========== Вессалийский принц. Часть 1. ==========

Крепость Бьёрн испокон веков была нерушимым оплотом Ромейской империи. Закованная в нетающие льды, стегаемая северными ветрами и омываемая с трёх сторон Хладным морем — одно упоминание о Бьёрне вызывало трепет в сердцах воинов, стремящихся оказаться там, во льдах и суровости, дабы оберегать мирный сон жителей империи. Да, когда-то крепость была исполином, выдержав трёхсотдневную осаду аттов и тем самым дав возможность объединённой имперской армии взять варваров в кольцо, истребив их до последнего воина.

То были времена славы, когда багряное солнце Ромеи только-только подымалось над горизонтом, а сама будущая империя была всего лишь небольшим княжеством среди других ей подобных. То были времена затяжных и кровопролитных войн, пощады в которых не было ни старикам, ни женщинам, ни детям. Времена многоликих богов и магии, низвергающей пламя и обращающей всё в пыль. Славные времена, в память о которых остались лишь покрытые пылью рукописи в громадной государевой библиотеке.

Первым императором стал Константин. Мужчина огромной силы и непередаваемой красоты, которую не смог истинно передать ни один ваятель, за три десятка лет огнём и мечом объединил под своей десницей все мелкие княжества, основав Ромейскую империю, в которой многобожье сменила единая религия — вера в Творца.

Записи приближенных Константина Первого твердят, что венценосного императора вездесущно сопровождал мужчина невзрачной наружности. Невысокий и худощавый, одетый в простые одежды и совершенно не походивший на воина, он повсеместно был подле будущего императора и, если верить тем же рукописям, слыл могущественным магом, берёгшим жизнь того, кому было суждено повернуть колесо истории.

В Писании сказано, что, когда Константин был ещё ребёнком, во сне ему явился сам Творец, впервые наделив человека зерном благодати. Низвергнув своего отца и шестерых старших братьев, Константин захватил власть в Ромее, в которой и заложил основы новой веры, воздвигнув в честь Творца куполообразные храмы.

Писцы утверждают, что умер Константин Первый Великий на своём ложе уже глубоким старцем, сжимая ладонь того самого невзрачного мага, который за все годы не постарел ни на день. Первого императора похоронили в богатой усыпальнице, а его спутник исчез без следа, так и не оставив в память для потомков своего имени. Поговаривали, что этот мужчина был самим Творцом, хотя в народе за ним закрепилось имя Месса — Пророк.

С тех пор прошло несколько сотен лет. Ромейской империи не было равных: она блистала и процветала, её границы расширялись при каждом императоре, а влияние только росло. Единственными и непримиримыми врагами Ромеи оставались варвары восточных степей — кочевые народы, которых так и не удалось ни завоевать, ни истребить.

Гонимые поисками пищи для своих многочисленных стад, варвары нередко пытались захватить ту или иную часть империи, но всегда безуспешно. Последний крупный набег, трёхсотдневная осада Бьёрна, произошёл более сотни лет назад, после чего угроза со стороны кочевников практически исчезла. Ромея снова зажила привычной жизнью, но в последующие годы багрянец солнца империи начал меркнуть.

Великое землетрясение и извержения нескольких вулканов на юге стёрли с лица земли огромное, славившееся своими плодородными землями и литейными мастерами княжество. Разрастание на востоке не менее большой и мощной, чем Ромейская, Хансинской империи, захватившей важные торговые пути, распри внутри самой Ромеи между императором и его вассалами, императором и служителем Творца, вассалами и простым народом… Власть в империи ослабла — это поняли наместные князья, сразу же подняв мятежи и требуя больше привилегий для своих уделов.

Дед Грегора Первого тоже был в числе восставших. Нынешний король Вессалии предка своего не осуждал, понимая, что лучше быть маленьким, но независимым государством, платящим дань, чем подчиняться слабому императору и пресытившимся своей властью служителям Творца, но в то же время его держава оказалась беззащитной перед лицом врагов.

