Прижав к груди красную папку, я вышел из машины и направился к вилле. Сильвия, бросив охраннику ключи, последовала за мной.

— Довольно вопросов о моем прошлом, — улыбнулась атташе, когда я раскрыл было рот. — Лучше скажи мне, как дела с Камилой?

И вы туда же…

— Я не давлю на тебя, — заверила атташе, приветственно кивнув Финну, когда мы вошли в дом. — Просто хочу сказать, что мне тебя даже жаль.

— Почему?

— Если ты думаешь, что вытащил счастливый билет, то это не так. Камила очень тяжелый человек.

— Я уже понял, — вздохнул я.

Финн усмехнулся и сел неподалеку от нас, чистить пистолет.

— Амортенция? — спросила Сильвия, закинув ногу за ногу.

Все еще было непривычно, что она говорила со мной на «одном языке», поэтому я снова замялся на время.

— Да, — наконец признался я. — Иначе просто…

— Я понимаю, — кивнула атташе. — Но если чувства настоящие, Амортенция не поможет.

— Я не люблю ее.

— Это хорошо, — хмыкнула Сильвия, налив себе кофе. — Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кому ты не нужен. Ты можешь быть для него кем угодно: лучшим другом, советником, голосом разума, защитой. Ты будешь всегда рядом, видеть, как он счастлив с кем-то другим, будешь наблюдать за тем, как растут его дети, полюбишь этих детей, но всегда будешь знать и помнить, что тебе нет места ни в его сердце, ни в его постели.

— Вы чего? — нахмурился я.

— Я не с тобой разговариваю.

Финн и стоявшая с подносом горничная переглянулись. Поймав мой прищуренный взгляд, Финн поспешил покинуть нас.

— С горничной, не с твоим же телохранителем, — фыркнула Сильвия. — Так вот, я к чему. Не думай, что брак с Камилой — золотая жила.

— Фиктивный брак, — напомнил я.

— Фиктивный. Но тебе пока рано о нем думать. Ты думай о том, что побыстрее заделать дону Сантана внука, чисто формально стать мужем Камилы, быстро развестись и улететь отсюда первым же самолетом.

Сильвия подняла маленькую белую чашку и спокойно сказала:

— Потому что это не твоя жизнь. Не сына Гарри Поттера.

— Джимми Старлинг не знает никакого Гарри Поттера, — усмехнулся я. — И уж точно не состоит с ним в родстве.

Мы молча пили кофе, сверля друг друга взглядами, когда я, наконец, решил прервать затянувшуюся паузу.

— Вы прислали мракоборца из МАКУСА ко мне? А я все гадал, как они узнали.

— Я просто хотела отправить тебя домой, — не стала отпираться Сильвия. — Жаль мистера Тернера, он всего лишь исполнял свой долг.

— И зачем вы отправили его на верную смерть? — поинтересовался я.

— Ты показался мне не очень надежным собутыльником сеньора Сантана. Приехал издалека, вместе с Флэтчером, быстро втерся в доверие, узнал тайну о бесполезности инвалидной коляски.

— Вы не доверяете мне?

— Такова моя работа, — пожала плечами атташе, опустив чашку на столик и поднявшись на ноги. — Впрочем, ты завоевываешь доверие. Видишь, даже документы тебе в руки даю. Мне пора, Поттер.

И, стуча тонкими каблуками черных туфель, зашагала к двери.

— Сильвия, — протянул я.

Атташе обернулась.

— Возьмите другую машину, — посоветовал я. — Видите ли, десять минут назад Финнеас Вейн покинул нас, чтоб перерезать вашему транспортному средству тормозной шланг.

— Очень интересно, — вскинула брови атташе. — Заговор?

— Я тоже не доверяю вам, Сильвия. Вы показались мне слишком надежным человеком сеньора Сантана. И очень халатным мракоборцем, который позволил себе прятать Омут памяти в своем кабинете фактически перед глазами у немагов, — улыбнулся я. — Надеюсь, вы понимаете, что я верен картелю так же, как и вы. И лучше вам не вызвать подозрений у зятя сеньора Сантана и уж тем более не недооценивать его верность.

Темные губы Сильвии дрогнули в озорной улыбке.

— Я возьму «Мерседес», — сказала она. — Надеюсь, там с тормозами все в порядке.

— Надейтесь, кто же может лишить вас надежды.

Атташе вышла из дома, и я лениво проводил ее взглядом, пока она не махнула водителю и не села в черный «Мерседес».

