Я щурился и приставлял ладонь козырьком, пока не привык. А стоило привыкнуть, и я разобрал, что в центре луга стыдливо кутаются в травы серые камни, схожие с плитами. Монолитные блоки, будто великан строил себе жилище, но разрушил его в приступе ненависти. Можно было его понять, если тут из лета в лето стоит такая погода.

Пробравшись к блокам, я оглядел их, не понимая, что же тут такое. Что я должен забрать? Но Птица не давала мне никаких пояснений. Разве что запах перьев, напитавшихся жаром солнца, стал ярче.

Обходя монолиты один за другим, я видел на них полустёртые надписи, но не мог прочесть, вряд ли они помогли бы мне с задачей. Но когда я прошёл к самому дальнему от ручья, то нашёл… гнездо.

Сплетённое из трав, оно издали было совсем неприметным, теперь же я рассматривал, как тонко оно сделано, выложено пухом, мягким даже на вид. Хотелось коснуться и в то же время этого точно не следовало делать. Размер же его впечатлял. В нём можно было поместить крупную собаку, и никак не получалось представить, какая птица сплела такое.

Ладонь потяжелела, и вскоре я удерживал шаманский клинок, хоть пока и не понимал, что заставило его появиться.

Птице нужен был именно шаман…

Склонившись к гнезду, я коснулся кончиком ножа мягкого пуха подстилки. Что-то вспыхнуло, рассыпалась иллюзия, и перед моими глазами оказалось… яйцо.

Скорлупа… если у него была скорлупа, мягко сияла. Оно больше напоминало овальный драгоценный камень, отполированный до зеркального блеска, но не только солнечные блики заставляли его разбрасывать зайчиков вокруг. Что-то светилось в глубине, внутри.

Я поднял его осторожно, двумя руками. Если Птица говорила не о нём, то здесь, в этой жаркой реальности, ничего другого больше не было. Ничего, что мог увидеть только Шаман.

***

Мне пришлось возвращаться к ручью, дверь ждала меня в тени деревьев, будто и ей не по вкусу оказался солнечный жар. Перешагнув порог, я ничего не увидел — свет ослепил меня и теперь перед глазами плясали зелёные пятна, не давая рассмотреть далеко не такую яркую гостиную.

— Ты смог! — услышал я голос Птицы.

— Похоже на то, — наконец я сумел увидеть её, всё такую же, с тем же дрожащим пером, воткнутым в высокую причёску.

— Прекрасно! — она бережно приняла у меня яйцо. — Очень скоро, очень…

— Птенец? — уточнил я, хотя внутри голос Шамана уже дал ответ.

— Мир! Мир! — она засмеялась, такая счастливая, такая крылатая. — Мир-мир-мир!

И пропала, потому что её собственная дверь не хотела ждать.

В воздухе остался только едва заметный запах… Птичьих перьев, согретых солнцем.

========== 207. Ключ. И странник ==========

Мягкий свет струился из-за приоткрытой двери. Я подошёл ближе, рассматривая её, появившуюся в моём доме так неожиданно и там, где никогда не ожидаешь найти никакой двери.

Похоже, это было приглашение.

Постояв на пороге, я сделал шаг вперёд, раскрывая створку шире. Передо мной раскинулся мир, полный сияния. Когда же я шагнул туда, то потерял всякое ощущение тела…

***

Быть светом оказалось так просто, я не мог сказать, двигался ли, но определённо был повсюду. Может быть, я скользил или, напротив, собирался каплями, а возможно рассеивался. У меня не осталось ощущений, с помощью которых я мог бы отследить это. Но не было и желания что-то анализировать.

Я освободился от назойливой и бурной части самого себя, что пыталась найти объяснение всему, с чем соприкасалась. Скорее всего, она уснула где-то в глубине меня или была здесь безмолвной, но сейчас я не стал скорбеть о потере.

Раскрывшись, развернувшись, насколько можно, я попытался охватить этот мир и осознать его. Здесь не было предметов, вещей, земли или неба. Не оказалось птиц, животных, хаотичных сознаний. Но что-то тут определённо было!

И я попытался найти это, разгадать ребус, с увлечением рассматривая всё вокруг и всё разом. Пока внезапно не сгустился облаком, которое ещё мгновение не чувствовало никакой телесности, а потом вернулось в материальную форму.

