Вот только мне не нужен был дом, а только его дверь.

Поднявшись на скрипящее крыльцо, я повернул ручку.

***

Меня опять встретила Река, я опять вгляделся в её глаза, полные зелёной мути. Она улыбалась.

— Теперь ты дождь? — она присмотрелась ко мне. — Нет, всё ещё странник. Но тебе идёт быть водой.

— Может быть, — не стал я спорить и наконец понял, где оказался. Очередной перекрёсток, где сплеталась тысяча путей.

— Тебе вот туда, — указала Река. — Если ты хочешь попасть домой в июль.

— А если не хочу?

— Вот эта дорога приведёт в июньскую грозу, а вон та — в сентябрьский дождь. Здесь есть даже декабрьский ледяной ливень, хочешь? — она засмеялась.

— Пожалуй, лучше дом, — признал я.

— Тогда спеши, дверь скоро захлопнется.

Она толкнула меня в спину, и мне пришло в голову, что лучше всего будет побежать. Я помчался, как несутся ручьи, как летят птицы, как с гор спускаются потоки.

Я ворвался в свой мир в самое сердце ливня.

***

Прошло несколько дней, и они полнились ленивым солнечным жаром, а ночью ничто не ворчало, не рокотало, не ворочалось над холмами. Город спал тихо, и не было пронзительно чёткости небес, когда каждый звук порождает многократное эхо.

Грозы обходили город стороной.

И всё-таки я каждый раз выходил на балкон, вслушивался и всматривался, пытаясь найти хотя бы вспышку на горизонте, услышать хотя бы отдалённый грохот, похожий больше на шёпот.

Отчего-то мне хотелось опять обернуться ливнем. И в то же время я понимал, что это в какой-то мере невозможно. Я изменился, больше не в силах становится влагой, дождём и рекой. Я остался странником.

Снова меня звали дороги и пути, опять скользили мимо двери, но я не торопился в путь. Сначала мне нужно было понять, что именно со мной сделала вода, насколько она меня переменила. Ответ, однако, всё не находился, и от этого было спокойно и неспокойно одновременно.

***

Гроза пришла ещё через неделю. Мощная, иссиня-чёрная она навалилась на город грудью, растеклась по крышам и заблистала молниями. Я выскочил под первые струи ливня и запрокинул голову.

В этой грозе чувствовалось присутствие кого-то ещё. А точнее, я знал, кого именно. И теперь, улыбаясь, ощущая прикосновения прохладной влаги, я понял наконец-то во всей полноте, зачем обращался влагой, рекой и дождём.

Мне казалось, что цельным меня сделала Река, но нет. Только сейчас ощущал я истинную цельность.

Почти растворяясь в дожде, я опять ощутил во всей полноте суть странника.

========== 176. Ветра и птицы ==========

Всё вокруг кипело, бурлило и рассказывало сказки, этот перекрёсток между мирами стал ярмаркой, не засыпающей ни на мгновение. Чего тут только не было! Смех и аплодисменты, слёзы и расставания, счастливые встречи и горькие прощания, сведения счётов и прочее, и прочее. Кто-то ходил по канату, кто-то выпускал изо рта пламя, а кому-то давалась игра на скрипке. И в гвалте, смешении, переплетении огней я замер, глядя в черноту небес.

Как и на других перекрёстках, тут всегда было одно и то же время суток, именно на этом — глухая ночь.

Меня принесло сюда попутным ветром, и теперь можно было выбрать, куда именно идти, ну или просто оставаться здесь сколько угодно. Однако вот именно этого я не желал, слишком уж тут было и шумно, и ярко, и людно.

Постаравшись отыскать местечко хоть немного потише, я прошёл между двух шатров и оказался перед павильоном, который венчала вывеска «Настоящий страх». У входа скучал человек в чёрном, цилиндр был надвинут на лоб так, чтобы скрыть глаза.

— Не хочешь ли прогуляться? — предложил он, заметив меня.

— Пожалуй, я знаю, что мне откроется за этой дверью, — качнул я головой. — И, быть может, не то, что ты сам задумывал.

— А, странник, — он усмехнулся. — Да, откроешь дверь и уйдёшь прочь. Другие же будут блуждать в моём лабиринте. Но постой, кажется, тут кроется и что-то ещё, — он чуть подался вперёд, будто собирался обнюхать меня, а затем опять прислонился к стене. — Всё ясно. Тебе нужно идти дальше и поскорее.

