Вистинг пролистал первые страницы и нашел свои соображения и рассуждения, зафиксированные наскоро, но все же четко.

Он потратил месяцы на это дело. В папках под столом лежали тысячи документов, и он чувствовал, что ему не терпится ими заняться. Там было что-то, на чем основывались обвинения в его адрес. Что-то незамеченное.

Лине было двенадцать лет, когда Сесилия пропала, но она хорошо помнила это дело. Лучше всего она помнила, что отец тем летом почти не появлялся дома и что сорвалась запланированная поездка в отпуск в Данию.

Поиск по имени Сесилии Линде дал триста восемьдесят семь совпадений в одном только архиве «Верденс Ганг». Ориентироваться в таком объеме было сложно. Лине расположила результаты в хронологическом порядке и начала с самого старого.

В первой статье говорилось о девушке Сесилии Линде, объявленной пропавшей после пробежки. Сообщалось, какого она роста, описывались ее телосложение и внешний вид, текст был проиллюстрирован фотографией. Всех, кто мог ее видеть, просили связаться с полицией. Не было никаких причин полагать, что она стала жертвой преступления, но исключать этого было нельзя.

В следующей статье рассказывалось о поисковой операции: постоянно привлекали новых людей, увеличивали радиус поиска. В другой статье просили связаться с полицией всех, кто находился на указанной территории в субботу, 15 июля, после обеда.

Постоянно писали о том, что Сесилия исчезла совершенно бесследно. Через какое-то время была опубликована версия о похищении, и полиции задавали вопросы, не слышно ли чего-нибудь от похитителей, не потребовали ли те выкуп. Лине продолжала просматривать статьи. Оказалось, что ее отец присутствовал на каждой из ставших вскоре ежедневными пресс-конференций, отрицая, что к делу имело отношение вымогательство.

Большая статья была посвящена личности Сесилии. Журналисты поговорили с ее подругами, ее бывшим учителем и соседями. Выяснилось, что она была дочерью одного из самых успешных предпринимателей в стране. Сесилия была сотрудником его империи моды, занималась дизайном и работала моделью.

Самой конкретной зацепкой, которой располагала полиция, был белый «Опель Рекорд», припаркованный на перекрестке, мимо которого, по всей вероятности, пролегал беговой маршрут Сесилии. На водителе была белая футболка, джинсы, ему было около тридцати, густые черные волосы, широкое лицо с мощным подбородком, близко посаженные глаза. Его просили связаться с полицией, однако, он, похоже, на контакт не вышел.

Один из заголовков, появившихся под конец первой недели, ее заинтриговал. Отчаянные поиски Сесилии. В статье описывалось, как полицейские патрули посещали крупные фермы и мелкие хозяйства по всему Эстланну в поисках Сесилии. Даже оперативные группы были привлечены и участвовали в работе. По сведениям газеты, девушку искали в радиусе семи миль от того места, где ее видели в последний раз. На репортажных фотографиях было запечатлено посещение полицией небольшого владения в Ренхольте, в Бамбле. В одном из заключительных абзацев упоминалось имя ее отца. Он не говорил, по какой причине поисковая акция велась с таким размахом.

В статье, написанной два дня спустя, раскрывалась причина столь масштабного поиска. «Дагбладет» раскрыла информацию. «Верденс Ганг» цитировала ее, получив также комментарии полицейского юриста. Сесилия Линде каким-то чудом передала кассету, на которой рассказывала, что с ней случилось. Прочтя об этом, Лине вспомнила, что узнала о кассете не тогда, когда происходили события, а из застольных разговоров в баре «Остановите прессу». Старшие коллеги рассказывали о старых делах.

Сесилия Линде взяла с собой на пробежку плеер. Она надиктовала на кассету описание преступника и места, где тот ее держал.

Она вернулась назад, перечитала нелюбезный ответ отца на обвинение полиции в неторопливости и поняла, почему он был немногословен. Он не хотел обнародовать сведения о плеере – по сути, то же самое, что сообщить похитителю, что они знали, где тот держал жертву. Если бы это попало в печать, то возник бы риск, что преступник перевезет ее в другое место или избавится от нее. Но газеты все равно пронюхали.

