– «Титаник» – старьё, – перебил Питт, – вот «Война миров Z» – это да!

– Слабенький фильмец, – поморщился ДиКаприо.

– Все претензии к режиссёру. Юля, а помните меня в фильме «Знакомьтесь – Джо Блэк»?

– Конечно, помню, – задохнулась от счастья соседка.

– Юленька, вы идите к своей двери, – предложил Питт, галантно провожая даму за дверь, – а мы тут пока инструменты поищем.

Гостья вышла на лестничную клетку, а Припекала взмолился:

– Переплут, ты просто обязан уступить её мне.

– А рожа не треснет?

– Я целых три года живую женщину не видел. Я весь засох и окаменел…

– Прими слабительное, – безжалостно посоветовал Переплут, – я ей больше нравлюсь. И, вообще, я здесь первый нарисовался.

– Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? – заныл Припекала, – Ты не представляешь, как я стосковался по женскому телу.

– Ни фига себе вы боги! – ороговел Бурмакин, – Вы сексуально-озабоченная солдатня в увольнительной.

– В самоволке, – поправил Припекала, – Ну, уступи, братишка, ну, пожа-а-алуйста…

– Ладно уж, – расщедрился Переплут, – но запомни – за тобой должок!

– Спасибо, братан. Какая мамзель, – чмокнул Припекала, – м-м-м… Пэрсик. Пойду дверь взламывать.

– Ты можешь вскрывать дверные замки? – изумился Бурмакин.

– Ты удивишься, ботан, но не только замки, – потёр руки Припекала и усвистал в подъезд.

– Это не славянский бог, это поручик Ржевский какой-то, – развеселился Ваня.

– Припека-а-ала, – пожал плечами Переплут.

– Надо же, какие красивые соседки со мной в одном подъезде живут, – запоздало поразился Бурмакин

– Знатная соседка, – облизнулся Переплут, – Признайся, Вань, ты её пилил?

– Откуда? Я её даже не знаю, хотя и живу с ней три года на одной лестничной клетке.

– А что же ты с ней делал?

– Здоровался.

– Ты же её не знаешь.

– А я никого в своём подъезде не знаю, но со всеми здороваюсь.

– Молодец, – одобрил Переплут, – вежливый хлопчик, но придурок редкостный. Я бы такую соседку, да ни в жисть не пропустил.

– Мне сейчас не до соседок, – признался Ваня, – меня больше беспокоит, что я скажу квартирной хозяйке.

– Скажешь, что соседи сверху затопили.

– Ага, она к ним поднимется, и весь обман сразу раскроется.

– Да не парься ты, Ивашка.

– Ага, не парься. Обои в пиве, паркет в пиве, аппаратура в пиве…

– Ха-ха-ха, – загоготал Переплут, – а руки в вобле.

– Не смешно, – надулся Бурмакин, – ты же бог всемогущий. Сделай, как было раньше. Я на тебя надеюсь.

– На бога надейся, но на ремонт копи, – Переплут попытался увильнуть от ответственности.

– Я серьёзно.

– Есть боги – созидатели, а я бог – разрушитель, – признался Переплут, – Моя сверхзадача – шкодить и пакостить.

Тут на Ваню рухнула люстра, и белый свет стал ему не мил и даже враждебен. Бурмакина покачнуло, и он был вынужден присесть на стул.

– Наша задача – тоже шкодить и пакостить, – раздались сверху два писклявых голоска.

Ваня посмотрел на потолок. Еря и Спиря, держась хвостами за оголённые провода, сучили лапками, показывали языки и строили Бурмакину страшные рожи

– Сгинь, нечистая сила! – Иван кинул в них тапком.

Анчутки дрыстнули в разные стороны, тапок отрикошетил от потолка и угодил Ивану прямо по лбу.

– Ужо я вас настигну, чертенята! – завопил Бурмакин, подспудно замечая, что его речь приобретает былинный оттенок.

– Куда тебе, некультяпистому, – запищали дьяволята, – Меткий глаз, косые руки, жопа тянется к науке!..

– Ну, погодите, децлы позорные,

Бурмакин запустил в них бесполезным айпадом. Гаджет, не задев анчуток, срикошетил – и через секунду поцеловал ванин лоб.

– Твою мать! – вскипел Ваня и кинул в нечисть стулом.

Анчутки выставили лапки, и он полетел прямиком в Переплута. За несколько сантиметров до его лица, стул замер, развалился на части и так, в разобранном виде, рухнул под ноги славянского бога.

– Ни фига себе, – онемел Бурмакин, с уважением глядя на брата-два, – это было круто.

– Я ещё и не так могу, – усмехнулся Переплут.

– А новые обои поклеить могёшь?

