– Значит, тебя ко мне приставили? – она не злилась и не обижалась.

– В общем – да, – не стал лукавить Артем. – Но приглашение в кино – моя инициатива. Чистосердечная. Оба! Нашел. Иди-ка сюда, милый.

Отложив сканер, Арти опустил руку в стоящую на столе банку с маслянистым раствором и аккуратно провел мокрыми пальцами по загривку Окси. Щелкнул ножницами, отхватив прядь волос.

– Вот он. Ты уж прости за прическу.

Арти, снял прилипшие к пальцам волосы, поставил отпечаток на черной бумаге, и только тогда Окси разглядела маленький, бликующий от лампы прямоугольник.

– Как это работает? – она поднесла клочок бумаги к глазам, встала под лучшее освещение.

– Волны, – Арти пожал плечами. – Русские еще в двадцатом веке доказали, что передача телепатической информации в электромагнитном поле биотоков происходит в спектре радиоволн. Нано-фип записывает сигналы, и, имея определенное оборудование, их можно расшифровать.

– У вас оно есть?

– Разумеется, – гордо отрапортовал Артем, но столкнувшись со взглядом Окси тут же добавил: – Твой останется при тебе. Только вот, возьми бокс, иначе мало ли что, вдруг интересно станет прошлое вспомнить.

– Арти, если на всех экстрагентах нано-фипы, почему нас сразу не выследили?

– Ну… Волны весьма капризны, как и нано-частицы. Установленный в фип передатчик может исказить принимающий сигнал, а бегать по городам со сканером агентуре не комильфо. Слишком мала иголка в стоге сена.

Окси спрятала нано-фип в задний карман. Недовольно покосилась на визжащий кулон Арти и, протянув руку, ощупала детектор.

– Он не выключается, – нахмурился мальчишка. – Только если выйти из зоны. Ладно, нам здесь делать больше нечего.

Щелкнула застежка, Арти снял цепочку, бросил на стол. Окси позволила студенту взять себя за локоть и проводить гостиную, так она окрестила проходную комнату Псионика.

Бывший экстрагент сновал в кресле от одного экрана к другому, переключая программы. Увидев подругу, он отвлекся, кивком попросил красноволосую соратницу продолжить, а сам подкатил к Окси.

– Сейчас пойдешь и попробуешь заснуть, – безапелляционно заявил он.

– Думаешь, получится? – усмехнулась она, копаясь в недрах рюкзака.

– Надо, сестренка. К тому же, усталый боец – мертвый боец, верно?

– А если усталость – норма жизни?

Псионик нахмурился, критически оглядывая подругу. Успокаивать его Окси не собиралась. Перспектива взяться за оружие наводила тоску – единственную эмоцию, доступную экстрагенту в полном спектре. Любовь, жалость, радость если и просыпались, то походили на битый архив, не способный распаковаться. А вот тоска осталась и сохранила все ипостаси: рефлексия, ностальгия, удрученность – радужный кокон, из которого можно выбраться лишь благодаря хорошей встряске и то на время. За последние годы Окси испытывала подъем только возвращая с того света пациентов. Теперь и эта радость в прошлом.

Открыв внутренний карман рюкзака, Окси вынула бархатный кисет, расшитый бисером, развязала ленту. На ладонь упала золотая цепочка с кулоном в виде книжки.

– Милая побрякушка. – Псионик подхватил цепочку и, щурясь, принялся разглядывать вензеля гравировки.

– Подарок Сержа.

– Какого Сержа? – спросил Псионик, открыв застежку. В миниатюрной рамке кулона покоилась фотография не лучшего качества. – Можешь не отвечать. Я его помню. Хороший был парень. И очень осторожный. Как девятки вычислили, до сих пор не понимаю.

– Я тоже. – Окси забрала реликвию, положила в кисет вместе с боксом нано-фипа и убрала в рюкзак. – Мы собирались уехать куда-нибудь на юг, поближе к морю. Я сомневалась, а он постоянно повторял: «Все будет хорошо, Окси, все будет хорошо». Ошибся.

Рука по-дружески сжала ее плечо. Окси успела отвыкнуть от утешения и едва не поддалась нахлынувшей грусти. Удержал голос красноволосой.

– Он проснулся, – известила девушка. – И очень недоволен.

– Кто бы сомневался, – расплылся в улыбке Псионик.

