И я побежал.

Не прошло и мгновения, как мост под моими ногами обрёл другую плоть. Теперь я уже был далеко, спешка оказалась не нужна, но прошагал по инерции ещё несколько шагов, пока меня не поймали в объятия.

— Ну вот видишь, — словно мы и не расставались, словно он не таял в скупом свете утренней площади.

— Почему ты не откроешь им, как это происходит? — я недовольно высвободился. — Они поклоняются тебе, имени не зная? Что за новая манера?

— Мне они не поклоняются, — возразил он. — Я ведь не мост. Но мост — мой.

— Развлекаешься, как и обычно, — я хмыкнул. — И у меня такое чувство…

— Правильное чувство, — но после он приложил палец к губам. — Иди, а то попадёшь домой нескоро.

Пожав плечами, я всё же пошёл вперёд, скоро оказавшись среди тёмной чащи странного и страшного леса. Если бы я был здесь впервые, то, наверное, не мог бы сдержать рвущееся сердце, но эти деревья, сумрак, туман и кровавые капли то ли росы, то ли чего-то ещё были мне слишком хорошо знакомы. Я почти не смотрел по сторонам, размышляя больше о том самом «правильном чувстве».

Косвенно — как обычно и делал — он подтвердил, что я уже некогда поднимался по лестнице и произносил имя, чтобы призвать мост. Но отчего-то подобного не помнил. Сколько же тогда ещё воспоминаний может храниться внутри меня самого, пусть я о том и не подозреваю?.. И как с этим быть?..

Может, я слишком любопытен и только.

Среди тумана вырос замок, перед ним стеклянно блестело круглое озеро, но я свернул с накатанной дороги, потому что совершенно не желал сейчас оказаться в гостях. Вскоре тропа привела меня в мой апрельский сад, я выступил из разросшихся кустов барбариса, и, конечно, лес позади меня тут же исчез. Мир сменился.

Дом сиял сквозь сумрак золотыми окнами. Он ждал меня.

Отбросив все сомнения и мысли, я подошёл к крыльцу и только на последней ступени обернулся, потому что почувствовал тёплый взгляд. И пусть уловить тот миг, когда он снова истаял, исчез, растворился в подступающей ночи я не смог, но всё же показал ему — и он-то заметил! — что почувствовал его присутствие.

Хотя вряд ли он мог во мне сомневаться на этот счёт.

Впрочем, такова была наша игра.

…В гостиной на кофейном столике меня ожидал новый амулет. Глядя на простое плетение его, я улыбался, прочитав, какую шутку он вложил в этот подарок. Шутку, ясную только нам двоим, быть может, но оттого не менее забавную.

========== 105. Художник ==========

Пахло масляными красками и холстами, а ещё немного воображением и капельку фантазией. Я выбрался из-за драпировок и оглядел светлую мастерскую, куда меня внезапно привела очередная дверь. Художника — истинного хозяина здешних чудес — поблизости не оказалось, полки стеллажей, где застыли банки, палитры, тюбики и стаканчики, полные разнообразных кистей, хранили молчание.

Много мольбертов ждали своей очереди у стен, только один возвышался над всеми, замер по центру, ничем не прикрытый. И я, не совладав с любопытством, подошёл, чтобы взглянуть на холст.

Мне открылся удивительной красоты пейзаж, сразу даже нельзя было бы сказать, что работа неокончена, однако, очевидно, что это было именно так. Было здесь и несколько завешенных мольбертов, но я не стал заглядывать за белую ткань, это уж было совсем неприлично.

И, наверное, мне пора было уходить, продолжать скитаться от двери к двери, но тут в студию уверенным шагом вошёл мастер.

— Добрый день, — прозвучал его глубокий голос.

Я улыбнулся, оборачиваясь.

— Добрый, прошу прощения…

Мы встретились взглядами. Художник оказался не молодым, но и не старым на вид, глаза его, столь же многоцветные, как картина позади меня, были удивительно тёплыми. Я отметил и крепкие ладони, и сдержанные цвета одежды, и почти полюбопытствовал, что он видит во мне, но тут он улыбнулся.

— Вы… Странник?

— Пожалуй, вряд ли кто-то ещё смог бы сюда попасть, — кивнул я.

