— Помню, — согласно кивает энареи, улыбаясь ещё шире, но Рэй сейчас просто не в том настроении, чтобы отчитывать мальчишку за наглое и неподобающее поведение. — Лично отправил её вместе с другим мусором в костёр.

— Кто приказал? — слегка недовольно приподнимая бровь, спрашивает Рэй. Ему-то всё равно, но, как и говорил Арес, есть в этом государстве традиции, без которых Арда — уже и не Арда вовсе.

— Моя вина, эори. Своевольничал, — признаётся мальчишка, вот только в тоне голоса его нет ни капли раскаяния. — Но она и правда была испорчена. К тому же разве Великий сай не подарил вам новую?

— Из шкуры тайшина? — Рэй слегка морщится, цокая языком. — Не самые приятные воспоминания с ней связаны, не находишь? — юноша продевает руки в поданную ему тунику. Не халат, как он подмечает, а именно тунику длиной до самых пят и со шнуровкой на плечах, с помощью которой это одеяние можно сбросить в мгновение ока. Мальчишка, несомненно, разгадал ход его мыслей, и нет в них ничего постыдного, однако Рэй всё же чувствует лёгкую краску на щеках. Хотя, скорее всего, его сердце бьётся чуть-чуть учащённо лишь из-за вполне уместного и приемлемого волнения.

— Напротив, — уверенно отвечает Неясми. — Великий сай добыл эту шкуру, дабы не только продемонстрировать свою силу, укрепить своё положение вождя или же доказать что-то вам лично. Он сделал это потому, что это достойный вас дар, Сейри, который к тому же свидетельствует о крепости чувств вождя к вам.

— Слишком слащаво, — фыркает Рэй, круто разворачиваясь. Дело понятное: мальчишка юный, наивный и влюблённый в зрелого мужчину, который балует его подарками, словно капризного ребёнка, однако их с Аресом отношения совершенно не такие. Не просто более зрелые, но и… Менее витиеватые, что ли. Рэй и сам не знает, как назвать то, что он чувствует. Ответственность, уважение, гордость, симпатию как к человеку и мужчине, желание — и вряд ли он испытает его к кому-то ещё, кроме собственного мужа, — но никакой романтики или же возвышенности чувств. С Аресом их связывает то, что называется сообща пройденным путём.

— Принеси накидку из шкуры тайшина, Неясми, и позаботься о том, чтобы нас с вождём до завтрашнего утра никто не беспокоил.

— Слушаюсь, эори Рэй, — мальчишка удаляется в другую комнату, а Рэй снова поворачивается к зеркалу, рассматривая себя ещё пристальнее, словно задавая своему отражению вопрос, готов ли он?

Понятное дело, что Арес не откажет ему в близости, а вот как быть с тем, что это, по сути, их первая брачная ночь, которую должны засвидетельствовать? Есть нерушимые традиции — вот о чём напоминает себе Рэй, усмиряя поток собственной магии. Помнится, поутру ему было довольно-таки неприятно смотреть на супруга, плечи которого были испещрены ранами от его ногтей, и юноше совершенно не хотелось, чтобы сегодня, струсив, он, не приведи боги, обратил супруга в ледяную глыбу. Мала вероятность, но всё же, как подметил юноша, даже в гневе контроль над магией давался ему легче, чем в порыве страсти или же в смятении.

Глубоко вдохнув и максимально выдохнув, Рэй приходит к выводу, что примет любое решение Ареса. Если так нужно и правильно, он согласится на присутствие свидетелей, даже в уме уже, готовясь, прикидывает, кто это будет, хотя конечно же хотелось бы быть только вдвоём. Говорят, что это больно. Рэй боли не боится. Больше всего юноша опасается того, что боль разорвёт те цепи, которые сдерживают поток его магии.

Неясми возвращается с накидкой и тут же кладёт её на его плечи. Рэй смотрит на себя в зеркало, подмечает, что она ему очень идёт, но всё равно чувствует себя неуютно. Отревает эти чувства: в конце концов, он остался подле Ареса не только для того, чтобы изменить Арду, но и затем, чтобы стать опорой для её вождя. На поле брани тоже придётся брать трофеи, и ни брезговать добытым, ни жалеть пленников ему не позволено.

Неясми осторожно предлагает создать в спальне приятную, расслабляющую, интимную обстановку, зажегши свечи, приоткрыв окна, дабы впустить тепло летней ночи, собрав его волосы в брачную причёску и украсив их камнями, но Рэй от всего этого отмахивается. Ему не нужен антураж, только Арес и его реакция, его решение, его чувства.

