– После трех лет в заточении я не хотела бы снова совершать ошибки. Знаете, в самолете я думала, что если это все не сон, то мне стоит измениться. Не хочу больше быть «бешеной сукой».
Джованни остановил машину.
– Напрасно, – холодно сказал он. – То есть вы отказываетесь от поста главного детектива рая? Мне отвезти вас обратно к самолету? Вернетесь в Берлин?
– Конечно, нет, – жестко сказала Джин, приняв в штыки этот выпад Джованни.
– Тогда прекратите эти разговоры о морали и раскаянии. Вы такая, какая есть, Джин, я ценю это и верю, что ваши жертвы заслуживали вас. Так что будем считать, вы приняли мое предложение. А сейчас посмотрите в окно.
Джин в первый раз отвела взгляд от глаз Майкла и глянула в окно. Она увидела океан, берег, пляж и какой-то дом. Вернее, «тот самый дом», из ее детской мечты. Стеклянный домик маленькой Джин с окнами во весь рост – прозрачная ракушка. Это было сравнимо с чудом. Нет, это оно и было. Рядом с ним еще и белоснежный седан представительского класса.
– Надеюсь, не напутал с выбором дома и машины? – лукаво спросил Джованни. – Прошу, только не думайте, что я вас покупаю… Это лишь скромная плата, которую я готов вам предложить за спокойствие на моем острове.
– Ладно, – серьезно сказала Джин, всеми силами пытаясь скрыть радость в голосе. – Расскажите мне об убийствах.
– Нет, – быстро сказал Джованни, улыбнувшись так, будто он осознал, что он все-таки купил Джин. – Вам все объяснит капитан моей полиции, и это будет не сегодня. Сегодня отдыхайте. Хочу, чтобы вы сперва влюбились в этот остров и приняли его как дом, а уже потом искали убийцу. И, кстати, возьмите это, – Джованни протянул Джин кредитку. – Думаю, пятидесяти тысяч долларов для начала хватит.
– Благородно, – согласилась Джин, наигранно улыбнувшись.
«Давай скажи теперь, что ты меня не покупаешь», – подумала она про себя.
Джованни открыть дверь машины и помог Джин выйти, как это принято делать в обществе джентльменов и леди, в котором Джин никогда не бывала.
– И пожалуйста, непременно сожгите ваш костюм, – сказал он, подавая руку Джин. – Я бы лично посадил человека, который заставил такую красивую девушку ходить в этих мерзких лохмотьях. Ваш район, который, кстати, называется Ниббана, – самый живописный и прекрасный из всех на острове, – Джованни обвел рукой горизонт, после чего добавил: – И вы должны ему соответствовать.
Джин учтиво улыбнулась, Джованни проводил ее прямо до двери, после чего поцеловал ей руку и слегка кивнул в знак прощания.
Джин осталась наедине со своей новой жизнью. Провожая Майкла взглядом, она шепнула: «Спасибо». Мысль о том, что происходящее – сон, наконец, отпустила ее, ведь теперь она знает, что это не подарок свыше, а плата за будущие услуги.
Джин глубоко вздохнула и открыла дверь своего нового дома.
Словно ребенок, получивший заветный подарок на Рождество, Джин принялась осматривать его. Просторная дизайнерская кухня, несколько великолепных спален, шкаф из красного дерева, полный модной женской одежды и аксессуаров. Тут и платья ведущих брендов, и туфли, и украшения, и духи. Джин на миг снова ощутила себя принцессой из детских сказок. Картины художников эпохи Просвещения в одной спальне – уютной и старомодной – создавали контраст с другой, что была выполнена в самых современных тонах и походила на иллюстрацию к журналу о жизни знаменитостей. Прозрачная кухня уже имела все, что только нужно хозяйке. Гостиная с белым кожаным диваном, на который смотрит домашний кинотеатр со встроенной акустической системой, такой непривычный после старого Philips в специальной квартире в Берлине. Целый стеллаж книг и фильмов, среди которых были ее любимые авторы: Льюис Кэрролл, Дэн Браун и Артур Конан Дойль. Она не могла нарадоваться. Плюс ко всему на кухне оказался неплохой бар с коллекцией доброго шотландского виски и французских вин.
«Боже, неужели это и правда рай?» – подумала она.
