В том самом платье, в котором она нашла свою смерть.
***
Казалось бы, ничто не изменилось. По Исабель никто не горевал, да и неприятность эта скоро позабылась, однако… Теперь, если случалось повредить костюм, с тем, кто был в этом виновен, случалась мелкая неприятность.
Юная актриса, Бернадетт, случайно пролила на платье чай и в тот же день на сцене потеряла голос, едва не сорвав спектакль! Осветитель задел стойку, оторвав ленту с одного из платьев, и не успел отойти двух шагов, как подвернул ногу, после чего неделю не вставал с кровати.
Мелочь за мелочью, но будто какой-то театральный дух отвернулся или, напротив, начал слишком пристально следить за всеми. Вот кто-то посадил пятно на платье, а затем упал и немыслимым образом сломал мизинец, а вот актриса вывернула запястье, когда ей не понравился цвет банта…
Приключающиеся неприятности Патрик встречал с улыбкой. Улыбаясь, он исправлял чужие оплошности, отглаживал и крахмалил заново. Но всё же в нём чаще и чаще проявлялась какая-то странность. Удовлетворение?
Вряд ли хоть кто-то посмел обвинить его в наслаждении чужими страданиями и связать происходящее одно с другим, но…
***
Владелец театра был человеком почтенным и в летах. Он часто приходил на городское кладбище, там лежала его супруга, покинувшая этот мир несколько лет назад. В очередной раз отправившись на это скорбное свидание, он решил на обратном пути завернуть к могиле Исабель и бросить на мрамор, укрывший её, пару белых цветков.
Тихие могилы и памятники в наступающих сумерках казались ему мирными пристанищами, и буйство жизни за оградой чувствовалось чуждым и нелепым. Он шёл неспешно, читая таблички, вздыхая, иногда останавливаясь, чтобы подумать и о себе, о своей очереди.
Среди медленно наплывающей темноты особенно привлекла его фигура ангела. Скорбящий, он опустил крылья, грустно вглядываясь в землю под своими ногами. В руке ангел держал свиток, где было выбито имя умершего и крепилась фотография.
Каково же было удивление, когда владелец театра прочёл имя Патрика и увидел его самого на потускневшем от времени изображении! Из краткой эпитафии стало ясно, что вот уже десять лет, как Патрик ушёл из мира живых, не сумев побороть болезнь.
На всякий случай владелец театра не только запомнил место могилы, но и переписал даты в записную книжку. Не теряя больше времени, отправился он в городской архив, где у него были знакомые.
Там-то он и выяснил, что Патрик действительно считается мёртвым…
***
Целую неделю владелец театра пытался разрешить для себя ребус. Стоило ли обратиться к Патрику и рассказать, что он всё знает? Или же оставить того в покое, ведь и театр, и пьесы только выиграли от присутствия инфернальной силы.
Однако спустя неделю он всё же отозвал Патрика после спектакля, поймал его за запястье, заодно убеждаясь, что тот — человек из плоти и крови.
— Прошу вас, Патрик, нам нужно поговорить.
Приветливый юноша тут же нахмурился, и глаза его переполнились льда.
— О чём же нам говорить? — спросил он.
Вместе они прошли в подсобное помещение, где сейчас никого не было, а только костюмы молчаливо ожидали следующего дня.
— Недавно я узнал кое-что о вас, — начал владелец несмело, и Патрик тут же отдёрнул руку, чуть отступая.
— И что такое вы выяснили?
— Поймите, Патрик, я не хочу причинять вам боль, но… не понимаю ситуации, — как тяжело было произнести этот несусветный абсурд! — Я случайно оказался у вашей могилы.
Нужно было видеть, какой ненавистью полыхнули глаза Патрика. Он хотел что-то сказать, но только качнул головой.
Развернувшись на каблуках, он двинулся прочь по коридору, и никому не пришло в голову его остановить.
На следующий день Патрик не появился в театре. Костюмы осиротели и ждали своего хранителя, но тот не пришёл. Исчезла и могила с кладбища, словно и не было никогда печального ангела.
Может, это было хорошо, а может, и не совсем, слишком уж часто владелец театра теперь размышлял об этом. А Патрик…
Если вдруг вы встретите юношу в цилиндре, предпочитающего чёрное, если вдруг заметите, как зелены его глаза и рыжи волосы… Будьте осторожны. Он очень трепетно относится к одежде.