— О! — его охватило странное возбуждение. — Вы уже видели!.. — он прошёл к своей картине. — Никак не могу его закончить…

— Почему? — я снова бросил взгляд на картину. Она оставалась всё такой же безупречной, и трудно было отыскать в ней изъян или несовершенство.

— Потерял ключ от двери в этот мир, — художник бережно коснулся холста. — Не хватает пары мазков, но… Как отыскать такой ключ?

Я присмотрелся к изображённому миру, в нём было что-то очень знакомое.

— А часто к вам приходят странники? — вырвалось у меня.

— Не так уж, — признал художник.

— Так значит, ключ, в каком-то смысле, я, — высказал я догадку вслух.

— Но как же так? — он чуть нахмурился. — Не понимаю.

— Каждый Странник — ключ, — пожал я плечами. Для меня это само собой разумелось. — А каким был тот, первый?

— Всего лишь маленький железный ключик, — художник не удержался от жеста, показав размер пальцами. — Крошечный, потому и потерялся. Он подходил к вон той нарисованной двери.

Когда я обернулся, для меня дверь не выглядела нарисованной.

— Ну, для странников-то она вполне настоящая, — отметил я и приблизился.

— Но можно ли её открыть без ключа? — он заволновался. — Мне так это нужно!

Тем временем я коснулся чуть тёплого на ощупь деревянного дверного полотна. Реальность, лежащая за этой дверью, звенела и звала. Я повернул ручку, и та на удивление легко подалась. Ещё секунда, и я медленно открыл дверь, а художник позади меня изумлённо замолчал.

Мир за порогом действительно был похож на картину, и в то же время он был живым, настоящим и полным. Я оглянулся на художника.

— Прогуляемся?

— А разве можно?

— Конечно, я верну вас домой.

И тогда он радостно согласился.

Стоило нам выйти на цветущую лужайку, как дверь превратилась в арку, оплетённую розами. За аркой не просматривалась мастерская.

— Мы же сможем пройти назад? — усомнился художник, испугавшись метаморфозы.

— Обязательно, только не отсюда, — усмехнулся я. — Ну что, где ваш пейзаж?

— Немного подальше, — и теперь он уверенно зашагал мимо пышных кустов и скромной беседки.

Вместе мы подошли к садовой калитке, за которой действительно открывался тот самый ландшафт. Художник замер, словно впитывая красоту и свежесть, а я любовался тихо, чтобы ни в коем случае не помешать ему.

В траве у моих ног что-то блеснуло. Я склонился и рассмотрел маленький ключик, и, конечно, поднял его, пряча улыбку. Вот значит, где он потерялся.

— Теперь я, несомненно, закончу, — развернулся ко мне художник. — Но как попасть назад?

— Это просто, — я протянул ему ладонь. — Тут недалеко.

Мы двинулись по едва заметной тропе, и я заметил, с каким любопытством, с какой жаждой художник смотрит вокруг.

Вскоре мы оказались в небольшом саду и прошли мимо цветущих роз, затем повернули к пруду и обошли его по краю, а потом поднялись по лестнице, вырубленной прямо в теле холма. Наконец перед нами раскинулась зелёная лужайка, в центре которой и высилась дверь.

Художник тоже увидел её.

— Как у вас это получается? — восторженно спросил он.

— Я ведь Странник, — и больше мне нечего было ответить.

Первым переступил порог художник, ему не терпелось продолжить работу над картиной. И только он подошёл к холсту, как сразу забыл обо мне, настолько переключившись, что я едва не ощутил, как меня стирают из этой реальности.

Усмехнувшись, я оставил маленький ключ на полке стеллажа, а сам шагнул сквозь нарисованную дверь, но там уже лежал совсем другой мир.

***

Сколько дней прошло?.. В разных мирах время всё равно течёт непохоже. Я оказался в городе, где было столько музеев и выставок, что обойти их все было бы невозможно. Однако я выбрал одну и бродил от картины к картине, любуясь пейзажами и натюрмортами, которые то казались абстрактными, то обретали ясность. Посетителей тут почти не было, никто не мешал мне подолгу рассматривать картины, отходить на несколько шагов или приближаться почти вплотную, чтобы уловить тот самый момент, то самое раскрытие, что закладывал художник.