Отправив надоедливого мальчишку восвояси, Рэй ещё некоторое время бесцельно бродит по комнате, размышляя, по сути, ни о чём и вслед за собой оставляя на ворсистом ковре снежные пылинки. Арес сейчас за пределами Бьёрна, как назвали это ромеи, на нейтральной территории, заключает союз и подписывает официальные бумаги, по которым Империя передаёт Арде немалую часть западных земель. Да, за пределами, примерно в двух часах пути верхом, но и наобум Рэй действовать не стал бы. Ледяная нить, связывающая его с супругом, вибрирует меж пальцев всё отчётливее. Рэй начинает медленно считать, зная, что, когда он дойдёт до ста, дверь в спальню откроется.

— Сейри, в следующий раз ты едешь со мной, — Арес, с размаху захлопнув дверь, хмурясь и слегка подрагивая от негодования, переступает порог супружеской спальни. — И знаешь, я больше никогда не скажу, что лучше не разрушать наш образ варваров, пуская союзникам пыль в глаза.

— Всё прошло настолько плохо? — в привычной для себя, серьёзной манере спрашивает Рэй, делая кроткий шаг вперёд. Он понимает, что супруг ещё не заметил перемен в его одеянии, и с неким трепетом ждёт этого момента, зная, что всё ещё есть возможность отказаться от им задуманного.

— Не то чтобы плохо, — пожимает плечами Арес, подходит к столу и прямо из кувшина жадно пьёт воду. — Скорее даже потешно, однако то, что на первых порах все эти князья принимали нас за каких-то дикарей, изрядно вывело меня из себя. Если бы не этот со всех сторон правильный и лощёный Босфорца, я бы каждому из этих щёголей подрезал их мерзкие языки.

— Щёголей? — с каплей удивления спрашивает Рэй. — Вождь, ты хоть заметил, что до сих пор говоришь на ромейском?

— Ох, — мужчина выдыхает, со стуком опуская пустой кувшин на стол. — Прости, Сейри, я думал, что будет легче, ведь у ардов все дела ведутся просто и понятно, а тут прелюдии, правила хорошего и плохого тона, какие-то завуалированные намёки и слова, а уж эти их женщины…

— Что женщины? — Рэй оказывается за спиной мужа, осторожно кладёт ладони на его плечи и слегка сжимает пальцы. Внутренний опасливый трепет сменяется неким раздражающим чувством. Во-первых, у него в этой тунике изрядно замерзли ноги, а во-вторых, накидка из шкуры тайшина слишком тепла для этой поры года. Можно назвать ещё и третью причину: супруг в упор его не замечает, говоря о делах и каких-то женщинах.

— Они пытались подсунуть нам своих женщин, Сейри, — Арес вздрагивает и отрицательно мотает головой, словно наваждение сбрасывает. — Потехи ради, понимаешь? Дошёл до них слух, видимо, что мы создаём тройные союзы, а большинство ардов так и вообще берёт себе не жён, а мужей, вот и решили уязвить нас, проводив в палатку для отдыха, как я понял, дам не самого кроткого поведения.

— И что же? — пальцы сильнее сжимаются на могучих плечах супруга, дыхание юноши становится холодным, касается обнажённой кожи шеи мужчины, отчего тот ёжится. — Как ты вышел из этой ситуации, вождь?

— Я состою в брачном союзе, Сейри, — Арес оборачивается. — Союзе с… — мужчина сглатывает внезапно образовавшийся в горле ком, скользя ладонями по мягкому белоснежному меху накидки из добытой им шкуры тайшина. — Самым непредсказуемым эори. К чему это, Сейри? — спрашивает вождь дрожащим голосом, смотря на супруга с недоверием.

— Не к чему, а почему, — фыркает Рэй, улыбаясь. Отчего-то подобная реакция мужчины забавляет его, льстит ему, вызывает в его теле неуместную дрожь. — Потому, что так велят ваши традиции. Разве нет?

— Меня не покидает мысль, что ты решился на этот шаг вынужденно: из-за слухов и ради сохранения моей репутации, — Арес знает, что он говорит правильные вещи, но то, что видят его глаза — прекрасный муж, облачённый в брачный наряд, — и ощущение близости желанного супруга сметают его самообладание. Глупо отказываться от столь щедрого приглашения, но в тот же момент ещё глупее он будет выглядеть, если просто воспользуется ситуацией.