– Да, время поджимает, – посмотрел на часы Бурмакин и собрался, вставать из-за стола.

В этот момент Переплут провёл ладонью перед ваниным лицом, и тот ткнулся носом в тарелку.

– Спи, Ивашка, ты заслужил. Отоспись и отдохни хорошенько, всё равно добытчик из тебя, как из мудя молоток.

– Ура-а-а! – загалдели анчутки, – а мы в офис порулим, в офисе мы ещё не шалили!

Брат-два провёл ладонью и перед ними. Анчутки тут же отрубились.

– И вы покемарьте, непоседы. В офисе только я могу чудить.

2 . Переплут и Хоттабыч

Добравшись до ваниной работы, брат-два не стал ходить вокруг да около, а сразу взял верный тон:

– Привет, толстопуз, – поздоровался он с начальником отдела Инвером Фаттаховичем Зайнетдиновым по кличке Хоттабыч, – всё пьёшь нашу кровушку, упырь?

– Не понял? – вытаращился Зайнетдинов.

– Что ты не понял, вурдалачище? Совсем что ли отупел от безделья, пенёк трухлявый?

– Бурмакин… ты чересчур вызывающе себя ведёшь. Мало того, что у тебя синяк под глазом, так ты ещё и хамишь! Ты пьян?!

– Я обкурен, но к делу это не относится. Давно, давно, враг мой Зайнетдинов, я собирался высказать тебе своё «фэ». Всё никак руки не доходили…

– Бурмакин, ты уволен! – заверещал Хоттабыч.

– И это всё, что ты можешь? – усмехнулся Переплут, – Придумай что-нибудь пострашнее.

– Ты, наверное, не понял, Бурмакин? Ты уволен! И с этой самой минуты пополнил армию безработных. Что может быть страшнее?

– Страшнее безработицы? Ну, например, скоропостижная смерть.

– Страшнее безработицы ничего нет и быть не может!!! – рявкнул Зайнетдинов, и все работники отдела согласно закивали.

– Вы ороговели? – изумился Переплут, – Вы что – с ним согласны?

Все опять дружно закивали.

– Ну, славяне, вы докатились. Чтобы потомки свободных славянских племён боялись потери ярма?.. Чтобы безработица стала страшнее смерти? Куда уж дальше? – обалдел Переплут. – Раньше, хоть понятно, грозили отсечением головы или погребением заживо. А сейчас наказывают отстранением от трудовой повинности. Чудеса, да и только.

Зайнетдинов ретировался в свой кабинет, а работники окружили «Ваню» и стали наперебой предлагать ему свои варианты мира с Инвером Фаттаховичем. Чемоданов предложил сослаться на смену погоды и резко континентальный московский климат, способный вызывать приступы безумия. Вислогузов, посоветовал просто встать на колени и из этой кроткой позиции объяснить Хоттабычу ванину пиковую ситуацию с кредитом за машину. Вера ничего не предлагала, она смотрела на жениха влюблёнными глазами, и в её взгляде читался ужас и восхищение.

– Спокуха! Спорим, что после нашего с ним разговора, он попросит у Кандаурова удвоить мне зарплату, – Переплут в сутулой шкуре Бурмакина прошагал к двери шефа и толкнул её ногой.

Планктон охнул и застыл в ожидании чудовищных последствий, а «Иван» переступил порог зайнетдиновского кабинета и жалобно заныл:

– Иновер Хоттабыч, у меня неподъёмный кредит за машину, мне нельзя в безработные… Хоттаб Иноверыч, пожалейте меня, сироту уколовскую… не выгоняйте на улицу.

– Как ты меня назвал? – заиграл желваками Зайнетдинов.

– При встрече? – услужливо припомнил Переплут, – Толстопузом, упырём, вурдалачищем, а в концовке – пеньком трухлявым.

– Ты опять за своё? – побагровел шеф.

– Никак нет, пришёл умолять вас о снисхождении. Во всём виноват континентальный московский климат, вызывающий приступы безумия.

– Бурмакин, ты что, за завтраком борзятины объелся?

– Прости-и-ите меня, – заныл брат-два.

– «Прости-и-ите меня», – передразнил Зайнетдинов, – Отработаешь по полной!

– У меня долги-и-и, креди-и-иты, – стал подвывать Переплут.

– Да хоть грыжа и геморрой, – ухмыльнулся Инвер Фаттахович, – мне-то что? Премии лишаешься, бонусов лишаешься, в отпуск не идёшь.

– За что-о-о?!