– Может, тебе ещё и паркет новый постелить?

– Постели.

– Доверьте лучше нам все работы по дому, – запищали анчутки, – мы для этого и созданы.

– Как ты их различаешь? – поинтересовался Бурмакин.

– Ерошка повыше будет, у него, и рожки подлинней, и пятачок розовый, а у Спиридошки – серый.

– Пепельно-серый, – поправил Спиридон, – я не какой-нибудь там помоечник. Я анчутка царских кровей!

– А я – королевских, – ревниво пискнул Ерофей.

– Анчутки, слушай мою команду! – распорядился Переплут, – Хватит шалить! Лучше помогите Ване порядок навести.

– Не извольте беспокоиться, мистер Ди Каприо, для нас это плёвое дело.

– А вы раньше ремонт уже делали? – засомневался Бурмакин.

– Не боись, командир… щас всё замастырим в лучшем виде.

Ерофей и Спиридон сверзились на пол и принялись усердно расчищать фронт работ. Откуда-то в их лапках оказалась паяльная лампа, спирт и канифоль. Еря стал натирать канифолью паркет и поливать его спиртом, а Спиря сушить пол паяльной лампой. Никто и охнуть не успел, как паркет вспыхнул синим пламенем.

– Гори-и-им! – заголосил Еря, – гори-и-им!

– Враги-и-и! – поддержал его Спиря, – кругом враги-и-и! Это они, вредители, паркет подожгли!

– Что ж вы творите, дьяволята?! – взбесился Бурмакин и метнулся на кухню за водой.

Воды, как и положено, в кране не было. Если труженики ДЭЗа поют и празднуют, значит, с водой и электричеством начинаются перебои, это Ваня ещё из «Собачьего сердца» усвоил. На помощь, как ни странно, пришёл Переплут, он извлёк из под дивана банку «клинского» и залил пивом весь огонь. Брат-два был готов опять заполнить квартиру пенным аж до самого потолка, но Бурмакин его тактично остановил. Едва потушили пожар, как в дверь вломился запыхавшийся Припекала.

– Переплут, собирайся скорей. Юленька подругу свою пригласила.

– Мне собраться, как голому подпоясаться.

– А я-я-я? – прогундел Бурмакин.

– А мы-ы-ы? – запищали Еря со Спирей.

– Нишкните, – цыкнул на анчуток Переплут, – ваше место в бане.

– Ты, Ваньша, тоже в пролёте, – хмыкнул Припекала, – у Юли «двушка». Значит, третий – лишний.

– Тоже мне боги. Ведёте себя, как манагеры командировачные, – надулся Бурмакин.

– Как кто? – притормозил Переплут.

– Менеджеры, – пояснил Бурмакин.

– А-а-а. Так оно и есть, только мы не какиенибудь там манагеры, а храбрые прогульщики и отчаянные дезертиры, – поправил Припекала.

– Так я, значит, в пролёте?

– Что ты предлагаешь?

– Сюда девиц пригласить, – намекнул Ваня.

– Как-то у тебя здесь неуютно, – заметил Переплут, – неказисто, сыро, грязно и прокисшим пивом с гарью разит. Развёл тут, понимаешь, свинарник.

– До вас, лимитá, уютно было! – пылая от обиды, засопел Бурмакин, – Девушкам, во всяком случае, нравилось!

– Ну, не знаю, не знаю. Ладно, не желаешь фильм о своём пращуре Велеславе посмотреть?

– Не желаю!

– А придё-ё-ётся.

Переплут провёл ладонью перед лицом Бурмакина, тот рухнул на диван и погрузился в нечто похожее на гипнотический сон. Ваня мгновенно перенёсся на многие века назад, когда ещё не было христианства, и люди общались с богами так же запросто, как с соседями по лестничной клетке.

На картине внутреннего взора, как на экране кинотеатра, Бурмакин увидел леса дремучие, да реки быстрые и прозрачные, топи непролазные, да диких зверей великое множество. А вот людских поселений, тех, негусто было. Увидел Иван одно из таких городищ, и только диву дался: стоят избёнки деревянные, резными наличниками украшенные, пожухшей соломой покрытые. Вокруг частокол, а внутри смотровая вышка. (В общем, как в современных, захудалых деревнях, откуда вёл свой род и сам Бурмакин, только без частокола и вышки). А ещё застал Ваня конкретную разборку между седобородым старцем и красивым парнем. (Говорили они на стародавнем языке, но внизу экрана бежали субтитры, так что Бурмакин без труда понимал, о чём идёт речь). Очень уж осерчал старикан, посохом о землю колошматил и пытался им юношу отлупцевать, а тот уворачивался ловко, да только посмеивался.