Неужели никому не было видно, как причудлив этот город, сколько в нём сокрыто тайн? Или они настолько привыкли?
Новый поворот привёл меня в дворик между высоких зданий, ветер сюда не добрался, потому снежинки спокойно опускались на мостовую, величественно и плавно. Мне и в этом чудилась сказка.
Я миновал дворик и через арку выбрался на другую улицу, более оживлённую. Люди шли мимо меня, не замечая. Можно было поклясться, что и они не видят сказок, бегущих рядом с ними в снеговой круговерти.
Усмехнувшись, я наконец заприметил собственную дверь. Что ж, может, всё ещё переменится.
***
Вечером на моей кухне появился мой названый брат, почти ветер, немного ворон. Он поставил на стол рамку с рисунком, с портретом, который нарисовала Глория.
— Не волнуйся, это копия, — пояснил он.
— Как там дела со сказками? — спросил я, наливая ему кофе.
— Сказки похожи на красоту, — заявил он и усмехнулся моему недоумению. — Знаешь ведь, что красоту каждый видит по-своему, иной раз бывает, что мнения просто не могут совпасть. Вот и сказки… Не каждому удаётся их рассмотреть среди рутины. Понимаешь?
— А сказочников там нет?
— А сказочники пока ещё не научились правильно смотреть, — он сделал глоток. — Но хотя бы одну ты заставил задуматься.
— И то хорошо, — я взглянул на портрет. — Любопытно, м.
— Я тоже об этом подумал, — уловил он. — Вдруг этот портрет окончательно утратит связь с тобой.
— И что тогда случится?
— О, тогда… — он заговорщицки подмигнул мне. — Тогда в городе появится первый сказочный герой.
— Надеюсь, когда-нибудь я смогу с ним поговорить.
— Когда-нибудь, да, — и мы засмеялись.
За кухонным окном в июльском жаре плавились, набирая цвет, абрикосы, а в том мире, где бродили неузнанные сказки, пока ещё вовсю царствовала зима.
========== 185. Мир внутри ==========
В этой реальности весь день была жара, она душила растения и животных — чуть ускоришь шаг и уже трудно дышать. Ясное небо блистало немного выцветшей синевой, и я бродил под её бледным шатром уже не первый час. Цвела сирень; изредка ветерок расшевеливал душный воздух и приносил с собой сладковатый аромат вперемешку с цветками каштанов.
Казалось, что я в парке, и в то же время он был таким огромным, что никак не находилось ни единой аллеи, ведущей в город, к которому этот парк должен бы относиться. Я порядком устал и вымотался, не совсем понимая, зачем вообще тут оказался. Внутренний компас молчал в ожидании — моя дверь должна была появиться не так уж скоро.
Но вот началось: словно огромная волна, налетел шумный порыв, и неизвестно куда подевалась жара. Ветер дул с запада, нёс свежесть, склонял деревья к земле. Лишь одного он не принёс с собой — облаков, готовых пролиться благодатным дождём.
В парке, в великолепии молодой листвы, пели птицы, но поднявшийся шум заглушал их трели. Поскрипывали высокие старые деревья, молодые легко гнулись до самой земли, а голос ветра напоминал шорох прибоя.
Солнце по-прежнему сияло с высоты, но ветер разносил повсюду свежесть. Аромат сирени возносился к небу, высокие каштаны роняли бело-розовые цветки, усыпая аллеи. Мир вокруг будто танцевал загадочный вальс.
Я заметил испуганную стрекозу. Влекомая ветерком, она летела к цветам, но очередной порыв не отпускал её, вновь унося куда-то вдаль. Проводив её взглядом, я вдруг почувствовал толчок в груди. Направление, и повернул на боковую аллею.
Очень скоро прямо передо мной упала обломленная ветка каштана с пеной цветов среди зелёных листьев. Я потянулся подобрать её, но ветер потащил и подкинул, забрасывая в траву. Увидев и в этом знак, я двинулся следом.
Ветку относило всё дальше и дальше. Порывы ветра резко сменили направление, налетая теперь с востока. И по этим признакам я угадал, что грань между мирами истончается. Тут же путь мне преградил обрыв.
Я остановился на вершине отвесной скалы, опускавшейся прямо в зелёную пену молодых каштанов. Взглянув вдаль, я улыбнулся. Там блистало белыми барашками море, на его берегу раскинулся разноцветный яркий городок. Он жил собственной жизнью, прячась в тени под высокими каштанами.