– За наглость.

– Я свободен?

– Нет. Посмотри мой компьютер, в нём опять какой-то червь завёлся. Откуда только эти черви берутся?

– Знамо дело, откуда – из порносайтов, – усмехнулся Переплут, копаясь в загрузках, – что, Хоттабыч, порнушкой активно интересуешься?

– Что ты сказал?! – выкатил глаза от гнева руководитель среднего звена, – Да как ты смеешь?!

– А откуда у тебя всё время черви заводятся? – брат-два прищурил левый глаз, – Ты, Хоттабыч, с похабных сайтов не вылазишь, всё рабочее время в них сидишь. Поздравляю тебя… ты хоть и немолод, но по порнонухе шаришься, как недоросль. Припекала бы тобой гордился!

– Это ложь и клевета!

– Хоттабыч, сейчас браузер запоминает адреса и регистрирует самые посещаемые сайты. Хочешь, покажу, на какой срамной сайт ты последний раз заглядывал?

– Не надо! – запаниковал Зайнетдинов.

– Нет, я покажу, – стал настаивать Переплут, – мне кажется, ты ставишь мои слова под сомнение. Ты мне не доверяешь?

– Доверяю! Доверяю!

– Уверен?

– Клянусь!

– Так мир или война?

– Мир! – взвизгнул Зайнетдинов.

– Итак… – брат-два уселся на край стола и принялся диктовать условия мира, – Бонус получаю. Премию получаю. В отпуск иду.

– Без вопросов.

– Я становлюсь твоим заместителем, и моё денежное пособие возрастает в два раза.

– Хм… – кашлянул Инвер Фаттахович, – Видишь ли, Бурмакин, всё не так просто…

Ну, я пошёл, – криво усмехнулся брат-два, – Извини, Хоттабыч, но мне придётся-таки пойти и заложить твою срамоту Глебу Игоревичу.

– Я согласен, – сдал в голосе Зайнетдинов.

1 . Лера

Секретарша, а по совместительству любовница хозяина, Лера Кобылкина прихорашивалась, глядя в зеркало. Ещё десять лет назад подобных особей было не так уж и много, но сегодня этот вид расплодился, расселился по всем странам и континентам и даже служит темой для анекдотов. Лера являлась характерной представительницей вида блондинок: у неё были тугие, белокурые локоны, пустые голубые глаза и непроходимая тупость, доставшиеся ей от матушки-природы. А вот надувными губами и грудью под размер ладони Кандаурова её наградили рукастые хирурги. Лицо и фигура Кобылкиной тешили взгляд. Тупость же не умиляла и не бесила – она поражала воображение.

Лера поправила прядь волос и призналась:

– Глеб Игоревич, я, кажется, беременна.

– Замечательно… – отозвался Кандауров, роясь в карманах в поисках ключей от машины, – сегодня вечером в ресторан идём?

– Идём.

– А на дачу едем?

– Едем.

Тут Кандауров ощутил в груди некий дискомфорт.

– Что ты сказала?

– Что мы едем с вами на дачу.

– А перед этим?

– Что идём с вами в ресторан.

– А ещё перед этим?!

– Что я беременна.

– Раскудрит твою через коромысло!!! – ругнулся Глеб Игоревич, – С чего ты взяла?

– Я сегодня была у визажистки, она взглянула на меня, и шепчет: «Лер, да ты никак на сносях».

– Визажистка нашептала? – облегчённо выдохнул Кандауров, – много она понимает, твоя визажистка… Поехали в клинику, там разберутся.

Из кабинета гинеколога Кандауров вышел темнее тучи и яростней грозы.

– Целых пятнадцать недель! – засопел и забрызгал слюной на весь этаж Глеб Игоревич, – Куда ты только смотрела, дура?! На таком сроке никто, ни за какие деньги за аборт не берётся! Придётся тебе рожать, бестолочь… другого выхода нет. Зачем я вообще с тобой связался?!

Кобылкина захлюпала носом и тягуче зарыдала.

– Ладно, поехали в офис, – Кандауров попытался взять себя в руки, – Там что-нибудь придумаем.

2 . Переплут и Кандауров

Под дверью кандауровского кабинета уже отирался «Ваня», упорно ползущий вверх по карьерной лестнице.

– Глеб Игоревич, мне бы назначение на новую должность подписать.

– Попозже зайди! – раздражённо бросил Кандауров, проходя в свой кабинет, – Не до тебя…

Переплут догнал хозяина холдинга и попридержал его за рукав.