***

Резкая смена температур привела его в бешенство. Как отстреливаться от погони, если пальцы дрожат? Или это не озноб? Изуродованные временем стены коридора трепетали, словно картонные под порывом ветра. Моросящим дождем осыпалась с потолка известка. Скрипели ржавые петли, не отпуская прогнившие рамы в полет за окна. Он бежал и спотыкался на каждом шагу. Из-под бетонных плит поднимались трубы коммуникаций. А вдогонку летел хрип. Последний хрип умирающего друга. Не прекращающийся.

Крис вывалился из кошмара и несколько минут лежал с закрытыми глазами. Ждал, когда спадет озноб, прислушивался к тишине и непривычным тактильным ощущениям. Вчера диван казался гораздо просторнее и мягче, покрывало – ворсистее. И запах. Запах воздуха не похож на домашний: вместо ноток еды, кожи и парфюмерии отчетливо слышны пыль бетонных плит, едва уловимая примесь металла и резины. Это не отголоски сна.

Медленно Крис приподнял одно веко. Незнакомый интерьер смял сомнения, словно сапог жестяную пивную банку. Мышцы напряглись. Рывком Крис вскочил, развернул корпус к двери и быстро огляделся. Никого. Узкая камера без окон, кровать, стол. В углу на стене тусклая лампочка. Тюрьма? Нет – на столе заботливо оставленный парализатор, стакан воды и его лайвер. Где бы он ни был, хозяин явно из кожи вон лез, чтобы показать свое благодушие.

Парализатор оказался заполнен под завязку. Крис осторожно подошел к двери, приоткрыл носком ботинка. В полутьме коридора недвижно застыли тени, воздух терпкий, ни вздоха, ни выдоха, ни звука бьющегося сердца. Крис выскользнул из комнаты, подошвы словно не касались цементного пола. Бесшумность – один из полезнейших навыков экстрагента. Даже бывшего, с парой титановых позвонков вместо переломанных и расслабленными без тренировок мышцами. Впереди тьма расступалась, колыхалась в проблесках тусклого света, словно пойманный в банку мотылек. Крис сделал несколько шагов и вжался в стену. Неподалеку из-за угла вынырнул мальчишка, обернулся в сторону Криса и получил заряд парализатора в лицо. Экстрагент успел подхватить тело и аккуратно уложить на пол. Следующий недоросль не заставил себя долго ждать.

У приоткрытой двери, из-за которой пробивался свет, Крис остановился. Прислушался к шорохам. Человека три-четыре. Один опасно близко к двери и расстояние до нее сокращается. Еще двое-трое у дальней стены, но не разглядеть кто и где именно.

Три, два, один. Крис резко пнул дверь, жестяной лист качнулся, саданул по плечу длинноногую девчонку. Она пошатнулась. Мгновения потери равновесия Крису хватило, чтобы скрутить девчонку, взять в захват и приставить дуло к виску. Бэлла не сопротивлялась. Прикрываясь заложницей, экстрагент вошел в комнату и встал слева от двери так, чтобы любой вошедший успел подумать, прежде чем дернуться.

– Да, Крис, умеешь ты обращаться с женщинами. – Одноногий развернулся в коляске и подъехал ближе.

Крис не дрогнул, только отметил, что таких холодных глаз давно не видел. Со времен экстрагентов.

– Кто ты?

– Псионик, – представился лохматый, поправляя очки. – Остальных представлять не стоит. Пока ты с дуру не поставил фингал и Бэлле, предупреждаю – ты здесь, потому что мне нужна твоя помощь. Как и помощь Окси, но она уже согласилась. Предлагаю три варианта. Первый: ты держишь девочку на мушке, выходишь отсюда и попадаешь прямиком в девятый отдел. Второй вариант: ты держишь девочку на мушке и слушаешь меня, потом принимаешь решение. И третий вариант: ты опускаешь чертову игрушку, и мы разговариваем спокойно, без истерик.

За последние сутки Крис слишком часто удивлялся. Он слышал о Псионике. Заурядный оперативник, которого редко бросали на сильные мишени. Никуда не годные физические данные, посредственная маневренность, удовлетворительная меткость… и зашкаливающий IQ, позволяющий общаться с техникой на уровне телепатии. Но тот Псионик умер, и инвалидное кресло объясняло каким образом.