А мужчины тем временем веселятся, мед хмельной из чарок, детьми подаваемых, щедро хлебая. Смотрит на них Ольга и радуется, что к ночи все мужи доблестные пьяны в усмерть будут.

Вечереет, холодными ветрами погоняемый, скачут воины киевские, издали крики пьяные, да смех угарный слыша. Все как княгиня говорила, так и есть. Древляне, меда нахлебавшись, по лесу разбредаются, на пути засыпая. Про опасности позабыв, на землю во хмелю падают. Здесь и настигают их мечи Ольгины.

Услыхав крики боя ратного, княгиня детей своих за деревьями прячет, листвой жухлой присыпая, а сама, под платок косу засунув, да кинжал из рукава достав, в гущу боя торопится. Кровавая бойня на месте, где минуты назад веселье было, разворачивается. Всадники киевские с мечами от крови багряными, меж мертвецов разъезжают, подранков добивая. У места, где Игоря схоронили стоит Мал, с мечом опущенным. Понял князь, как коварна невеста его оказалась, да поздно уж. Ольга шагом решительным к нему подходит и слова не вымолвив своей рукой кинжал в сердце вбивает, в удар тот всю ненависть вкладывая. Смотрит женщина в глаза того, кто суженным ее стать думал, и видит как уходит из них та искра, что жизнь в теле поддерживает. Нет в сердце Ольги места для жалости, вымело гневом всю, да отчаяньем выстудило, оттого и не дрогнула кисть, кровью залитая, когда, кинжал из плоти мертвой выдернув, об подол платья его вытирала.

— Теперь ты пыль у ног моих, кровью твоей могилу мужа я обагрила, верность свою сполна доказав. — В мертвое ухо Мала слова последние прошептав, уходит княгиня детей своих разыскивать.

Рассвет занимается, золотыми всполохами землю трогает, что красна сегодня не от восхода солнца, а от событий, что в ночь сию творились. Ольга на коне окрестность поляны объезжает, ища тех, кто схорониться мог, да от меча ее уйти, но усталость свое берет, оттого, воеводу кликнув, приказ дает, спалить до тла место полем брани ставшее. И, коня по сильней пришпорив, что есть мочи, обратно в Киев с сыновьями скачет. Быстрее от места страшного прочь гонимая, думает Ольга, что почести мужу за страданья сполна воздала, а, значит, хватит смертей, ныне миру время.

Да только, помыслам ее благородным не суждено сбыться.

(*Тризна — часть языческого погребального обряда у восточных славян, состояла из песен, плясок, пиршества и военных состязаний в честь покойного. Тризна совершалась рядом с местом погребения перед сожжением покойника. Позже этот термин употреблялся как синоним обряда "поминок". - прим. автора)

Не думала Ольга, что скоро древляне оправятся от потери своей многотысячной, но заручившись поддержкой византийской, выдвигаются враги в сторону Киева. Не робея, княгиня на встречу из града выходит, с воинством своим супротив зла неизбежного, огнем и мечем по врагам пройдясь, бежать древлян, пятками сверкая, на земли свои за стены прятаться, заставляет. Осадой у града Искоростень встает Ольга с ратью бесчисленной, но не в силах дружина ее на стену взобраться да ворота отворить. Так и стоят они дни и ночи, дожидаясь, когда голодом моримые древляне милости просить будут.

— Уж шестая седмица минула, а они все сидят, не сдаются. — К Ольге Свенельд тихой поступью подходит. — Надо назад возвращаться, не будет толку, запасы наши заканчиваются, скоро холода лютые настанут, поляжем тут зазря.

— Видишь птицу, мороза не боящуюся? — Ольга перстом на голубя указывает. Тот, словно понимая, что о нем говорят, голову птичью на бок поворачивает, пустым взглядом на воеводу уставившись. — В народе поговаривают, что птица эта мир и добро в дом приносит. По мне, так не всякая весть, что с голубем прилетает, в себе добро несет, но простой люд в каждом доме голубятню держит.

— К чему ведешь ты, сей разговор, уму моему старческому не ясный? — Хмурит седые брови воевода, не понимая, зачем о птицах разговор княгиня затеяла.

