Но работа на Звёздной базе по крайней мере дала бы ему возможность видеться с Хелен. Создать хотя бы подобие совместной жизни и, может быть, со временем построить общее будущее — то, что связало бы их больше, чем на пару лет…

Хелен тихо рассмеялась.

— О, Джим! Даже если бы ты сделался начальником базы, ты бы за один год довёл себя до нервного срыва, глядя, как другие капитаны проваливают задания, и думая, что ты справился бы гораздо лучше!

— Ну, спасибо большое! — проворчал он, отталкивая её с притворной обидой, и тут же рассмеялся сам, потому что Хелен снова была права. Она пихнула его в ответ, и они сцепились в шутливой потасовке и упали на пятнистую от лунного света траву под низкими раскидистыми деревьями, хохоча, как подростки, пока их губы не встретились снова.

Пробираясь назад в прохладной темноте, Кирк услышал голоса Тетаса и Маккоя — тихий разговор, почти заглушённый шуршанием и мурлыканием Сети Сознания, что доносилось из деревни. Главный врач «Энтерпрайза» и маленький аргелианский антрополог сидели бок о бок на большом валуне, и пламя костра трепетало у их ног, высвечивая золотые полоски нашивок на рукавах Маккоя и стилизованный наконечник стрелы — эмблему Звёздного Флота на его груди. Изнурённое лицо Тетаса пробороздили глубокие тени; глядя на аргелианца, Кирк вспомнил круглощёкого толстячка на прежних фотографиях, и вздрогнул, представив, как Хелен превратится в такое же исхудалое, заморенное существо…

Да нет же, одёрнул он себя. Это ведь часть её задания — научить их сельскому хозяйству, отодвинуть угрозу голода, нависшую над всей планетой.

— Что значит — не хотят учиться земледелию? — как раз говорил Маккой, когда узкая петляющая тропинка вывела Кирка и Хелен к самому костру. — Они живут собирательством, а это самый неэффективный способ добывать пропитание, неважно на какой планете! Им едва-едва хватает пищи, чтобы не падать от истощения! Они что, не понимают, что одна-единственная засуха станет катастрофой планетного масштаба? Вы говорили, что они чтят жизнь…

— Они чтят жизнь, но на свой лад, — ответил аргелианец, сцепив тощие руки. — Их социальные нормы, их идеи основаны на другом. По их понятиям, всё в мире тесно связано друг с другом. Они дорожат жизнью в качественном смысле.

Маккой фыркнул.

— Недоедание — плохой способ улучшить качество жизни. Кто-нибудь из вас рассказывал им о теории Мальтуса?

Тетас печально улыбнулся.

— Это трудно объяснить тому, кто не жил среди пигминов. Даже Шорак и Л'джиан едва ли могут понять то, что понял я, потому что они не входили в Сеть Сознания. Здесь нет более грязного, более ядовитого оскорбления, чем назвать кого-то ми'ик — то есть жадным, прожорливым. Намеренно выращивать еду вместо того, чтобы жить дарами Реи, Матери-Души планеты, — сама мысль об этом совершенно неприемлема и отвратительна для пигминов.

Тихий гул толпы, глубокий и всеобъемлющий, как мерный ропот прибоя, наполнял окружающую темноту. Со своего места Кирк мог видеть спины пигминов, которые стояли во внешнем кругу Сети и сонно покачивались в мягком свете луны. Там были даже дети — маленькие, бледные, мягкотелые существа, что прятались в дневное время, а теперь присоединились к общему хороводу, погрузившись в грёзы, в монотонное пение без слов; в тепло единства и близости, в полное спокойствие и довольство.

Из хижины доносился голос доктора Чу — тот говорил что-то о новом подпространственном передатчике, привезённом взамен старого, почти отработавшего свой век аппарата, которым исследователи пользовались уже много лет. И, кстати, «не пора ли пополнить аварийные запасы продовольствия?»

