Она закончила беседу; фотограф больше не возражал. Потом она кинула взгляд в зеркало заднего вида и увидела свои голубые глаза. Она была не накрашена и не успела причесаться с тех пор, как заехала в тренажерный зал на работе. Ей казалось, что за последний час все вокруг нее перевернулось с ног на голову. Вообще-то у нее не было других планов на вечер, кроме как залечь на диван и найти хороший фильм. А сейчас она ехала с небольшим превышением скорости по трассе Е6, направляясь в Эстфолл.

Лине перестроилась в другой ряд, проехав съезд на Винтербру, и взяла листок с номером того, кто позвонил и рассказал о случившемся. Ей бы договориться с ним о встрече и взять интервью, но на это не было времени. Пришлось звонить по телефону.

Прозвучало много гудков, прежде чем трубку подняли. Мужчина, очевидно, находился под впечатлением от увиденного, во время разговора его голос дрожал.

Лине наклонилась вперед, положила листок на середину руля и, помогая себе предплечьем, записывала ключевые слова. В его рассказе не было ничего сверх того, что она и так знала. Мужчина направлялся домой, когда наткнулся на мертвеца.

– У него еще хлестала кровь, – говорил он. – Но я уже не мог ничем помочь. Его лицо было все разбито.

Лине поморщилась, но цитата про хлещущую кровь, выделенная шрифтом, будет выглядеть хорошо и поможет статье приблизиться к первой полосе. Способ убийства всегда вызывал интерес.

– Он погиб от удара? – удостоверилась Лине.

– Да, да.

– Вы знаете, чем его ударили?

– Нет.

– На земле ничего не лежало? Какого-нибудь предмета?

– Нет… Я бы заметил, если бы там лежала бита или что-нибудь такое. Это ведь и камень мог быть, или еще что.

– Вы ведь, наверное, появились там сразу после случившегося, – продолжила Лине, помня о свежей крови. – Вы видели там кого-нибудь еще?

Наступило молчание, будто мужчина задумался.

– Нет, там был только я, – ответил он. – Мертвый мужчина и я. И еще его собака.

Новый раунд вопросов не дал Лине никакой полезной информации. Она завершила разговор, чувствуя, что внутри нее борются противоречивые чувства. Она охотилась за кровавыми, жестокими подробностями в надежде, что они сместят статью о ее отце с первой полосы. Как будто она для удовлетворения своих нужд желала, чтобы другой человек испытал как можно больше страданий. Эти мысли были ей чужды.

За ехавшим впереди по мокрой от дождя дороге грузовиком поднялось облако воды. Лине обогнала его и набрала номер справочной.

Обычно, когда она была на задании, остававшиеся в редакции коллеги ей помогали. Эта команда держала ее в курсе того, что писали разные интернет-издания, сами искали сведения и проверяли то, что она просила. Но сейчас у нее не было желания говорить с коллегами.

Сонный женский голос спросил, чем может помочь. Лине попросила найти телефонный номер заправки в старом городе во Фредрикстаде. Слухи о событиях в маленьком городе расходились быстро, и ее журналистский опыт подсказывал, что на открытых по вечерам заправках эти слухи концентрировались.

Звонок перевели на заправку «Статойл Эстсиден». У ответившей был юный голос. Лине представилась и достала листок с ключевыми словами от новостного шеф-редактора.

– Я работаю в газете «Верденс Ганг» и направляюсь в ваши края, чтобы написать об убийстве на улице Хейберга, – сказала она, сверив название улицы по листку. – Вы что-нибудь о нем слышали?

Лине было слышно, как девушка гоняет во рту жевательную резинку.

– Да, тут многие заходили, болтали.

– Кто-нибудь говорил, кем был погибший?

– Нет.

– Это мужчина, он, наверное, выгуливал собаку.

– Тут многие гуляют, вдоль крепостных рвов.

– Собака длинношерстная. – Лине не оставляла попыток. – Как Лаббетюсс. Может, он заходил на заправку?

– Лаббетюсс?

Девушка, очевидно, была слишком юна, и Лине не стала объяснять.

– Убитому должно было быть лет сорок пять – пятьдесят, – продолжила она.

