Мне раньше не случалось путешествовать вместе с домом, потому-то я огляделся ещё раз, много пристальнее, однако дом был совершенно точно мой, только шторы изменились. Впрочем, этакие штуки он мог проворачивать и раньше.
Я спустился на кухню и поставил чайник. Тут окно оставалось открытым, и холодный горный воздух, настолько влажный и ощутимый, точно им запросто можно напиться, обнял меня и закружил голову. Заварив прямо в чашке, я уселся на подоконнике и глянул вниз. Дом замер на краешке скалы, под ним падали вниз отвесные стены ущелья.
Если б только у меня были крылья, я бы прыгнул прямо отсюда, чтобы поймать поток ветра и взмыть к белёсому своду небес…
***
Постепенно облака разошлись, открывая синь, спрятался в чащу леса туман, и удивительная чёткость воздуха позволила рассмотреть, как далеко расстилаются горы, как по их склонам пробираются узкие горные речки, как скалы уступают тёмной зелени лесов, а чуть выше покрываются искрящимся снегом.
Мир этот нравился мне всё больше.
Оставив недопитый чай, я вышел на крыльцо и увидел, что прямо от него бежит едва заметная тропка. Точно приглашение. Двигаться по ней оказалось так хорошо и удобно, точно я ходил здесь уже не раз и не два.
И только это меня и насторожило. Я успел порядочно отойти, когда замер и вгляделся в окружающую реальность.
Уже было не рассмотреть дома, но я вдруг задумался, а был ли в моей спальне балкон? Тот балкон, что однажды весной вырос, заставив и весь дом измениться изнутри и снаружи? Мой ли на самом деле это был дом, или только очень похожее место?
Однако странники не поворачивают назад, когда дорога зовёт двигаться вперёд. И я не стал. Даже не оглянулся, а только ускорил шаг. Иногда приходилось карабкаться или прыгать с обломка скалы на другой, но вообще тропа оказалась крепкой и ничуть не норовила обмануть.
***
Стоило завернуть за выступающий каменный клык, как я оказался среди низеньких сосен, цепляющихся за камни узловатыми корнями. Среди них я заметил мужчину. Тяжёлый плащ у него был оторочен мехом.
— А вот и ты, — заметил он меня.
И в тот самый миг я узнал в нём себя, разве что немногим старше или… Это неуловимая разница в нас не поддавалась описанию. Наши волосы были сходной длины и отливали алым в солнечных лучах, мы смотрели одинаковыми глазами и не уступали друг другу шириной плеч.
Но он — не был мной.
Я — не являлся им.
Он всматривался в меня спокойно, и я тоже чуть расслабился. Теперь стало ясно, и что такое случилось с домом.
— Я мечтал встретить тебя, Шаман, — подошёл он ближе.
— Так ты Охотник, — наконец я сумел улыбнуться. — А кто есть ещё?
— Не Шаману ли положено знать об этом? — удивился он.
Но я задавал вопрос самому себе, а не ему, потому только молча повернулся на север, чтобы увидеть, как среди сосен появляется Воин. Охотник перевёл взгляд в том же направлении и кивнул, осознав, зачем я спросил.
Не прошло и минуты, как рядом с нами встали такие схожие и такие отличные от нас — Воин, Маг, Пират и другие… Их оказалось так много.
— Зачем ты собрал нас? — поинтересовался Певец. Он единственный стоял на пронизывающем ветру в столь лёгких одеждах, будто его призвали из краёв, где не кончается лето.
— Хотел посмотреть, верно ли выбрал путь, — Охотник вздохнул. — И всё же не понимаю. — Первым пришёл Странник, но он — Шаман…
— Шаман — это все мы, — пояснил Воин. — Странно, что ты не знал этого.
— Шаману я даю всего себя, — добавил Маг. — А он всё равно остаётся неизмеримо больше.
— Что на самом деле тревожит тебя? — повернулся к Охотнику. — Эти горы говорят о тебе больше, чем ты можешь представить. Они приняли тебя безгранично, а значит, ты — Охотник. Это твой ключ.
— Меня манят дороги… — ответил он, чуть погодя.
Я взглянул на ладони, где сейчас почти не было шрамов. Нахмурился, проследив мой взгляд, Маг.
— Моя вина, — тихо выдохнул я.
