И наконец меня осеняет. Я в том самом лесу, о котором говорил мне мой внезапный попутчик! В лесу, где сокрыто сокровище, которое можно найти лишь в собственной груди.

В тот же миг я выхожу на поляну, в центре которой громадные булыжники образовали круг.

Каждому путнику порой приходится приносить себя в жертву, чтобы выбраться из мира, слишком настойчиво проявившего интерес. И лезвие кинжала в ножнах, что всегда у меня на поясе, потеплело, словно вопрошая, будет ли сегодня для него работа.

Ответа я пока не знаю, но прохожу в центр круга и осматриваю булыжники. Трава тут доходит мне до пояса, тихонько шуршит, когда я двигаюсь от одного камня к другому, разглядывая и касаясь их.

Дверь действительно прямо здесь, её сердце бьётся в унисон моему и… надо же! Здесь боль почти утихает. С облегчением я усаживаюсь в круг, опираясь спиной об один из камней и вытягивая ноги. Что ж, подождём. Дверь или откроется сама собой, или потребует испить моей крови. Но пока что даже нескольких мгновений облегчения мне достаточно, чтобы обрести ясность мысли.

Лес вокруг трепещет и поёт, невольно я почти задрёмываю, настолько чарующа и прекрасна мелодия.

Зачем он втолкнул меня сюда? Зачем рассказал мне историю?..

В последний миг, пока наши пальцы ещё соприкасались, он улыбался. Отчего?

Снова память пустеет, нет ничего, кроме музыки ветра, ничего, кроме песен крон и птиц. Я бы станцевал здесь, но боль опустошила меня настолько, что тяжело даже встать. Закрывая глаза, я уже не пытаюсь решать вопросы.

— Мне нужна была жертва. Ты жертва? — вплетается в музыку голос.

И я всматриваюсь в возникшее передо мной существо. Оно иссохло века назад, почти превратившись в собственную тень, а глаза его голодны и темны, но тёмного голода я совсем не боюсь. Страшнее белой пустоты голода не бывает.

— Ты жертва?

— Нет.

— А кто?

— Странник.

Ветер вновь играет на небесной виолончели. Существо размышляет, приглядывается, втягивает тонким носом воздух.

— Ты не отсюда. И запах твой чужероден.

— Так и есть.

— Но тебя оставили в жертву, — существо уверенно тянется к моему запястью.

Прежде чем отдёрнуть руку, я усмехаюсь.

— Похоже, жертва твоя ускользнула.

Существо морщится и отступает.

— В другие миры дверь открылась, — шепчет оно. — В другие миры сбежал он, пряча сокровище в груди своей.

— Что за сокровище? — мой интерес не более чем порыв ветра, но существо разворачивается, вглядывается в меня и визгливо кричит:

— Сердце, сердце, сердце!

— У каждого такое есть. У тебя — нет? — теперь уже я хватаю сухонькую ручку и притягиваю к своей груди. Моё сердце бьётся спокойно и ровно.

Существо моргает и стонет.

— Сердце. Нет… У меня нет.

— Отчего же?

— Унёс…

Я вспоминаю странника. Может ли быть такое, что он унёс второе сердце в своей груди? Или же у них одно на двоих? Как причудливо?

И вдруг из травы поднимается, вырастает арка. Дверь.

Я рывком встаю на ноги, отпихивая существо от себя.

— Мне пора.

— Как найти его, как? — существо кричит, задыхается. А меня охватывает боль такой силы, что я не могу сделать решающий шаг.

Но я не знаю ответа. Пути того странника мне не изведать.

— Как?!

И музыка взрывается болью, весь мир взрывается болью, я почти падаю, но хватаюсь за сырые камни арки. Ветер иных миров обнимает меня и тащит вглубь.

— Сердце-е-е-е… — кричит существо позади.

Теряю сознание.

И оказываюсь в собственной постели. Свечи догорели, тьма заполнила комнату, в окно дышит испуганный ветер.

— Сердце и приведёт его назад, — шепчу я, найдя наконец-то нужный ответ.

Но существо не слышит.

========== 029. Дверь для Сказочника ==========

Комментарий к 029. Дверь для Сказочника

История 028 уже опубликована вот здесь: https://ficbook.net/readfic/5217619

Тени кажутся мягкими и лиловыми, сумерки вплывают в дом почти незаметно, хотя за окном ещё видно голубеющее небо и золотые росчерки последних солнечных лучей. Скоро, конечно, и они сдадутся, вечер захватит весь видимый мир, а затем придёт и ночь.