На диване лежала коробка с новеньким телефоном, на которой было написано на непонятном Джин языке: Paradizo telefono, а сам аппарат на картинке по дизайну напоминал IPhone. Никто из полицейских ее возраста не мог позволить себе такой. Но, если быть честной, Джин никогда и не стремилась к подобному. Она всегда находила более рациональное применение деньгам: оружие и информация.
Распаковав телефон и включив, она решила заглянуть в манящий шкаф из красного дерева. Несмотря на то что Джин не очень понимала беготню за девайсами, хорошую одежду всегда ценила. Ведь девушки всегда остаются девушками. И до чего же сильно она обрадовалась, открыв этот шкаф. Подобрав новый наряд из вечернего красного платья, туфелек (без каблуков) и сережек, Джин испытала такое ощущение счастья, которое, казалось, никогда не испытывала. Этот день будто подарок за три года тюрьмы в Берлине.
Но как бы ни было прекрасно в доме, Джин все же решила посмотреть город. Уж слишком необузданно было ее любопытство в данный момент. Взяв с тумбочки в прихожей специально подготовленные для нее ключи от машины, она вышла на улицу.
Этот океанский воздух… Джин вдохнула его полной грудью и почувствовала, как жизнь возвращается в ее тело. Открыв дверь своей новенькой машины, она села в салон. Кожаная отделка, подлокотник под дерево и этот пленяющий запах новизны. Повернув ключ зажигания, она услышала рев мотора. Музыка для ушей…
Поначалу она боялась, что растеряла все навыки вождения, а потому очень аккуратно надавила ногой на педаль газа. Машина двинулась и после привычного рабочего «фольксвагена» ехала очень спокойно и легко. Спустя пару секунд она почувствовала, что машина слушается ее, а это значит, что Джин водит по-прежнему весьма неплохо.
Выехав на дорогу, мощенную, словно, в каком-нибудь уютном французском городке, она включила музыку. Вместо привычного немецкого голоса она услышала что-то наподобие итальянского или испанского, позже ей показалось, что это скорее один из восточноевропейских языков, но она так и не поняла, какой именно.
«Ну что, какие планы Джин? – спросила она вслух у самой себя. – Напиться? Пожалуй».
Надо сказать, разговоры с собой стали для нее привычным делом. Обычно полицейские психологи не допускали к работе в уголовном отделе людей, которые часто разговаривают сами с собой. Внутренний диалог, как они это называют, может перерасти в шизофрению при частых стрессах. Поэтому на приеме своего штатного психолога, доктора Штайгера, она, конечно же, не рассказывала о своих беседах с внутренней Джин.
Темнело, алый закат охватил все побережье, и множество людей просто смотрели на него и радовались, мало где еще увидишь такое. Она заметила интересное здание, с вывеской `Aguila roja» (красный орел – исп.). Ресторан привлек ее, потому что она уже в нем бывала.
Когда Джин было одиннадцать лет, она отдыхала с родителями в Испании. Перед отъездом они заехали в курортный городок на севере Испании – Росес. Весь день они бродили по нему, покупали сувениры и просто радовались жизни, а вечером ужинали в чудном заведении Els Brancs, откуда открывался прекрасный вид на Балеарское море. До сегодняшнего дня она думала, что никогда больше не увидит такого райского вида. Но здание, в которое она зашла, не только снаружи, но и внутри было копией Els Brancs.
В зале играла живая музыка, а песни звучали на всех языках. Мексиканцы в сомбреро сменялись фолк-музыкантами из Ирландии, а исполняющие фламенко испанцы уступали сцену танцорам мазурки. Время будто остановилось в этом заведении, равно как и замерла ненависть разных национальностей со всего мира. Люди выглядели настолько едиными, что Джин непроизвольно расплылась в улыбке. Приглушенный свет, красно-золотая отделка обоев, картины с изображением разных пейзажей – все это добавляет особый чарующий оттенок этому месту. К тому же с балкона открывался умопомрачительный вид на океан. Воздух, музыка, запахи…Атмосфера страсти и мечтаний царила на каждом метре этого заведения.
Она не пошла за столик, сначала ей захотелось выпить в баре. Джин уже не спотыкалась при каждом шаге, нет, она шла уверенной и грациозной походкой, привлекая взгляды собравшихся здесь мужчин. Испанцы, мексиканцы, французы, британцы, русские – никто не мог отвести от нее взгляд. Она даже услышала, что какая-то ревнивая жена выговаривала мужу за этот неловкий взгляд. Джин улыбнулась, ей показалось, что даже одна из девочек-официанток слишком уж плотоядно смотрит на нее.