Теперь все они смотрели на меня пристально и оценивающе.
— Не вина, — возразил Воин. В нём жила иная мудрость, та, что скрывается в стали и привкусе крови. — Нет, ты лишь перестал думать о себе. Щедро поил миры кровью.
— Так и есть.
— Что-то внутри тебя, — он поставил ладонь напротив сердца. — Горечь и боль, которую ты отверг, но пригрел.
Мы смотрели друг другу в глаза. Я смотрел в себя через него. Там, внутри пряталась дверь.
Кто-то обнял меня за плечи, кто-то подошёл ближе. Мы стояли минуту вместе, а после я остался один. Ни Воином, ни Охотником, ни Магом… Странником с ножом Шамана в руке.
***
Мой дом ждал меня. Город обступил его и обнимал бережно, сжимая жемчужину моего сада, как раковина удерживает драгоценный перламутр. Я ступил на крыльцо, тронул дверь, но не вошёл, испытав вдруг странное, почти не поддающееся объяснению чувство.
Кто-то стоял позади.
Охотник!
— Зачем ты пришёл за мной? — спросил я, обернувшись.
— Дорога пустила меня.
— Значит, в тебе всё же растёт зерно странника, — я коснулся его плеча. — Может, мы не так уж похожи?
— Мы одно и нет, — он усмехнулся. — И это непонятно. Но я разберусь.
— Сейчас откроется дверь, иди, — пропустил я его вперёд.
***
Он канул в сумрак нового мира и двинулся путём, что позвал его. Я же вернулся в дом и сел у камина, задумавшись.
Мои ладони саднило. Наверное, все они, все они когда-нибудь станут Странниками, больше не будут мной. И это… Разве плохо?
Прислушавшись, я различил голос мага:
— Не забудь о том, что там. Внутри.
Я помнил.
Такое нельзя забыть.
========== 191-192. Патрик ==========
Городской театр отметил век рядом значительных премьер и… потерей одного из лучших сотрудников, чья работа, быть может, не была особенно понятна и заметна зрителю. Однако спектакли неминуемо потеряли бы яркость и красоту, если бы никого не нашлось на замену.
Ушёл костюмер.
Сезон выдался бурным, но уговорить старика Дика остаться до конца не вышло и никто другой не рвался занять его должность. Странно ли это? Да, только театр ведь и сам по себе — место, переполненное мистикой, а уж когда у него за плечами сотня лет…
Труппа и все работники буквально с ног сбились, разыскивая хоть кого-нибудь на вакантную должность. Так прошла целая неделя: в отчаянных поисках и переговорах, которые не обошлись без флирта и даже лёгкого шантажа. А ведь спектакли продолжались, и ежедневно происходило волшебное действо! Костюмы же некому было привести в порядок, что приводило в ужас и владельца театра, и всех, кто был вхож в этот дивный мир…
***
Зимний день едва начался, солнце пряталось в тучи, никто не спешил гасить городские фонари, хоть и близилось десять утра. Здание театра, укутанное ночной метелью в белый плед, додрёмывало, впустив только владельца и уборщиков. На крыльце стоял дворник, опираясь на лопату для уборки снега и меланхолично рассматривая занесённую площадь.
Он первый и увидел высокого и стройного юношу, одетого будто не по сезону в тёмное пальто, сидящее плотно по фигуре. Юный франт не испугался сугробов и прошёл прямиком к дверям, не удостоив дворника взглядом. Впрочем, тот был такому раскладу рад — в юноше чудилось ему что-то недоброе.
Не прошло и десяти минут, как этот же юноша постучал к владельцу. При себе у него было несколько рекомендательных писем, но владелец почти не вчитывался в них. Хватало и того, что юноша сам вызвался стать костюмером. Чёрт с ним, откуда бы он ни был! Пусть он оказался рыж и зеленоглаз и носил высокий цилиндр! Главное, что он приступал к обязанностям в тот же день, что пришёл.
Нельзя было не отдать ему должное, в своей работе он не знал равных. И никто не задумался, как только у него всё это получается. Приятен в общении и хорош собой, Патрик — а так его и звали — не чурался задержаться допоздна, чтобы поправить ленты на платье главной героини, отгладить фрак или накрахмалить сорочку. Он творил чудеса, возвращая к жизни старые костюмы и изобретая новые.