В бликах света и в тенях, в полутьме и пламени свечи — всюду кроются истории. Я вхожу в этот дом впервые, но уже слышу их шепотки, их настойчивое гудение, точно в потолочных балках, внутри стен за обоями, в глубине каждого предмета скрываются шмели — большие и маленькие, звонкие и басовитые. Выпустить бы их…

Здесь давно никого не бывало, вот и получается, что истории переполнились ожиданием и теперь жаждут выплеснуться, обрести чёткие голоса, стать знаками, в конце концов. Найти слушателя, зрителя, читателя, кого-то, кто внял бы им.

Я беру в руки маленькую шкатулку, вытираю с неё пыль, отчего выложенное мелкими камешками и осколками перламутра изображение обретает правильность и красоту. Орнамент причудлив, вьётся змеёй по крышке и стенкам, миниатюрная замочная скважина кажется приоткрытым в изумлении ртом. У меня нет ключа.

Поставив шкатулку на место, я поднимаю статуэтку, которую она раньше заслоняла, подношу к глазам, чтобы рассмотреть получше. Всё-таки в сумраке уже легко не заметить многих деталей.

Это пастушка. Девчушка из фарфора с золотыми росчерками — черты лица, линии на волосах и лёгком одеянии. Красивая, но печальная. Когда-то в ней тоже крылась сказка, а, быть может, есть и сейчас. Где-то потерялось её фарфоровое стадо. Или возлюбленный. Или серый волк.

Ставлю фигурку на место, чтобы выбрать иной предмет. Ведь здесь каждому есть что сказать.

Каким же был хозяин всего этого места? Кто приносил сюда статуэтку за статуэткой, кто расставлял шкатулки на полках, кто выстраивал корешок к корешку запылённые книги? Я отступаю на шаг и иным взглядом окидываю комнату. Здесь очень много вещей, каждая — со сказкой внутри. Но главное не это.

В каждом предмете сокрыта маленькая тайна, осколок мозаики. Если собрать их все, можно освободить душу автора. Автора, который собрал их, создал эту коллекцию. И точно знает каждую историю наизусть. Жив ли он, исчез ли в тёмной утробе времени — душа его всё равно остаётся здесь, будто он совершил магический обряд, вложив всего себя в этот дом.

Совсем темнеет. Я оглядываю комнату, где теперь мрак скрадывает предметы, кутая их плотно-плотно, хоть и не может унять их желания рассказывать. На низком столике, спрятавшемся в углу, стоит подсвечник. Свечи в нём целы, их три, потёки воска застыли причудливыми украшениями.

Подойдя ближе, я рассматриваю фитили, соскучившиеся по живому жару огня, и высекаю искру. Скоро тёплый свет озаряет этот уголок комнаты. Немного пахнет сгоревшей пылью.

В золотом сиянии каждый предмет становится ещё притягательнее, но я не тороплюсь брать их в руки теперь, не спешу вслушиваться в разнобой их историй. Не с того следует начинать в этом доме, слишком уж легко будет запутаться и потерять нить повествования, а тогда всё высказанное станет лишь нелепицей и вздором.

Нужно найти зерно, что-то первое, ниточку, за которую можно распутать клубок.

Удерживая подсвечник, который оказался тяжёлым и немного неудобным, я иду в другую комнату. В коридоре всюду картины. Они смотрят со стен, наблюдают за тем, как я прохожу к лестнице, ведущей наверх, на чердак. Пусть дом одноэтажный, чердак у него высокий, и там, похоже, затаилась ещё одна комнатка.

Мне кажется, что там… сердце? источник?.. нечто изначальное.

Дверь не сразу вспоминает, что должна открываться, приходится поставить подсвечник на верхнюю ступеньку лестницы и действовать двумя руками, сильно налегая плечом, прежде чем поржавевшие петли с тягучим скрипом поворачиваются и створка уходит в темноту. Напротив маленькое оконце, куда с любопытством таращится луна. Мы встречаемся взглядами. Лунный свет вычерчивает пространство, представляя все предметы в комнате лишь росчерками белой пастели по чёрной бархатной бумаге.

Свечи же заставляют комнату наполниться жизнью.