Спок на мгновение задумался, и несвойственная ему неуверенность отразилась в ястребиных чертах его лица. Наконец он сказал:

— Возможно, я должен задать этот вопрос вам, капитан. Я не хотел говорить об этом в присутствии доктора Маккоя, но у меня создалось впечатление, что вы знаете об этом чужаке больше, чем сказали. И вы определённо предполагали, что на борту находится посторонний, задолго до того, как экипаж начал докладывать о странных происшествиях.

Он нахмурился, слегка наклонив голову и внимательно глядя на капитана своими спокойными тёмными глазами. Из встреч с клингонами-Голодными Ярблис так и не научился как следует читать в этих вытянутых, странно невыразительных лицах, с маленькими глазками и почти без складок.

— Я не затрагивал эту тему, поскольку не был полностью уверен, что именно это угнетает вас, — Спок говорил нерешительно, как будто обходя другую опасную тему, и Ярблис помнил-знал из воспоминаний Кирка, что этот вулканец с каменной душой посчитал бы упоминание о его романе с Хелен проявлением дурного тона и вмешательством в чужие дела. Хотя Ярблис знал, что Кирк был другом Спока (но разве истинная дружба может существовать без Сети Сознания?), он сам испытывал глубокую неприязнь к вулканцу и всему, что тот олицетворял собой: к холодной замкнутости и сдержанности, к точности, отрицающей всякую свободу души, за которую он, Ярблис, боролся, к одержимости расчётами и правилами.

Он пожал плечами — ещё один жест, позаимствованный у Кирка, — и сказал:

— Если бы я заговорил об этом, разве вы — или кто угодно — поверили бы мне? Мы обшарили корабль сверху донизу, и ваши драгоценные сканеры ничего не обнаружили. Но я знал, что в транспортном отсеке что-то было. И, думаю, вы тоже знали.

— Действительно, у меня было секундное впечатление, что там находилась некая жизненная форма, — с сомнением проговорил Спок. Стоя спиной к сумрачной глубине каюты, лицом к свету, льющемуся из коридора, Ярблис насторожился, чувствуя на себе пристальный взгляд Спока, слыша нотки беспокойства и тревоги в его низком, чуть хрипловатом голосе.

Но вулканец (ещё один кусочек знаний от Кирка, хотя Ярблис не вполне понимал, как истолковать всю информацию, пришедшую вместе с названием этого отдельного семейства Голодных) ровно продолжал:

— Может быть, что-нибудь из произошедшего на планете подтолкнуло вас к выводу относительно чужака? Я собирался поговорить об этом с доктором Гордон…

Ярблис понял, что вовремя подбросил металлический сосуд с ядовитым воздухом в её комнату. И теперь надо было покончить с ней прежде, чем она придёт в сознание и заговорит.

— Только впечатления, полученные мной при встрече с самими пигминами.

Что знал или думал Кирк о его народе, было известно Ярблису — но это представление оказалось упрощённым и искажённым до неузнаваемости. Что знала о них Хелен — он мог лишь догадываться по воспоминаниям о том, что она говорила своему самцу. Остальные, должно быть, ничего не знали, но он понял, что упомянул о знаниях, которые Кирку неоткуда было получить. Столько мелочей, которые нужно держать в уме, столько тонкостей, в которых надо разбираться — это совсем не было похоже на прежние короткие маскарады.

Он продолжал, уже осторожнее:

— И кое-что, о чём мне рассказывали Тетас и остальные относительно способностей этого народа… Будьте осторожны, Спок. Говорю вам ещё раз, это существо надо уничтожить, и чем быстрее, тем лучше. Не приближайтесь к нему. Не давайте ему ни к кому приближаться.

— Разумеется, нет, капитан, — сдержанно ответил Спок, хотя Ярблис заметил, что это ему не по вкусу. Повисло неловкое молчание; вулканец по-прежнему смотрел на него, словно ожидая чего-то. Ярблис не мог с уверенностью определить, что ему нужно, потому что не понимал их языка жестов и мимики, невербальных подсказок; но что бы это ни было, ожидание оказалось тщетным.

Чуть погодя Спок продолжил, снова отгородившись подчёркнуто официальным тоном:

— Я дважды проверил защиту компьютера, поскольку эффект полтергейста несколько раз проявлялся в главном компьютерном зале и в прилегающих помещениях.

