«Уже допустил».

***

Поправлялся я медленно. День за днём, если тут были какие-то дни, пробуждался в постели, смотрел в потолок. Опять зажмуривался и уходил в сны. Сны же были сплошь плотные и чёрные, беззубые кошмары, в которых тени свивались лентами, падали, поднимались, окружали и снова разбегались прочь.

Я всякий раз упускал тот момент, когда отец приходил лечить меня. Приходя в себя, я не видел его рядом, но знал, что он только что ушёл — уставший и с горькой усмешкой на губах.

Мы будто бы не могли существовать в одном времени.

Мне тоже было горько. Но я продолжал засыпать, пребывая во снах так долго, как никогда раньше.

А голос всё не возвращался. Горло оставалось пустым сосудом.

***

— Я нашёл её, — в очередной раз пелену сна прорвала чужая фраза. — И уничтожил.

Сфокусировавшись, я увидел Охотника. Измазанный чёрной кровью, он сидел на слишком белом покрывале, укутавшем меня коконом. Заметив, что я открыл глаза, он улыбнулся хищно и зло, скользнул пальцами правой ладони по сложенной лодочкой левой, набирая тёмной и изрядно загустевшей крови, и провёл мне по лбу, вырисовывая какой-то знак.

— Что, Шаман, не можешь петь?

Я глубоко вздохнул и закашлялся. Тогда он нарисовал мне что-то и на горле.

— У меня свои методы врачевания, не обессудь.

— У каждого из нас — свои, — прохрипел я в ответ. — Ты убил её?

— Убил.

— Зачем? — мне впервые за время болезни удалось сесть. Охотник рассматривал меня с насмешкой.

— Подумай, Шаман, и сам найдёшь ответ, — хмыкнул он. — Мне пора, меня зовёт дорога, зовёт за двоих, пока не может сцапать и тебя.

— Береги себя, — на миг я поймал его руку. Это было странное ощущение, соприкосновения с иным собой.

— Только ты столь беспечен, — качнул он головой, но на секунду сжал мои пальцы, только затем исчезнув в портале.

Я обессиленно опустил голову на подушки, перед глазами всё плыло, однако это уже было лучше, чем прежнее состояние. Неужели я выберусь?

***

Солнечный свет разбудил меня и насторожил. Лишь мгновением позже я понял, что отец вернул меня домой. Сил ощутимо прибавилось, так что я поднялся и побрёл к лестнице. Мне хотелось взглянуть, что стало с холлом. Казалось, в нём повсюду расплескалась моя кровь.

Уже с последних ступенек я заметил, что пол заливает только свет, и в воздухе ничуть не пахнет застарелой угрозой. Даже время будто бы оставалось тем же самым, словно я только вчера так неудачно вернулся сюда.

Отчего же та тварь, то существо, жаждала моей смерти?

— Не смерти, крови, — выступил из кухни Маг. — Совсем не понимаешь разве?

— Или не хочу понимать, — признал я, поворачиваясь к нему. — Откуда взялись вы все?

— Смешно. Мы же всегда рядом. Здесь! — и он преодолел разделявшее нас пространство одним шагом и приложил ладонь к моей груди. Под его пальцами чуткой птицей билось сердце. — Здесь, — повторил он чуть тише.

— Тварь этого не учла, — я попытался улыбнуться, будто это была шутка.

— Ловушка, — повторил он.

Мы обнялись. Закрыв глаза, я ощущал тепло второго себя, его тонкий и пряный аромат, схожий с нежным запахом сухих трав, колышимых ветром. Стало спокойнее.

— Она не вернётся, — подтвердил Маг, отстраняясь.

— Могут быть другие, — предположил я.

— Вряд ли, лучше пойдём пить чай…

***

Он оставил меня только на закате. И закрывая за ним дверь, я вспомнил о зеркале в тёмном углу. Я всегда забывал об этом зеркале, и теперь нахмурился, точно в этом было что-то важное.

Тёмное стекло отразило мой силуэт.

И яркий знак. Метку Охотника.

Солнце.

Солнце горело у меня на лбу.

Мне нужно было стать достойным такого знака, такого доверия.

Закрыв глаза, я открыл новую дверь.

========== 219. В поисках шамана ==========

Калейдоскоп миров и красок. Когда я выступил в светлое пространство собственной гостиной, у меня закружилась голова. Последнее путешествие оказалось весьма напряжённым.