Грегор не единожды говорил Верховному кардиналу Босфорца о том, что решение ослабить северный оплот было неразумным, даже просил аудиенции у императора, но второй по влиянию человек в империи отмахнулся от его доводов, мол, раз Вессалия боится за свои тылы, пусть из своей казны и содержит такую громадину, как Бьёрн. Конечно же Грегор не мог позволить себе такие расходы, но он, словно что-то предчувствуя, не переставал настаивать на том, что гарнизоны крепости, состоящие из сосланных за провинности и злодеяния воинов, представляют опасность, но к нему снова не прислушались. Как оказалось, напрасно.

Арды пришли со стороны Хладного моря. Их корабли, невиданной ранее конструкции и громадности, рассекали лёд своими изогнутыми носами, словно нож масло. Бьёрн пал первым. Следом от неумолимой поступи варваров содрогнулась земля Ромейской империи.

В войне против ардов Вессалия, будучи связанной договоренностями с империей, выступила на стороне Ромеи. Грегор участвовал не в одном сражении, был опытным и славным воином, но даже он признал, что они столкнулись с силой, ничем не уступающей багряной армии империи.

Арды были… ужасающими. Они не владели магией, более того, презирали её, оставаясь неподвластными благодати разума. Они сражались полуобнажёнными или в одеждах из шкур животных, признавая только холодное и стрелковое оружие, в то время как Ромея уже вовсю использовала облегчённую броню и хансинский взрывной порошок. Высокий рост, могучие фигуры и тёмная кожа — арды походили на диких зверей, но при этом были умны и действовали слаженно, словно единый механизм.

Грегор был поражён их силой и выносливостью. Их боевым духом, который не иссякал, несмотря не численные поражения. Их воинскими умениями как в пешем бою, так и в конном, и в морском. Их традициями, которые были воистину пугающими.

Перед важными битвами арды до самого рассвета жгли костры и пели тягучие песни на своём языке, а после, облачившись в шкуры животных, стремительно нападали. Из-за того что используемые ими шкуры были преимущественно волчьими, варвары прослыли перевёртышами — порождениями Тьмы, имеющими облик как человека, так и зверя.

Казалось, это преображение действительно придавало ардам сил, словно они всё же владели магией, только она была иной, ничем не сравнимой с благодатью Творца. Но что более всего поразило Грегора, так это то, что у этих варваров сражались и женщины, в своём воинском умении ничем не уступая мужчинам. Арды тоже были людьми, но при этом словно пришедшими из другого мира.

Ромея проиграла войну, и на севере её бывших территорий варвары основали своё государство со столицей в Бьёрне, именовав его Арда. Между империей и варварским государством было заключено шаткое перемирие, а буквально час назад Грегор получил письмо, скреплённое гербовой печатью кардинала Босфорца: Арда требовала контрибуцию и гарант мира — родовитых заложников.

— Грегор, — королева вессалийская присела подле мужа, сжав его мозолистую ладонь в своих, — может, получится откупиться?

— Нет, — тряхнув головой, Грегор перевёл взгляд на супругу. Та была бледна, её губы слегка дрожали, а ладони были холодными, словно лёд, но в её темных глазах мужчина видел решительность и стремление к борьбе. Как королева Збет поддержит любое его решение, но как мать она ни за что не согласится отдать своё дитя варварам.

— Арды не торгуются, — уперевшись в подлокотник, король тяжело поднялся, жёстко выдернув ладонь из рук супруги. — Если мы начнём увиливать от обязательств, Арда пойдёт на нас войной, а Ромея не окажет помощи, боясь нарушить хрупкий мир со Зверем.

— Грегор, — королева поднялась следом за мужем, рвано расправив подол длинного атласного платья, — они не знают наших родословных. Этим зверям плевать на нас, поклоняющихся Творцу. Им нужна потеха, а не заложники ради мира. Поэтому прошу, — шагнув вперёд, Збет в молящем жесте протянула к супругу руки, переходя на едва слышный шёпот, — давай пойдём на подлог. Пока у нас ещё есть время, мы можем обучить придворным манерам кого-нибудь из сирот, о которых некому сожалеть.