Той ночью, когда им было велено потеряться, вооруженные до зубов и исполненные отчаяния, Момент с Ромычем долго бродили вокруг храма Аполлона, тщетно ища пропавший без следа грузовик с оружием или хотя бы следы неведомого мужика, ехавшего перед ними в лесу. В конце концов, сдались и решили провести разведку местности. Повернулись спиной к непонятно откуда появившемуся в Подмосковье морю и, держа наготове пистолеты, отправились в сторону смутно проглядывающих в темноте низких построек. Шли осторожно, вздрагивая от каждого шороха и матерясь сквозь зубы. Внезапно обнаружив, что их окружили, заорали во всё горло и, не сговариваясь, дружно открыли огонь, паля не столько на поражение, сколько для успокоения собственных натянутых нервов. В какой-то момент увидели, что окружившие их фигуры простёрлись ниц, и только один нелепо одетый мужик, раболепно глядя на них снизу вверх, осмелился обратиться к ним на незнакомом языке. Слов Момент с Ромычем, разумеется, не поняли, но почтительный тон говорил сам за себя.

Парни недоуменно переглянулись, пожали плечами и последовали за беспрестанно кланяющимися им иностранцами, гадая, что же это за колония религиозных фанатиков окопалась в лесах Подмосковья. А несколько часов спустя они забыли обо всём на свете, потому что их жизнь превратилась в самую настоящую волшебную сказку. И хотя Момент с Ромычем не понимали ни слова из того, что им говорили, это им почти не мешало. Главное, что еду подавали на золотых тарелках, а вино — в украшенных драгоценными камнями кубках. А ещё были хорошенькие стриптизёрши, танцующие под какую-то заунывную музыку. Нелепо одетые суровые мужики с короткими мечами на поясах, оказывающие им явные знаки почтения. Высокие, сухопарые старики в длинных белоснежных балахонах, готовые предупредить каждое их желание… И сказка не прекращалась: день сменяла ночь, наступал новый день, а Ромыч с Моментом по-прежнему пировали в варварски-роскошных залах и видели в глазах окружающих только восторг и поклонение.

Поначалу парни нет-нет, да и вспоминали голливудские фильмы, где главные герои попадали в роскошные дворцы таинственных цивилизаций и беззаботно предавались всем радостям жизни, а потом местные варвары, ползавшие у них в ногах, вдруг решали принести их в жертву своим кровавым богам. Но наличие оружия вселяло в Момента с Ромычем уверенность в том, что так просто их не скрутить, а затяжная попойка способствовала тому, что опасения постепенно развеивались. Попавшие в самый настоящий рай, парни больше не задавались вопросами где они, как здесь оказались, что происходит и почему. Они блаженствовали.

А троянцы, то и дело подливая вина в дорогие кубки, только дивились могуществу снизошедших к ним с Олимпа богов — ни один смертный не мог выпить столько, сколько эти двое!

Пожалуй, эта блаженная жизнь могла бы продолжаться вечно, но однажды Ромыч решил полапать одну черноволосую девицу. Она, правда, не танцевала перед ними, как другие стриптизёрши, да и вид у неё был гордый и даже немного надменный, но Ромычу очень приглянулась её хорошенькая мордашка, и, охмелевший от вседозволенности последних дней, он тут же её схватил. А в следующий миг какой-то лопоухий мужик в доспехах уже сжимал ему горло, а два высоких старика в белоснежных одеждах тщетно пытались оттащить его от Ромыча.

Только когда бездыханное тело товарища упало на пол, испуганный Момент сообразил потянуться к пистолету. Дрожащими руками наставил его на лопоухого мужика — и затрясся от ужаса, потому что того, казалось, ничуть не испугало дуло наставленного на него оружия. Он приближался к Моменту с таким поразительным невозмутимым спокойствием, что отчаянно нажимающий на курок Момент расстрелял весь барабан, но так ни разу и не попал в шагающего на него убийцу…

Вопли жрецов, шокированных поступком своего принца, очень скоро потонули в криках восторга — Гектор один на один схватился с пришлыми богами и победил их! Олимпийцы на стороне троянцев! Радость и ликование захватили Илион и воодушевили каждого.