— Они не дураки, — тихо продолжал Тетас. Он тоже отвернулся от Института с его вознёй и разговорами вполголоса и любовался безмятежным покоем селения. — Они знают, что еды не хватает. Они знают, что на планете слишком много селений, что селения эти слишком велики. В далёком прошлом они просто позволяли больным умирать, а слабым — становиться добычей хищников. Но так было много веков назад, и они давно отвергли эту практику. Сейчас многие из них считают, что надо найти какой-то компромисс, однако ревнители традиций не желают, как они говорят, порабощать свою землю, принуждать Её плодоносить против желания, давать сверх того, что Она дарит добровольно и с любовью. Бороться за имущественные блага, накапливать и стяжать вместо того, чтобы делиться с другими… судя по словам Арксораса, эта идея представляется им омерзительной. В некотором смысле, их трудно за это винить.

— А разве у них есть другой выход? — раздражённо спросил Маккой, вороша палкой угли в костре. Жёлтый сполох света озарил злую усмешку на его лице. То была злость врача при виде пьяницы, который насмерть травится алкоголем, невзирая на все предупреждения.

Тетас развёл руками и опять улыбнулся. Пламя костра бросило золотисто-медовый отсвет на его морщинистое лицо и лысую голову; за его спиной тесным приземистым строем стояли деревья-бочки.

— По большей части они говорят, что всё не так уж плохо и что хуже всё равно не будет, — ответил он.

Маккой в бессильном отвращении взмахнул рукой, и Тетас добавил:

— Сколько лет люди на вашей планете и на моей собственной, даже самые здравомыслящие, говорили то же самое, когда столкнулись с проблемой перенаселения и нехватки ресурсов?

— И, к сожалению, — вставил Кирк, скрестив руки и прислонившись широким, обтянутым золотой тканью плечом к ближайшему дереву, — понятие частной собственности и применение земледелия очень важны для определения индекса развития цивилизации, как указано в Соглашениях о Колонизации, заключённых с клингонами.

— Но это нелепо, — возразила Хелен. — Вспомните суриапов… да хоть самих органианцев! Такие определения цивилизованности устарели ещё до подписания Соглашений! Как насчёт дромианских бельтеров?

Кирк пожал плечами.

— Этот критерий давно собираются пересмотреть, но пока что Соглашения остаются в силе. И поскольку клингоны расширяют свою территорию именно в сторону Пигмиса, они приложат все усилия для того, чтобы пигминов признали неразумным видом и планету открыли для «развития»… Судя по прошлым достижениям клингонов, это будет такое же развитие, какое они пытались учинить над органианами.

— Бедняги, — вырвалось у Хелен, и Тетас искренне рассмеялся.

— Едва ли. В качестве главного доказательства того, что пигминов следует считать животными, а не людьми, клингоны приводят число своих «исследователей» — читайте, «разведчиков» — которые отправились изучать эту планету и не вернулись.

— Ну, не знаю, — Маккой криво улыбнулся в ответ. — Я бы сказал, что это очень весомое доказательство обратного, учитывая разницу в размерах и вооружении. Если то, что вы говорили про нашего малютку Призрачного Странника, — правда…

— Но как ему это удалось? — спросила Хелен, сводя тёмные брови на переносице. — У них, кажется, очень мало технических знаний. Я не видела ни оружия, ни орудий труда… ни даже огня, если уж на то пошло…

Её прервал неясный шум из-за дверей Исследовательского Института. Самодельная занавеска — серебристое термоодеяло, закреплённое в низком дверном проёме — отодвинулась, и остальные учёные вышли наружу. Шорак и Л'джиан несли несколько маленьких контейнеров с образцами, Чу и Номиас тащили пустые упаковочные коробки из-под нового передатчика.

— Из них получатся хорошие сиденья, когда мы пристроим ещё одно помещение для вас, — сказала Л'джиан, перебрасывая небрежно заплетённую косу через тощее плечо. — И вам пригодятся термоодеяла, которые вы привезли, хотя температура окружающей среды относительно высока…

— Ничего, мы привыкнем, — пропыхтел Номиас; пот катился градом по его бледно-голубой коже, хотя доктор был одет лишь в тонкие шорты и майку. Кирк чуть улыбнулся, когда Л'джиан кивнула в знак согласия, — он знал, что равномерно тёплый климат этих широт был для андорианца чересчур жарким, в то время как двоим вулканцам приходилось мёрзнуть.