— Я не подрезал тормоза, — послышался голос Финна, который вернулся в гостиную.

— Я знаю, мой недалекий друг. Потому что мы об этом не договаривались.

— Но ты сказал…

— Это был блеф, тупица, — холодно сказал я. — Давно ей пора уяснить, что я больше не барыга с улицы.

— А кто ты? — фыркнул Финн.

— Отец ребенка, который подарит мне картель, — улыбнулся я, достав из бара бутылку без этикетки. — Винишка?

Финн мотнул головой и, пошарив в кармане потертых джинсов, вытащил мятый лист бумаги, выдранный из блокнота.

Я, налив себе вина, вскинул брови.

— Обоюдность, — с выражением отрапортовал Финн, подглянув в листик краем глаза. — Значит нечто общее для обеих сторон соглаше…

— Финн, что с тобой?

— Ты сам сказал выучить, — вразумил меня телохранитель, показав мне бумагу с терминами. — «Обоюдность» и «нежность». Вот. Я почти выучил.

Закрыв лицо руками, я затрясся в беззвучном смехе.

— Что?

— Ты безнадежен.

Сделав глоток из бокала, я отмахнулся от воспринимающего все всерьез сквиба и мученически взглянул в сторону лестницы.

Камила Сантана, покачивая бедрами, спускалась ко мне, вызывая у меня в своем декольтированном платье лишь одно желание: помолиться.

========== Глава 40. ==========

Полгода спустя

— Нет! — крикнула Камила Сантана и, рыдая так громко, что могла заглушить своим плачем пароходную сирену, подхватила подол своего снежно-белого платья.

В свадебном платье моя фиктивная жена напоминала скорее нарядный торт, нежели женщину мечты. Платье огромное, роскошное: пышное (отчего округлые формы Камилы казались еще более выразительными), невообразимо длинное (в подол можно было дважды замотать меня), расшитое жемчугом и поблескивающими фианитами, оно выглядело настолько безвкусно в своем великолепии на смуглой силиконовой красавице, что я никак не мог смириться с тем, что это моя невеста.

Невеста находилась в том состоянии, когда готова была крушить все вокруг, чем собственно и занималась: запустив в нас туфлю на высоком каблуке, она, снова подхватив подол, рухнула на колени и забилась в рыданиях, уткнув красивое лицо в ладони.

А причина тому была проста: с утра Камила Сантана решила примерить сшитое ведущим модным домом платье и обнаружила, что оно на ней не застегивается.

— Милая, — осторожно сказала Сильвия, опустив руку безутешной невесте на плечо. — Можно его расшить.

Плач Камилы сорвался на хрип. Старик Сантана скривился от такого звука и тяжело вздохнул.

— Немного расшить, — поправила атташе. — На пару сантиметров…

— Свадьбы не будет, — заявила Камила и, поднявшись на ноги, прошагала в гардеробную и скрылась за ширмой.

— Да ёб твою мать, — прошипел сеньор Сантана. — Камила! А ты не прихуела?

— Диего! — укоризненно покачала головой Сильвия.

— Действительно, дон Сантана, не задавайте девушке риторические вопросы, — протянул я, все еще не понимая, что я здесь делаю.

Камила выглянула из-за ширмы, явив свое лицо с потекшей от слез тушью и, взяв у горничной шелковый халат, шмыгнула носом.

— Я спокоен, — сделав глоток виски, уверил себя старик Сантана. — Я спокоен… Дочь моя, скажи, в чем проблема расшить платье или купить новое?

— Я не выйду замуж жирной.

— Ты беременна, — напомнил я.

Камила метнула в меня уничтожающий взгляд.

— А это кто? — нахмурилась она.

— Я муж твой будущий.

Снова чуть не зарыдав (оценив перспективы замужества, не иначе) Камила завязала пояс халата.

— Я не выйду замуж на пятом месяце, — уперлась она. — Чтоб все говорили, что Камила Сантана залетела?

Снова сделав большой глоток коньяка, старик Сантана глубоко вздохнул.

— Я говорил тебе делать свадьбу полгода назад? — спросил он. — Что ты мне ответила?

— Папа!

— Папа был прав!

— Папа всегда прав, — кивнул я. — Камила, ну хорош уже.

Но без Амортенции в организме Камила обращала на меня и мое мнение не больше внимания, чем на летающий по ветру пакетик, поэтому пропустила фразу мимо ушей.