– Я не думаю, что видела его, – ответила девушка, немного помедлив. – Во всяком случае, не сегодня, но я могу поспрашивать.

– Отлично. Запиши мой номер и позвони, если что-нибудь узнаешь, хорошо? Мы заплатим за полезную информацию.

Обычно в разговорах она не упоминала о гонораре за предоставленные сведения, но этот фактор мог заставить девушку перезвонить.

– Ладно, – ответила та. – По тому номеру, который высветился?

Лине оттарабанила свой номер, чтобы убедиться, что все верно, и повторила просьбу перезвонить.

– А вообще странная погода для прогулок, – прокомментировала девушка. – Дождь как из ведра льет. И весь вечер так.

Лине согласилась с ней, но не стала об этом думать.

Следующий звонок был в таксопарк. Мужчина в приемной говорил на диалекте, очаровательно растягивая гласные и немного в нос. Он не мог ей помочь, но перевел звонок на машину, находившуюся на улице Торснесвейен, прямо рядом с местом преступления.

– Вы что-нибудь слышали об убитом? – спросила она, представившись.

Водитель очень хотел ей помочь, но не смог.

– Здесь приезжие бродят по вечерам, – поделился он. – Одного из наших водителей ограбили летом в Гудеберге, угрожали ножом.

– Кажется, я об этом читала, – ответила Лине, хотя на самом деле такого не помнила.

Водитель пообещал поспрашивать коллег и знакомых; Лине продиктовала ему номер и пообещала, что информация, которую газета сможет использовать, будет оплачена.

На приборной панели светилось время: 22:19. Материала у Лине еще не было; до дедлайна оставалось менее трех часов.

Когда Лине пересекла мост, отделявший центр от Старого города Фредрикстада, срок сдачи материала приблизился еще на полчаса. В Старом городе Лине не ориентировалась, ее вел приклеенный к лобовому стеклу навигатор.

Улица Хейберга находилась в приятном жилом районе. По обе стороны располагались большие участки с виллами, ухоженными фруктовыми садами и крашенными в белый цвет заборами из штакетника.

Возле подъезда к спортивному центру улица была перекрыта. По диагонали стоял полицейский автомобиль, довольно большой участок был огражден красно-белой лентой. Она трепыхалась и крутилась от ветра. Позади оцепления стояли несколько автомобилей и пара человек с зонтами.

Лине заехала на парковку перед спортивным залом, остановила машину и посмотрела на прохладную завесу дождя. Впитала первое впечатление. Два стратегически расположенных прожектора дырявили своими мощными лучами темноту и дождь. На месте преступления была разбита большая палатка. Ее поставили прямо на тропинке для пешеходов и велосипедистов, идущей параллельно перекрытой автомобильной дороге. В искусственном свете Лине видела одетых в обязательные белые стерильные защитные костюмы техников. Они ходили туда-сюда по тропинке и складывали потенциальные улики в пластиковые пакеты с бирками.

Двое мужчин в плащах с логотипом НРК[6] на спине убирали оборудование в белый микроавтобус регионального отделения телерадиокомпании.

Лине потянулась на заднее сиденье, пошарила в лежащей там сумке и вытащила дождевик. Пришлось потрудиться, чтобы натянуть его, прежде чем выйти из машины. В лицо ей ударили ветер и дождь.

Один из водителей на площадке мигнул ей фарами. Лине подбежала к автомобилю. Она узнала Эрика Фьелля за рулем и рухнула на пассажирское сиденье. Коврик был завален пустыми бутылками, обертками от хот-догов и другим мусором, зашуршавшим под ее ногами.

– Есть что-нибудь новое? – сразу же спросила она.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся ей мужчина.

Она улыбнулась в ответ и поняла, что фотограф все это время только ждал, и больше ничего.

– Можно посмотреть фотографии? – попросила она.

Эрик Фьелль включил режим просмотра снимков на фотоаппарате и показал ей дисплей.

Фотография была даже лучше, чем она думала. Мертвый мужчина был накрыт светло-голубым пледом, из-под которого торчали только резиновые сапоги. Возле его головы сидела собака. Ее мокрая взъерошенная шерсть блестела. На сколоненной морде было унылое, удивленное выражение. Нос тянулся вперед, пасть была приоткрыта. Казалось, слышно, как она воет.