– Сам учи, – огрызнулся Бурмакин.

Переплут побродил по квартире, полистал отсыревшие мужские журналы и пробурчал:

– В кого же мне превратиться? Твоя простецкая рожа мне изрядно надоела.

– Полегче, оборотень.

– Чем ты мне, Ивашка, нравишься, так это своей несусветной борзостью. Ты, вахлак, с кем разговариваешь? С богом, однако!

– И что? Теперь тебе можно всякие непотребства творить?

– Конечно, можно. Это основное моё занятие. Переплут пролистал ещё один журнал и определился с новым имиджем.

– В Ди Каприо превращусь, – заключил он, – Вот Леонардо действительно красава. Сразу чувствуются славянские корни.

Переплут на глазах Вани из его двойника превратился в Леонардо Ди Каприо. Бурмакин разинул рот и простонал.

– Ты что, всех голливудских звёзд знаешь?

– Естественно.

– И в любого можешь превратиться?

– Без проблем. Я же продвинутый бог.

– А откуда ты столько современного сленга знаешь? Можно подумать, ты по ночным клубам тусовался…

– Да сколько у вас там новых слов, кот наплакал. Можно все выучить на шесть секунд. Мы же наверху не просто так сидим и дремлем, мы за вами наблюда-а-аем.

– Значит, мы у вас все под присмотром? – поразился Бурмакин.

– Под колпаком. – подтвердил Переплут, – Но я решил не просто сверху на вас глазеть, а спуститься на Землю, встретиться с тобой и поквитаться. Правда, Верховные Боги были против, и мне пришлось пойти в самоволку.

– Э-э-э, Переплут… да ты хулигаа-а-ан.

– Не без этого. Люблю пошалить и набедокурить.

– И не трогают тебя Верховные Боги?

– Не-а.

– Врё-ё-ёшь. Каждую неделю, небось, на ковёр вызывают.

– На ковёр из облаков, – хохотнул Переплут, – у нас, как и у вас, пока не рвёшься к власти, не устраиваешь митингов и не выносишь сор из избы – никому ты на фиг не нужен.

– А есть такие, что рвутся?

– Сколько угодно. Таких божков мёдом не корми, только дай к власти пробраться. Их уж и под землю низвергают, и в морскую пучину командируют, и на Эверест зафутболивают. А им, дурням, всё равно неймётся.

– А тебе, типа, власть не нужна?

– На черта она мне сдалась? «Мама – анархия, папа – стакан портвейна».

– Ты что, и Витю Цоя слышал? – ороговел Бурмакин.

– Конечно. Я и Сашу Башлачёва знаю. Все, кто пишет и поёт о хмельных напитках – мои друзья. Это и Ваня Барков, и Гена Шпаликов, и Веничка Ерофеев, и Серёжа Довлатов, и Володя Высоцкий, и Майкл Науменко, и Боря Гребенщиков, и Миша Кочетков. У меня много друзей.

– Насчёт власти я с тобой согласен, – умудрёно прищурился Бурмакин, – Что такое власть, я ещё в четвёртом классе прочухал, а некоторые дундуки до седых волос доживают, а всё никак не могут разобраться.

– А ты, значит, уже в десять лет всё просёк? – усмехнулся Переплут, – вундеркинд ты, Ванятка.

– Я был развитым ребёнком, – отчеканил Бурмакин, – на уроке истории я спросил учительницу, чтобы случилось, если бы решающую битву выиграл не Красс, а Спартак? Римские легионы наголову разбиты, а бывшие рабы берут власть в свои руки. – Знаешь, что она мне ответила?

– ?

– Ничего бы кардинальным образом не переменилось. Бывшие рабы сидели бы на трибунах в белоснежных тогах и показывали большим пальцем вниз, а вчерашние патриции рубились бы и гибли вместо гладиаторов на арене. И всё. Рабовладельческий строй бы не пошатнулся, система товарноденежных отношений не пострадала и осталась той же.

– А если бы Спартак захотел устроить коммунизм уже тогда? – подмигнул Переплут.

– Я задал тот же вопрос. Историчка была лаконична: «У него ничего бы не получилось, а если бы он стал настаивать, его бы задушили свои же. Нельзя перепрыгивать из одного общественного строй в другой по человеческой прихоти».

– Правильно сказала. Люди ничего не решают, всё решают боги.

– Ты не забыл, что я агностик?

– Ещё помню. Но без богов всё равно нельзя. Самим вам не управиться… дефективным.

