тихо умри.

Но Финн, кажется, решил, что ситуация, в которую мы попали, может и должна быть использована как месть мне за многочисленные издевки.

— Короче, тема такая, — сказал Финн, сев на кровать возле меня. — Если хочешь отсидеть нормально — завоюй авторитет. Сложно было найти еще большего дрыща, чем ты, но я нашел.

И протянул мне короткий нож.

— Пырнешь его.

— Да пошел ты, — отмахнулся я.

— Ну как хочешь, — пожал плечами Финн, вскарабкавшись на верхний ярус. — Осторожней вечером в душе.

Я резко вскочил на койке.

— В смысле?

Финн, усмехнувшись, снова пожал плечами.