Гектор не возражал против такой интерпретации событий, хотя про себя изрядно сомневался в божественной природе незнакомцев. Ему казалось, что пьяные чужаки завладели оружием Зевса по какому-то недоразумению. Если и было в них что-то от божества, то, в лучшем случае, от отпрыска какого-нибудь не просыхающего сатира, повалявшего в кустах глуповатую крестьянку. А уж когда один полез со своими грязными приставаниями к его любимой жене Андромахе, Гектор и вовсе потерял терпение. В общем, если это и были боги, то не самые любимые Громовержцем, потому что молния с Олимпа так не испепелила принца на месте. Зато боевой дух его войск вознёсся на небывалую высоту. И талантливый полководец лучше других понимал, что этим преимуществом нужно воспользоваться как можно скорее — боевой дух, как и хмель, выветривается довольно скоро.

Вид Ильи, открывшего дверь примчавшемуся к нему на всех парах Тарасу, так поразил стажёра, что он даже на миг замешкался. Тёмные, почти чёрные круги под глазами, осунувшееся лицо, нервные, дёрганые движения, мокрый лоб и нездоровая бледность, заметная даже сквозь сильный загар — казалось, Илья болел не первую неделю. И зрачки — сжавшиеся в булавочные головки зрачки…

— Чего тебе? — сипло спросил он, не приглашая войти.

— Ну, — растерялся Тарас, глядя на пошатывающегося от слабости конквестора, и бессознательно прижал к себе драгоценную папку. — Это… Ян Сергеич звонил, говорит, ты срочно нужен в Трое.

Илья несколько мгновений смотрел словно сквозь стажёра, а затем вдруг метнулся вглубь квартиры.

Тарас нашёл его в туалете, в обнимку с унитазом, и даже подумал было про себя: «Это ж как надо было напиться!», но тут же нахмурился. Насколько он успел понять за время своего недолгого пребывания в «Бастионе», таких вредных привычек ни за кем из конквесторов не водилось, все они были людьми ответственными и крайне дисциплинированными.

— Съел что-то не то? — участливо осведомился Тарас, присаживаясь рядом с Ильёй на корточки. — Отравился?..

— Нет.

— Тогда что?

— Похоже, заболел.

Тарас несколько мгновений смотрел на Илью, которого вдруг начала бить сильная дрожь, а потом нерешительно произнёс:

— Так тебе, наверное, в больницу надо.

Илья промолчал.

Стажёр сглотнул. В инструкциях Яна Сергеича ничего про больницу не говорилось. Зато про «привози любой ценой» он хорошо помнил… И что же теперь, Илью вот такого вот полуживого к проходу тащить? Да в этом состоянии он не то, что на подвиги, которых, без всякого сомнения, требует ситуация в Трое — он на простую пешую прогулку не способен.

— Чего приехал-то? — вывел его из задумчивости голос Ильи.

— Ян Сергеич звонил, велел срочно тебя привезти к проходу.

Илья откинул голову назад, прикрыл глаза и с трудом попросил:

— Слышь, у меня в кармане куртки таблетки. Принеси, а?

Тарас послушно отправился в прихожую и зашарил по карманам валяющейся на полу куртки.

— Быстрее! — прикрикнул Илья, а потом выхватил баночку из рук вернувшегося стажёра, схватился за крышку и торопливо рванул. Таблетки рассыпались по всему полу. Илья поднял одну, проглотил — и замер.

Стажёр собирал таблетки с пола.

— Илья, — неуверенно позвал он несколько минут спустя. — Илья, ехать надо.

— Едем, едем, — невнятно отозвался тот, сделал было попытку подняться — и тяжело сполз по стене на пол.

Тарас в полной растерянности смотрел на обессиленного, явно больного Илью. Что же делать? Всё-таки тащить его к проходу, и неважно, что конквестор в таком состоянии?

«Привози любой ценой», — снова вспомнились слова Яна Сергеича, и стажёр, подавив сомнения, решительно зажал драгоценную папку подмышкой, наклонился над уставившимся остекленевшим взглядом в стену Ильей, крепко взял его за предплечье и настойчиво потянул:

— Давай, Илья, давай. Вставай, поехали.

Из всех посторонних, оказавшихся в проходе, реакция Алессандры беспокоила Арагорна больше всего. И не только потому, что в девушке он питал неизмеримо более сильные чувства, чем к остальным.