По широким улицам сновали пёстрые повозки. На мягких лужайках перед домиками резвились дети и собаки. Чуть в отдалении виднелась бухта, образованная синим языком моря, влившимся в берег. На яркой воде покачивались парусники.
Море всегда привлекало меня, но никакого спуска с обрыва не было, да и я понимал, что на самом деле стою на границе двух миров, и тот, под каштанами, только показывается мне, не ожидая в гости.
Солнце почти скрылось в пенных волнах, когда я наконец оторвал взгляд от прекрасной картины.
***
Вечером на чай ко мне заглянул один из путников, мы встречались очень редко, в переплетении реальностей наши пути частенько вели в несовпадающих направлениях. Но сегодня он расположился в гостиной и больше молчал, отдыхая, чем что-то рассказывал.
Сам того не заметив, я поведал ему о последнем путешествии.
— А тебе не кажется, — начал он вдруг, — что тот мир, с каштанами и морем, говорит тебе о чём-то вполне конкретном?
— Например?
— У всех нас есть миры, в которые мы должны вернуться, — пожал он плечами. — Реальности, которым мы что-то задолжали. Разве не так?
— Я не припоминаю его, — мне пришлось вздохнуть.
— Подумай ещё?
— Единственное, что он напоминает мне, так это ненаписанную сказку, — я едва заметно улыбнулся.
— Так, может быть, пора её написать, — и он подмигнул мне. — А мне время собираться, дверь…
— Скоро откроется в саду, — кивнул я.
— Оставайся, я найду дорогу, — и он рассмеялся.
***
В поисках сказки, которая только скользнула рядом и сразу же унеслась с налетевшим с востока ветром, я опять вспоминал парк и клонящиеся к траве ветви, каштановые цветки и аромат сирени. Но ничего из этого не помогало, так что я отложил размышления до лучших времён.
Ночь толкнулась в окна, но не вошла, оставив меня одного в жёлтом кругу света, и я едва не задремал. Бывает такая сонливость, накатывающая волной, незаметная до тех самых пор, пока не отдаёшься ей полностью. И в этой вот дрёме мне послышался и шум моря, и полузнакомый напев.
Когда же я мотнул головой, разгоняя сон, всё стихло, но зато я уже понял, о чём была сказка.
***
Поднявшись в кабинет, я долго стоял у стола, не зажигая лампы. В спокойном течении вечера всё было слишком обыденным, не сказочным, пусть я знал, за какую ниточку нужно потянуть, чтобы сказки пришли, начали любопытно заглядывать в глаза и проситься на руки.
Но только среди этих жаждущих раскрыться историй не было бы той самой. За ней, заблудившейся в парке, нужно было идти.
Дверь не заставила долго ждать, соткалась из обрывков дремоты, замерцала приглашающе. Я только и успел, что ухватить блокнот и карандаш со стола. Снова оказался я в парке, только уже ночном, ветер спал в кронах, а воздух, пропитанный ароматом сирени, висел неподвижно.
В этом покое и тишине я увидел силуэты двоих детей. Они шли по аллее молча, иногда озираясь, будто опасались, что кто-то заметит их и остановит. В какой-то миг они свернули с освещённой редкими фонарями плитки и пошли по клумбам, мимо кустов в ту часть парка, что давно уже больше напоминала лес.
Я словно находился здесь и не здесь, наблюдал за ними и был с ними рядом, но они меня не узнавали, не видели, как и я не мог рассмотреть их лиц.
Девочка опустилась на колени и подняла ветку каштана, белая пена цветков и сейчас казалась удивительно яркой.
— Уже недалеко, — сказала она.
Её спутник, верно, её брат или друг, кивнул.
Оставив обломанную ветвь, они обогнули кусты и внезапно вышли всё к тому же обрыву, вот только теперь там виднелась тропа.
— Ну что же, значит, туда! — и девочка первой побежала по ней, ловкая как кошка.
Я смотрел им вслед и уже знал, что впереди их будет ждать новая дружба и немного боли, сражение с истинным злом и великая победа. Всё это будет в одной лишь сказке, а они, окрылённые, унеслись сейчас в неё — обретать лица, имена, самих себя.