Устроившись в кресле, я не заметил, как заснул, а когда открыл глаза, сначала подумал, что проспал не менее суток. Сквозь окно падали золотистые закатные лучи, и я запоздало размышлял, сколько всего не успел сделать. Часы мне ничем не помогли, я ощущал себя пленником времени, заблудившимся среди временных пластов.

Поднявшись, я походил по комнате, но лучше не становилось. Наверняка помочь мог лишь кофе. Однако стоило только шагнуть в коридор, как всё вокруг смазалось, закружилось, и реальность сменилась другой.

Я стоял посреди оживлённой городской улицы, вокруг меня устремлялись к небу прекрасные здания, меня огибала куда-то спешившая толпа. И это одновременно вызывало восторг и странную тревогу.

Подчинившись потоку, я двинулся в том же направлении, пусть и медленнее, разглядывая витрины и высокие фасады с лепниной, где так и играли солнечные лучи. Мне казалось, что город очень уютный и в то же время совсем чужой. Разрешить эту загадку я, пожалуй, вовсе не мог, но она не мешала идти вперёд.

Улица несколько раз плавно поворачивала, сливаясь с площадями или огибая крупные строения, а затем уткнулась в набережную. Это можно было предсказать, река довлела над городом, такая широкая и пронзительно синяя лента, которую сжимали в объятиях высокие арки мостов.

Мир нравился мне, но я всё сильнее понимал, что никак не сумею сюда встроиться, что и приходить-то не следовало. Только кофейный аромат, прилетевший ко мне с ветром, заставил примириться с происходящим. Я огляделся в поисках кофейни и увидел такую неподалёку.

Да, чашка кофе — то, что нужно.

***

Уже сделав глоток удивительно крепкого и всё же немного сладковатого, хоть мне не положили ни ложки сахара, кофе, я оглядел набережную внимательнее. Тут было много гуляющих, но они словно не замечали меня. Только бариста, который, впрочем, и сам выглядел отчего-то подозрительно, совершенно точно понимал, кто я и почему здесь.

Я продолжал пить кофе, наблюдая, как ловко он обслуживает других, пока он вдруг не оторвался от своих забот и не подошёл ко мне.

— Эй, странник, — усмехнулся он, — как ты сюда попал?

— А ты, странник? — вернул я ему улыбку.

— С этим миром я связан, я тут родился. Но никто и никогда больше не пересекал его границ, вот я и удивлён, — он поставил ладони на стол и наклонился ко мне, заглядывая в глаза. — Ты…

— Я?

Он нахмурился, точно читая ему одному ведомые знаки, а затем подался назад и тут же уселся напротив, легко отодвинув стул.

— Шаман? — он покачал головой. — А я почему-то считал, что таких не осталось.

— Странно, — я даже отставил чашку. — Шаманы есть в каждом из миров…

— Были, — категорично возразил он.

Я растерялся. Всякое могло случиться, реальность искажалась и менялась. Я действительно мог случайно попасть в мирок, где ни о каких шаманах не может быть и речи. И, возможно, потому он едва заметно отталкивал меня при всей своей красоте. Но это никак не объясняло, почему странник — другой странник — не верил, что есть и иные пространства.

— Шаманы давно потеряли силу, — продолжил он.

— Как доказать, что это заблуждение? — моя-то сила точно была при мне. Знак, подаренный Охотником, жил внутри меня. И не в этом ли был смысл оказаться здесь, чтобы вернуть веру другому страннику.

— Я не знаю, — сказал тот с беспокойством в голосе. — Я не понимаю.

В пальцах моих сам собой возник клинок. Прежде я бы резанул ладонь, чтобы напитать его силой, но в последнее время мне стоило поберечь кровь. Я только прочертил прям на столе несколько линий, едва касаясь светлого дерева кончиком.

Никаких следов не должно было остаться, но мой собеседник видел, как над столешницей проявляются чёрточки, складывающиеся в руну Райдо.

— Ты зовёшь меня в путь? — уточнил он.

— Только дорога поможет тебе разобраться.

— Но это мой мир, — он испугался.

Не в этом ли страхе крылся источник его проблем?

— Ты всё ещё странник, — напомнил я. — Зов дороги нельзя игнорировать.