– С чего ты взял?

– Вы же, люди, как дети неразумные, – укорил Переплут, – вас в ежовых рукавицах нужно держать. Вам же каждый шаг нужно подсказывать, от ошибок предостерегать и мировоззрение навязывать.

– А мы всё равно будем отстаивать свои взгляды, – набычился Бурмакин.

– Дети обычно отстаивают свои взгляды, стоя в углу, – отрезал Переплут.

В дверь позвонили. Ваня, понурив голову, пошёл открывать. Он решил, что это пришли возмущённые соседи, или брошенный в набежавшую волну государственный чиновник, или участковый, или квартирная хозяйка… Да мало ли кто мог прийти к нему после невиданного доселе пивного потопа. Однако за дверью оказался незнакомый молодой человек приятной наружности в джинсовом костюме. Он бесцеремонно оттолкнул Бурмакина и ворвался в квартиру.

– Ну, что, не ждали?! – завопил он с порога.

– Вы кто? – открыл рот Иван.

– Припекала, – представился незнакомец, – Славянский бог любострастия, покровитель ходоков и половых агрессоров.

– Кто?! – обалдел Бурмакин, – Ещё один бог?! Вам что здесь, Пантеон что ли?!

– Ну, вот, явился-не-запылился, – нахмурился Переплут, – чего припёрся?

– Не одному тебя по самоволкам шастать, – осклабился Припекала, – Ну, как тут местные девы? Заждались меня?

– Им только и дела, что тебя ждать, – съязвил Переплут.

Припекала взял с журнального столика мокрый журнал «Playboy», деловито полистал и, кажется, остался доволен.

– Ух, ты, какие ляльки, – потёр он руки, – Работы у нас с вами, браты, – непочатый край. Так, в кого же мне превратиться? Насколько я помню, сейчас главный секс-символ – Брэд Питт. Им, пожалуй, и обернусь.

Припекала, мгновенно обернулся голливудской звездой, теперь его даже родная мать не отличила бы. Конечно, имеется в виду родная мать Брэда Питта. В дверь снова протяжно позвонили.

– Кого там ещё чёрт принёс?! – взбесился Бурмакин.

– Ещё одного славянского бога, – схохмил Припекала.

– Боги, а туда же. И все ведь в Москву лезут, провинциалы опереточные, – проворчал Ваня, отпирая дверь, – понае-е-едут, понимаешь… Достали вы меня уже, замкадыши.

Наконец, дверь отворилась, Переплут и Припекала с интересом выглянули из прихожей. За дверью стояла симпатичная девушка в халатике, с пустым мусорным ведром в руке.

– Богиня! Гадом буду, богиня, – облизнулся Припекала, – проходите, девушка, мы вам несказанно рады.

– Я вышла мусор выбросить, а дверь захлопнулась, – пожаловалась соседка, – Вы мне не поможете?

– Конечно, поможем, – в один голос заверили Переплут и Припекала.

– Баба с пустым ведром – это не к добру, – блеснул Ваня знанием народных примет.

– Глупые суеверия и устаревшие предрассудки, – отмахнулся Переплут, проводя хорошенькую гостью в комнату.

– Что это с вашей квартирой стряслось? – оторопела соседка.

– Да сверху затопили, – возвёл на соседей напраслину Переплут, – нужно им, злодеям, гамбургский счёт выставить.

– Хороший сосед – мёртвый сосед, – поддержал его Припекала, – о соседках, естественно, речь не идёт.

– Ой, как же вы на американских артистов похожи, – всплеснула руками девушка, приглядевшись к соседям поближе, – вы их двойники, да?

– Мы – они и есть, – расплылся в плотоядной улыбке Припекала, – я – Брэд Питт, а он – Леонардо Ди Каприо. А вас как звать-величать.

– Юля.

– Очень приятно.

– А почему вы так чисто по-русски говорите? – пококетничала девушка, – объясните мне, пожалуйста.

– А мы полиглоты, – подмигнул Припекала, находясь в лощёной шкуре Брэда Питта, – да, Леонардо? У нас в Голливуде все-е-е полиглоты.

– У меня, бабушка, промежду прочим, русской была, – заявил ДиКаприо, отодвигая конкурента в сторону, – Вы, Юленька, слышали, что в моих жилах течёт славянская кровь?

– Не-е-ет.

– Сто пудов, течёт. А хотите, я вам про съёмки «Титаника» расскажу?

– Конечно, хочу, – залилась румянцем соседка.