========== 193. Не ради себя ==========
Разворачивая паруса, в небо поднимались причудливые корабли. Они взмывали с поверхности воды, и я наблюдал за этим почти с тоской, почти с печалью, хоть подобные чувства на самом деле никак не могли принадлежать именно мне.
Я вошёл в этот мир минутой раньше, ничто не связывало меня с ним прежде, так откуда же было взяться светлой грусти? Наверное, те, кто столпился на пирсе, сейчас щедро делились своими эмоциями с реальностью, что их породила, и потому я пил этот коктейль вместе с воздухом.
Корабли ждало долгое и опасное путешествие, они уходили всё глубже в закат, и вскоре совсем исчезли, растворившись в золотом сиянии. Люди начали расходиться, лишь я стоял, рассматривая происходящее с любопытством странника, укрылся, незамеченный никем, чтобы наблюдать. Здесь, на пустой смотровой площадке, со мной был только ветер.
Солнце тоже почти село, и я мимолётно задумался, отчего же эти парусники уходят в небо непременно перед самой ночью, почему не утром? Но, конечно, это вновь был один из тех вопросов, ответа на которые никак не получить.
Отвернувшись от моря и засыпающего заката, я спустился по лестнице из песчаника на улочку, плавно огибающую холм. Здесь в каждом доме было своё кафе, но мне не хотелось остановиться, пусть манящие запахи и убеждали, что дело того стоило.
Никто не обращал на меня внимания, а немногим позже я понял, что и не вижусь им, проскальзывая тенью и призраком по границе восприятия. Меня могли обнаружить только такие же странники. Сколько бы ни было тут людей, а я остался совершенно один.
Такое вынужденное одиночество, выпадавшее исключительно во время прогулок по иным реальностям, ничуть меня не тяготило. Напротив, я даже привык любить такие моменты, ведь возникали они отнюдь не часто.
Улочки кружили, и мне ничего не оставалось, как только кружить с ними вместе, вот только в памяти отчего-то то и дело восставали летающие корабли. Быть может, я опоздал на один из них? Быть может, туда звала меня дорога?
Это, пожалуй, случалось нечасто, но иногда мало было только войти. И вот теперь я не был уверен, что сумею выбраться без корабля.
***
Наступила ночь, а я как раз замер на пирсе, глядя в пустой горизонт. В этом городке не осталось даже самой маленькой лодочки, на пристани не покачивались они на воде, не ждал отправки другой корабль. Весь флот покинул сегодня город. За какой же великой надеждой отправились они? Или что за святая уверенность вела их, если они ничего не оставили для второй попытки?
Странно…
Зря я смотрелся в лица звёзд, ничто не готовило мне ответов.
Наконец я сел на ещё тёплый бок волнореза, и спустил ноги, освободив ступни из плена ботинок, в прохладную морскую волну. Жадный язык здешнего океана облизал меня, точно пробуя на вкус. Я не ждал от него никакого участия, только всё так же исследовал взглядом горизонт.
— Присяду? — осведомилось вдруг существо. Я не мог даже сказать, кто это, что уж там рассуждать о его поле.
— Конечно, — я пожал плечами. — Здесь много места.
— Но ты же в одиночестве, — сказало оно так, как если бы имела в виду костюм.
— Даже если и так, то ничего страшного со мной не случится, если рядом кто-то присядет, — я хмыкнул. — Странно, что ты видишь меня. Или?..
— Или. Я тоже не отсюда, — оно прикрыло сияющие глаза и договорило: — Корабли никогда не вернутся.
— Куда они ушли?
— О, тут есть такое место, в сердце океана, — существо обернулось ко мне. — Они принесут себя в жертву ему, а на деле окажутся в ином мире.
— Их отпустили на верную гибель?
— Видишь, тут не ходят по морю, да и летать им не очень нравится, — он очертил ладонью город, уснувший в ладонях покатых холмов. — Родившиеся на берегу, они все лишены стремления путешествовать. Потому им не по силам увидеть странников. Набралось не так-то уж много храбрецов, чтобы заполнить ушедшие корабли.
