— Это, доктор, — ответил Спок, оглядываясь на верстак позади себя — они были в маленькой лаборатории ионных исследований на второй палубе, — низкоуровневый протонный волно-индукционный генератор.

— О, — сказал Маккой. — И как я сразу не догадался?

Он забросил ногу на ногу, с явным интересом наблюдая, как Спок обернулся — будь он человеком, его движение можно было бы назвать раздражённым, — и начал тщательно перебирать разложенные на столе инструменты.

— Что-нибудь потеряли?

— На этом столе, — ответил Спок, — ровно две целых и семь десятых минуты назад находился микросварочный аппарат — я положил его сюда как раз перед вашим приходом.

Он выпрямился, тёмные V-образные брови резче обычного сошлись к высокой переносице под сдвинутыми на лоб защитными очками.

— Это уже четвёртый случай необъяснимого исчезновения инструментов за последние восемнадцать часов. Вчера с этого стола пропали ультразвуковой ключ, кристалло-оптический трансмиттер и двадцать четыре сантиметра селенитовой проволоки, хотя я точно помню, что положил их сюда.

Маккой застонал.

— Только не говорите мне, что оно начинается и здесь!

Спок вскинул бровь в ожидании разъяснений.

— Сестра Чепэл говорит мне, что из лабораторий исчезают вещи и потом обнаруживаются в самых невероятных местах, вроде моего планшета, который оказался в дезинфекционной камере, куда уже много дней никто не заходил.

— Или баллон метоамилина, исчезнувший из ксеноэкологического склада и попавший в вентиляционные ходы в каюте доктора Гордон?

Маккой неловко отвёл взгляд.

— Ну, и это тоже.

— Как она, доктор?

— Ещё очень слаба. Говорит, что понятия не имеет, как к ней попал газовый баллон, но к тому времени, как он был опустошён, она уже несколько часов спала. Газ не имеет запаха. Чистая случайность, что она проснулась, чистая случайность, что Ухура тоже была на ногах, когда Хелен послала ей сигнал. Поскольку сейчас в лазарете больше никого нет, Крис и лейтенант Ухура по очереди дежурят рядом с ней. Учитывая, что она наш единственный источник информации о Пигмисе, можно смело предположить, что наш чужак предпримет ещё одну попытку.

— Согласен, — отозвался Спок. Он взял со стола аппарат точечной сварки и, прищурив один глаз, принялся осторожно настраивать луч с помощью коллиматора, чтобы по возможности заменить исчезнувший инструмент, который был ему нужен. — И всё же, в сущности, у нас очень мало улик, связывающих чужака — или различные эффекты полтергейста, наблюдаемые на корабле — с покушением на убийство доктора Гордон.

— Да ладно вам, Спок, — отмахнулся Маккой. — Не будете же вы снова утверждать, что у нас на борту клингонский шпион?

— Я бы не стал выдвигать столь опрометчивые теории, не имея достаточно данных, — строго ответил Спок. — Но при возникновении феномена полтергейста очень часто отмечаются случаи появления и исчезновения предметов, однако до сих пор не зарегистрировано ни одного случая, чтобы с этих предметов стирали отпечатки пальцев.

Он опустил очки на глаза и склонился над индукционным генератором. Раздалось резкое шипение, когда он начал приваривать тончайшие проволочки на место.

— Именно по этой причине, — продолжил он несколько минут спустя, снова оторвавшись от работы, — я хотел бы попытаться установить контакт с этим существом. По крайней мере, мы могли бы получить некоторую информацию о том, что оно собой представляет, и расширить наши познания о фауне Пигмиса — если оно попало на борт с Пигмиса, что кажется вполне разумным предположением. Оно определённо проявляет столь же высокий — если не превосходящий — уровень интеллекта, что и сами пигмины, а его умение скрываться от наблюдения служит более чем достаточным объяснением того, почему доктор Шорак не упомянул его в своих отчётах. В лучшем случае мы могли бы получить свидетеля покушения, если допустить, что чужак и злоумышленник — не одно и то же лицо.

— А если они одно и то же лицо, — возразил Маккой, — вы подвергнете себя бог знает какой опасности. Что-то вроде инопланетной одержимости, если Джим прав.

— Если, — осторожно согласился Спок — как вы говорите, капитан прав.