Хмыкнув, я всё же послушался. Мне было понятно, что за тень он увидел в глубине моих глаз. Пожалуй, я действительно должен был уйти, и не только от этого павильона, но и с этого перекрёстка.

Чуть поодаль медленно вращалась карусель. Я присмотрелся, но никто не решился оседлать деревянных лошадок и затесавшихся между ними лебедей. Только одна маленькая девочка стояла напротив. Она обернулась, когда я проходил мимо, у неё не оказалось лица.

Пожав плечами, я только ускорил шаг. Да уж, здесь можно было увидеть что угодно.

Немногим позже я внезапно оказался на набережной. Здесь играли с огнём, танцевали на битом стекле и упражнялись в жонглировании. Я недолго постоял в толпе, угадывая в каждом жонглёре мир и дверь, а потом двинулся дальше, потому что и эти реальности нисколько мне не подходили.

Можно, было, конечно, отправиться домой, я почуял эту дверь, но меня не тянуло к камину и чаю, только хотелось скорее найти выход куда-то ещё, куда-то в тишь и спокойствие.

В толпе я заметил высокую рогатую фигуру и вздрогнул от неожиданности. Легко было убедить себя, что я обознался, но нет, там действительно стоял хозяин холмов и леса. Я попытался приблизиться, но попал в самую толпу и, пока выбирался, едва успел заметить, куда он пошёл.

В следующий раз я почти нагнал его среди тех, кто следил за канатоходцем. Но вот мелькнули рога и… Я снова стоял среди толпы, а хозяин скрылся. И опять рога мелькнули на фоне тёмных небес, но я не успел догнать и окликнуть…

Сколько бы продолжалась ещё эта гонка, если бы не голос, раздавшийся позади меня:

— Странник? Ты кого-то преследуешь?

Обернувшись, я увидел девушку в полумаске, она насмешливо улыбалась.

— Пожалуй, я не сумею его догнать, — признал я.

— Может быть, — она окинула меня взглядом. — Ты уже отверг столько возможностей из-за странной погони, отчего тебя так влечёт рогатый?

— Я его знаю, — растерялся я.

— Ты многих здесь знаешь или видишь не впервые, — развела она руками.

И правда! Стоило мне присмотреться, как я оного за другим узнал странников, с кем когда-то пересекался, обитателей странных миров, проводников, заблудившихся, тех, кто жаждал, чтобы ему помогли открыть двери… Казалось, я знал или хоть раз видел тут всех и каждого.

— Поэтому не нужно гнаться за кем-то одним, — она вдруг схватила меня за запястье. — Но тут есть мир, в котором ты ещё не был.

— Неужели? — почти не поверил я.

— Конечно, не тот, что ведёт в гости к страху, — она потащила меня через толпу. — Но он есть.

— И мне непременно нужно туда? — уточнил я, хотя и внутренний компас уже отозвался.

— Ну уж это ты и сам решишь, — и она увлекла меня в тень, падающую от одного из шатров. Там-то в полуразрушенной кирпичной стене и находилась дверь. — Ведь тебе не нужен мой совет?

— Не нужен, — я сделал шаг вперёд.

***

Я стоял на крыше, и вокруг было полным-полно других крыш. Земли не различить, так высоки оказались эти здания. А ещё всюду был ветер, дул со всех сторон, и от этого хотелось смеяться.

Я здесь никогда не бывал и потому впитывал новый мир, восхищаясь им и не торопясь срываться с места. Я любовался глубоким фиолетовым оттенком неба, темнотой теней, падающих вниз, тревожным, нервным полётом птиц. А ещё здесь было почти тихо и очень спокойно, несмотря на то, что спокойствие это было радостным, предвкушающим, готовым в любой миг взорваться фейерверком.

Подойдя к самому краю, я понял, что мне нужны крылья или же пора учиться прыгать очень и очень далеко. Усмехнувшись, я закрыл глаза и представил, как падаю вниз, в темноту, как растворяюсь в этом мире. Странно, но подобные чувства уже приходили ко мне, уже касались души. Вот только я никак не мог уловить, когда же такое случалось.

Совершенно бездумно шагнул я с крыши и понял, что воздух держит меня не хуже черепицы. Ветра помчались со мной наперегонки, и так мы пронеслись через весь город, пока я не заметил башню. Ступив на зубцы, ограждавшие верхнюю площадку, я понял, что должен был добраться именно сюда. Но для чего?