— Хорошо, — согласился Ярблис, хотя ему было не совсем ясно, почему Спок посчитал это важным. В разуме Кирка этот «главный компьютер» был жизненно важен — что-то вроде огромной машины, заставляющей воздух очищаться, лампы светить, а сам корабль — двигаться. Но, как и вулканскую сущность Спока, ему трудно было истолковать порции сухих фактов, связанных с понятием главного компьютера. Он узнал достаточно об этом «компьютере», чтобы использовать его для осуществления своего замысла — замысла, который спасёт мир, который не позволит Голодным соблазнить его людей и подтолкнуть их к уничтожению красоты и целостности Реи, дарующей жизнь, — но было ещё много других вещей, в которых у него просто не хватало ни времени, ни сил разобраться.

— Хорошо. Посмотрите, что там можно сделать с низковолновым протонным ускорителем. Раз мы знаем, что оно появляется рядом с главным компьютером, мы можем начать охоту оттуда.

— Очень хорошо, капитан.

Спок опять склонил голову — жест уважения. Когда закрылась дверь, Ярблис услышал чуть неровные шаги вулканца, удаляющиеся по коридору; услышал, как шаги замерли — идущий остановился, словно захваченный какой-то мыслью, — затем возобновились снова и затихли в отдалении.

Он сделал что-то не так.

Ярблис понял это, всё ещё стоя перед дверью. Его сердце, чужое сердце, бешено стучало, подхлёстнутое волной чужих гормонов в его крови. Сколько мог, он избегал их — Спока, женщину Хелен, врача Маккоя и остальных, которых разум Кирка определил как самых близких, хорошо знакомых с его привычками и повадками; хотя Ярблис и не в силах был представить себе, как эти люди могут вообще знать друг друга изнутри — ведь у них не было ничего похожего на Сеть Сознания. Он надеялся, что ему удастся избегать их или по крайней мере держать их на расстоянии, пока они не вернутся в его мир, и он не завершит свой план, который навсегда освободит его людей от искушения иметь дело с Голодными.

О, Рея, Мать-Душа родников и трав, прошептал он про себя, дай мне только выдержать до конца…

И всё же, что бы он ни сказал в этом разговоре, или в предыдущем, в тех холодных стерильных комнатах, что звались у Голодных Местом Исцеления, он допустил какую-то ошибку, и у человека Спока прибавилось подозрений.

Придётся действовать быстро.

Известие о том, что звездолёт лёг на обратный курс и возвращается назад на Эльсидар Бета III, экипаж «Энтерпрайза» встретил почти без удивления. Многие даже испытали некоторое облегчение, когда корабль перевели в режим постоянной жёлтой тревоги, с повторяющимися напоминаниями о постороннем на борту и о соблюдении предосторожностей. Те, кто работал в главном компьютерном зале в позднюю смену — Джакомо, Миллер, Макдоно — и так уже несколько ночей выходили на дежурство в сопровождении кого-то из свободного персонала или друзей из своего отдела, вроде Гилдена и Бруновского, которые ненавязчиво составляли им компанию в рабочие часы. Несколько больше вопросов вызывал тот факт, что сканирование корабля по-прежнему не обнаруживало никаких признаков физического присутствия чужака, но большинство людей пробыли в космосе достаточно долго, чтобы понимать, как узок и скуден человеческий опыт в подобных вопросах. Лишь некоторые продолжали утверждать, что чужак на самом деле был привидением.

Но кое-кто всё-таки не мог побороть тревоги.

— Вы не можете отрицать, что в этом деле есть что-то потустороннее, Спок, — ворчал Маккой, взгромоздившись на лабораторный табурет и наблюдая, как Спок налаживает нечто, напоминающее с виду лазерную пушку (а на самом деле смонтированное в её корпусе), с присоединённым модифицированным ядерным ускорителем и протонным конвертером. — Если это действительно чужак — если мы подцепили его на той планете — то какого чёрта ему от нас нужно? Я по-прежнему замечаю, что кто-то переставляет чашки и пробирки в лабораториях, а если в них есть жидкость — опрокидывает их, но какой в этом смысл? И что это, чёрт возьми, за штуковина?