Я стоял посреди сияния, и по-прежнему не было стен и пола, не находилось небес или земли. Только понятно — я стоял на дороге, и она звала меня идти.

***

Облака света меняли плотность и цветность. Я шёл, и передо мной расстилался удивительный ландшафт, который так не следовало называть. Наверное, ряд понятий тут тоже не существовали или остались спрятанными до определённого момента.

Меня увлекало мягкое колебание этого мира, смена оттенков, теплота и покой. Я почувствовал, как тревоги последних дней отпустили, позволив расслабиться. Я бы остановился, но дорога всё звала и звала, а с ней не следовало пререкаться.

***

Начало трансформации я не увидел, мир стал меняться исподволь, в нём проступили очертания предметов, наконец-то нашлась плотная земная поверхность, обильно заросшая травами, а вскоре я увидел горную гряду на горизонте, лес, подступивший к ней вплотную, долину, распростёртую перед ними.

Моя дорога обернулась тропой, и я шёл дальше, ничему не удивляясь.

Мягкое сияние изливалось с небосвода, но солнца там пока не нашлось, как и облаков. Небо было схоже с пустой, чистой, новой тетрадью. И я шёл под ним, подсознательно ожидая, что строчки моих следов и заполнят первую страницу.

***

— Эй, странник!

Я привык уже к тому, что рано или поздно звучит это «Эй», но тут никого не было, совсем. Обернувшись, я рассматривал мир придирчиво и подозрительно, а говоривший не показался.

— Странник, ты пришёл, когда ещё ничего не было готово, — и тогда я понял, что говорит целый мир. — Значит, тебе владеть ключом.

— Ключом? — повторил я.

И тут же в грудь мне впечатался ключ, проник под кожу, растёкся по крови. Я на мгновение перестал дышать — обожгло болью. Но, конечно, скоро прошло. Ключ остался внутри меня.

— Что же мне с ним делать? — уточнил я.

— Владей. Открывай и закрывай, — засмеялся мир.

Передо мной встала дверь.

Коснувшись ручки кончиками пальцев, я услышал щелчок замка. Мне оставалось переступить порог.

***

История вспомнилась мне вечером, когда закатные краски уже почти угасли. Неужели тот мир зовёт меня?

Но как мне это проверить? Впитав ключ, я не стал находить двери туда, словно дорог больше не существовало. Ни из сна, ни из яви, причудливой яви странника, не мог я перейти в ту реальность.

Однако сегодня внутри страшно ныло, словно зов причинял боль.

Мне стало не хватать воздуха, я рванул на себя балконную дверь, но вместо того прошёл меж мирами, как горячее лезвие ножа проходит через масло.

***

Мир изменился, но остался таким же светлым. Я стоял посреди города и рассматривал его с любопытством новичка. Вокруг царили суета и оживление, сновали люди, лежали на солнце кошки… Да, тут было солнце.

Всё выросло, раскрылось и заиграло красками.

Тогда зачем же мир призвал меня?

Я двинулся вдоль улицы, прислушиваясь и к реальности, и к себе.

— Эй, странник! — опять окликнули сзади. Обернувшись, я обнаружил мальчишку лет девяти. — Ты пришёл.

— Ты звал? — сразу понял я.

— Внутри тебя ключ, и теперь ты можешь открыть дверь всем другим странникам, мы выросли.

Мы?.. Мальчишка был частью мира, и в то же время оставался с ним един.

— Где же дверь? — я опять окинул взглядом улицу.

— На смотровой площадке, — и он повёл меня дальше. — Ты их любишь.

И я любил, потому не спорил.

Поднимались на площадку мы довольно долго. И чем выше взбирались по пологим ступеням из песчаника, тем лучше, красивее и просторнее казался с высоты город.

— Он первый, — пояснил мой провожатый.

— И прекрасен, — согласился я.

— Да, да! — закивал головой мальчишка.

Наконец перед нами открылась площадка. Лёгкая крыша возносилась на тонких столбах, увитых ярко-зелёным плющом. Я замер у перил, рассматривая город, кутающийся в вечерний туман. Его на две половины ровно разделила река.