Наступило долгое и очень неуютное молчание.

— Вы поговорили с ним?

Спок снова поднял очки, слегка нахмурившись, как будто пытаясь сложить вместе кусочки какой-то сложной головоломки, не подходящие друг к другу.

— Я попытался, — ответил он после секундного размышления. — И, действительно, к его доводам трудно придраться. В записях о контактах с инопланетными видами содержатся многочисленные доказательства существования жизненных форм, попытки контакта с которыми, даже самые осторожные, очень быстро приводят к фатальным последствиям, не только для осуществлявшего попытку индивидуума, но и для всей группы контакта. И если не считать этой настойчивости — которая может быть всего лишь чрезмерной предусмотрительностью — он, судя по всему, полностью владеет своими чувствами.

— Я затащил его сегодня на медосмотр, — пробормотал Маккой, поднимая с верстака стилос и беспокойно вертя его в руках. — Он потерял около пяти фунтов веса, но в остальном вполне здоров — физически. А то, что он мне и двух слов не сказал… ну что ж, ему хватает хлопот: у него на корабле чужое существо, да ещё и невидимка. И оно чуть не убило женщину, которую он любит. Этого достаточно, чтобы любой человек начал вести себя немного иррационально.

— По этой причине, — сухо ответил Спок, — я всегда был глубоко благодарен тому факту, что я вулканец.

Он опять принялся созерцать громоздкий клубок запчастей и проводов, лежащий перед ним на столе.

— И это убьёт его?

— Теоретически, — Спок проверил соединение, подключил измерительный прибор и посмотрел на рубиновые цифры, вспыхнувшие на маленьком тёмном экране. — Трудно сказать заранее, поскольку данная жизненная форма — если это действительно жизненная форма — совершенно неизвестна в наших записях и не обнаруживается с помощью сканеров. В теории, если чужак является независимой нейро-электронной структурой, протонно-индукционное поле должно разрушить его связи на достаточно длительный срок, чтобы навсегда нейтрализовать его.

Он повернулся к верстаку, протянул руку с уверенностью человека, точно знающего, где находится нужная ему вещь, потом остановился и снова начал поиски. Маккой соскочил с табурета и отошёл в сторону, заложив руки за спину, чтобы Спок не обвинил его в пропаже инструментов — он ведь и раньше навещал вулканца во время работы. Доктор обошёл индукционный генератор кругом, с интересом разглядывая его.

— Кстати, что это за штука такая — катра, о которой спрашивал Джим?

Спок стоял к нему спиной, и Маккой заметил, как закаменели его плечи. Голос научного офицера источал арктический холод:

— Теоретическая концепция в вулканской метафизике, которую мы с капитаном однажды обсуждали в разговоре.

Его интонация была столь же однозначной, как хлопок закрытой двери, но Маккой не отступал:

— Он говорил об этом так, словно речь шла о жизненной форме, аналогичной той, с которой мы столкнулись.

— Эта аналогия была ошибочной, — Спок снял очки, аккуратно повесил их на надлежащий крючок и надел визор с увеличительным стеклом, взяв в правую руку пару тонких, как иглы, манипуляторов. — Теперь, с вашего позволения, доктор, для капитана очень важно, чтобы генератор был закончен и протестирован сегодня к вечеру. Завтра надо собрать ещё три, чтобы очистить весь корабль отсек за отсеком, и мне настоятельно требуется тишина во время работы.

— Ну, тогда извините, — пробормотал Маккой и направился к выходу. Спок методично ковырялся во внутренностях генератора, пока доктор не скрылся за дверью.

Вернувшись в лазарет, Маккой заглянул в отделение реанимации, где на биокровати лежала Хелен, погружённая в прерывистый болезненный полусон, в окружении слабых огоньков диагностических приборов. Рядом сидела Ухура, развернув к себе экран для чтения на подвижном кронштейне, и тускловатое жёлтое мерцание текста с экрана придавало её широкоскулому лицу золотисто-бронзовый отлив. У неё был усталый вид. Маккой знал, что она уже отстояла полную смену на мостике, хотя он также знал, что связистка не жалеет о времени, потраченном на дежурство у постели больной подруги. Самое худшее и самое раздражающее во время постоянной тревоги вторжения — вот эти двойные смены. Он не мог припомнить, чтобы тревога длилась так долго.