— А к тому, что хочу я посла к древлянам отправить, пусть волю мою донесет, что готова я к миру меж нами, да только пусть с каждой голубятни, мне по самой красивой птице, в знак любви и уважения пришлют, на том мы и уйдем. — Поглубже в меховую накидку зарываясь, Ольга в руку ячменя насыпает, да птицу приманив, по шее пернатой чешет. Смотрит на нее Свенельд, да диву дается, что эта женщина себе разумеет? Но зная, что ни разу княгиня в своих деяниях ошибки не допускала, ее слова на веру принимает. Идет к послу, ворча по-стариковски, указ доносить.

Радуется Искоростень вестям, что малой кровью от набега избавятся, со всех голубятен, самых красивых птиц собрав, к Ольге в дар отправляют. Ходит княгиня меж клеток с вестниками мира, каждого по голове клювастой поглаживая. А дружина следит за ней, не понимая, на кой ляд, Ольге голуби понадобились.

— Воины мои, в поход я этот вела вас за победою. Не за миром, но ради него. Не будет на Руси покойно, покуда живы и не покорны земли эти. Виновны ли древляне в смерти князя вашего да мужа моего Игоря? — Толпу распаляя речами бравыми, с вопросом княгиня к дружине обращается.

— Виновны! — Хором воины отвечают.

— Виновны ли, в попытке силой власть захватить, да меня женой князя своего вероломного сделать? — Еще яростней Ольга кричит.

— Виновны!

— Виновны ли, в желание своем огнем и мечем по землям киевским пройтись, заручившись помощью врагов наших?

— ДА!

— Виновны ли в том, что жены ваши не видят вас уж восьмую седмицу? Что мерзните в голоде и холоде под стенами неприступными?

— Да! — Яростью сердца мужские речь женская наполняет, каждый воин к душе близко слова принимает, и лелеет желанье наказать виновных в страданьях своих.

На то и расчет Ольга ведет. Ведь плох воин, что без идеи воюет. Когда не знает, за что лишения терпит, да со смертью играет. От сих времен и до скончания веков войны будут на идее личной ненависти строиться, ведь только когда на веру слова вождя принимаются, когда чувства каждого человека задеты, когда враг правителя, личным врагом становится, тогда и с песней и с кличем солдат в бой кидается, убитым быть не боясь.

Сказав речь проникновенную, велит княгиня к ногам каждого голубя горящей соломы привязать, да из клеток птиц выпустить. И взмывает в зимнее небо горящая стая, к домам своим возвращается, не зная, что на лапах смерть несет. Занимается Искоростень пламенем знатным, от изб соломенных огни столбами поднимаются, потухать не собираясь. Под корень не покорных детей леса княгиня истребляет, не щадя ни стара ни млада, а те, что город горящий покинуть пытается, воины во главе со Свенельдом из луков добивают. В закате красном, не то от ветра холодного, не то от крови пролитой, картина страшная открывается. Горит град Искоростень, в лесу построенный, гибнет люд, Ольгу проклиная. И в свете этом стоит княгиня, ростом не велика, да статью высокая, чьи волосы распущенные, цветом с пламенем сливаются. И кажется, что сама она пламя негасимое. И лишь она судьбой назначена дарить жизнь и забирать ее. Ведь только женщина плод из чрева дать может и породить существо новое, а значит лишь она в праве взамен душу отнять.

— Подойди ко мне, сын мой, Святослав Игоревич. Смотри же, как горят враги наши, за смерть твоего отца кару несущие. Вдыхай глубже зловония тел их горящих, яростью сердце свое наполняя. Ты сын Князя Великого. Ты жизнь и душа земли русской. Тебе ответ нести за каждую жизнь дарованную и отнятую. Смотри же, сын мой, на пламя и помни какова расплата за предательство, ибо ни что не имеет значение больше, чем преданность соратников. За каждый грех, против тебя и семьи твоей совершенный, дланью своей карай в разы сильнее, чем тебе вред причинили. Только сила сердца власть удержать поможет, струсишь, отвернешься и будешь обезглавлен. Волки сожрут твое тело и душу, даже костей не оставив. Смотри же, сын мой, и помни, казня и наказывая, всегда гляди на деяния свои. Знай, что по твоему указу страдают и гибнут, знай и неси ответственность за дела свои, ибо расплата всегда за них приходит.