Лине прокрутила статьи вперед в хронологическом порядке. Через два дня Сесилия Линде была найдена мертвой.

Старые газетные статьи поглотили много времени. Лине посмотрела на часы и поняла, что перед пресс-конференцией не успеет ни позавтракать, ни раздобыть солнечные очки.

Девушка закрыла крышку ноутбука. Сведениям из архива было семнадцать лет. Ей придется потратить остаток дня на охоту за подробностями того, что случилось накануне вечером.

Вистинг сосредоточился на документах, касающихся окурка, найденного на перекрестке Гюмсеред, и его исследования в организации, которая тогда называлась Институтом судмедэкспертизы, а сейчас получила название Института народного здоровья, отделения судебно-медицинской экспертизы.

Инспектор полиции Финн Хабер возглавлял поиски на месте находки. Вистинг работал с ним над несколькими крупными делами, прежде чем тот ушел на пенсию восемь лет назад. Отвечать за обследование места преступления было серьезной задачей, заключавшейся в том, чтобы иметь представление о всех собранных материалах и дальнейших исследованиях. Для этого нужен был человек обстоятельный, умеющий структурировать. Финн Хабер был как раз таким. Отчеты об исследованиях соответствовали тому, какой Вистингу помнилась работа Хабера: они были подробными и точными. Обнаружение окурков было задокументировано с помощью панорамной фотографии перекрестка и крупных планов каждого окурка. Самокрутки без фильтра. Один был втоптан в гравий, два других, похоже, сломаны пальцами. Каждому был присвоен номер, соответственно А-1, А-2 и А-3. В самом начале папки с иллюстрациями помещался рисунок, где была отмечена каждая находка. Окурки были найдены в зоне радиусом два метра. В отдельном документе была представлена реконструкция: арендованный «Опель Рекорд» располагался на перекрестке в соответствии с показаниями свидетеля, ехавшего на тракторе. Франк Рубекк изображал мужчину, стоявшего там с сигаретой во рту. Окурки на гравии были найдены у его ног, как будто он там кого-то дожидался. Их передали на хранение в криминалистическую лабораторию, под расписку. Четырнадцать дней спустя было отмечено, что их отправили в Институт судмедэкспертизы.

Запрос на проведение исследования был составлен стандартно. Просили исследовать материалы на наличие эпителиальных клеток в частичках слюны. Ответ пришел через три недели. В образцах, обозначенных А-1 и А-2, не было найдено следов человеческого ДНК. В образце А-3 обнаружили ДНК мужчины.

Следующим документом был рапорт, в котором говорилось о совпадении ДНК из образца А-3 со взятыми у подозреваемого Рудольфа Хаглунна пробами. К нему было приложено экспертное заключение относительно сравнения образцов. В заключении был тот же вывод; бумагу подписал заместитель руководителя.

Все было сделано в соответствии со стандартной процедурой. Единственную претензию можно было бы предъявить к тому обстоятельству, что окурки пролежали в лаборатории Финна Хабера две недели, прежде чем их отправили на исследование, но и это было в порядке вещей.

Вистинг закрыл папку и положил ее обратно в коробку под письменным столом. Потом встал перед окном и, задумавшись, смотрел на моросящий дождь. Идея насчет того, что могло произойти с образцами ДНК, начала приобретать очертания, но он пока не осмеливался додумать эту мысль до конца.

Когда он снова сел на стул, в дверь постучали. В комнату вошел заместитель начальника полицейского управления, одетый в свежевыглаженную униформу. Он закрыл за собой дверь и сел на стул для посетителей.

Аудун Ветти был уполномоченным по следствию во многих делах, которые расследовал Вистинг, и в деле Сесилии тоже. Сотрудничество было изнуряющим. Ветти с трудом принимал мнения и предложения других, к тому же избегал принятия важных решений. Двигателем его работы было желание выдвинуть вперед самого себя. Раскрытие преступления имело для него значение лишь в одном смысле – подняться по карьерной лестнице. Два года назад его усилия принесли результат. Его назначили заместителем начальника полицейского управления, теперь он служил в Тенсберге. В последние месяцы он исполнял обязанности начальника полицейского управления и уже прикрепил к погонам новую звездочку.