========== Часть 3. ==========

Это случилось через несколько недель после того, как Арес вернулся в Бьёрн. Рэй словно чувствовал что-то, с завидным скепсисом отнесясь к идее мужа небольшим отрядом выдвинуться на север, дабы поохотиться на зверя, обитающего в глубинах ледяной пустыни и лишь по весне спускающегося вниз по течению Дъямады, чтобы зачать потомство.

Самого зверя, тайшина, Рэй видел только на иллюстрациях, с трудом веря в то, что подобные создания — аки огромная кошка, но с густым мехом и длинными выступающими клыками — существуют в принципе. Арес же, заверив его, что видел ещё и не такие диковинки, таки снарядил дюжину воинов и семь дней назад покинул крепость, пообещав принести ему самую добротную шкуру и самый острый клык. Рэю же ни шкуры, ни клыки были не нужны, ведь сердце тревожно колотилось в груди, а руки так и тянулись следом, дабы удержать, не отпуская.

Всё он понимал: Роксан вернулся в крепость, отвоевав у западных княжеств знатный кусок земли, и с тех пор места себе не находил, слоняясь по ней угрюмой тенью и до изнеможения гоняя юных адептов. Всё Роксану в их доме напоминало о Таисе. Арес хотел как-то помочь брату, отвлечь его, да и, что тут скрывать, дать передышку адептам, поэтому и утянул брата за собой на охоту. Рэй по себе знал, что раны, тем более столь глубокие, как у Роксана, не затягиваются лишь по велению разума. Только время лечит — это юноша тоже знал по себе.

Рэю бы вздохнуть с облегчением: их отношения с супругом пусть и были вежливо-натянутыми, но вполне комфортными, однако он, стоя на вершине крепостной башни и пристально смотря вслед уходящим воинам, лишь тревожно вздрагивал, кутаясь в покрывало из колючего снега. Не позволяя себе отвлекаться на бередящие его душу мысли, Рэй погрузился в работу, благо дел не только в караресе, но и во всей крепости было невпроворот, а вот по поводу варзов… Конечно, не одобряли, учитывая то, что многие энареи, следуя его примеру, начали принимать более активное участие в общественной жизни племени, но если и высказывались, то только Аресу, всё ещё побаиваясь открыто бросать ему, магу, вызов. Даже Верховная авхат смотрела на его начинания, недовольно поджав губы.

— Эти перемены либо приведут Арду к небывалому могуществу, либо разрушат всё до основания, — таковы были её слова, после того как Арес, как и велит их закон, пожертвовал десятую часть добытого в походе храму многоликих.

И всё же отвлечься не получалось, особенно ставшими непривычно поздними вечерами и короткими ночами. Что бы там между ним и Аресом ни происходило, но для всего племени они оставались образцовой парой во всём: и в быту, и в браке, и в управлении государством, и лишь немногие знали, что за закрытыми дверями спальни их супружеские отношения дальше этого самого быта не выходят.

Они по-прежнему спали в одной постели. Бывало, Рэй просыпался первым, во сне неприемлемо близко пододвинувшись к супругу, и тогда он просто рассматривал лицо мужа, пытаясь понять, может ли Арес нравиться ему как мужчина, способен ли он посмотреть на него как-то иначе. А бывало, будили его крепкие, пусть и невольные объятия, жар тела супруга, который со временем перестал ложиться одетым, его глубокое горячее дыхание и несвязное бормотание. В такие моменты Рэй замирал, не зная, как ему быть. Выбраться бы из этого кольца рук, дабы лицо не пылало оттого, что тело чувствовало, сколь сильно на самом деле супруг его желает, но ещё ни разу он так и не отодвинулся, думая о чём-то нелепом. Например, что, если Арес сейчас коснётся его губ своими, это будет его первый поцелуй, и сказать, что с женщиной это было бы приятнее, естественнее, он не сможет.

— Сейри, ты хотел бы взять женщину, которая родила бы тебе твоего ребёнка? — как-то раз, причём на полном серьёзе, когда они остались только вдвоём, спросил его Арес.

— А такое возможно? — подыграв супругу, не менее серьёзно спросил Рэй, при этом почувствовав, как защемило в груди, словно кто-то пытался размозжить ледяную глыбу внутри него, осколки которой впивались во всё ещё живое и способное чувствовать сердце. — Я же вроде как приравнен к энареи, коим не позволено сеять своё слабое семя, к тому же не ард?

— Если ты этого желаешь, то возможно, — ответил Арес, тщательно отводя взгляд. — Ты сильный духом, к тому же — маг. Я знаю, что в моём племени есть женщины, которые сами, будь ты свободен, пусть и не ард, предложили бы тебе союз и посчитали бы за честь родить тебе дитя.

— Забудь об этих глупостях, Арес, — резко, не сдерживая свою магию, уже привычно обрушившуюся на его супруга стегающим ледяным ветром, ответил Рэй. — У меня есть муж и сын. Второе никогда не изменится, а вот по поводу первого… — он, успокоившись, пожал плечами. — Если мы когда-нибудь и перестанем быть супругами, навряд ли я выберу себе в жёны ардку.

В тот момент ему явно не показалось, что Арес выдохнул с неким облегчением, а вот сам Рэй ещё долго был сердит и взвинчен. Конечно, он понимал, что муж вроде как не хочет ущемлять его как мужчину, пытается учесть его происхождение и воспитание, однако сам Рэй душой не кривил ни капли. У него есть семья, и что бы внутри неё сейчас ни происходило, Рэй, воспитанный служителем Творца, даже не думал о том, что у него может быть не то что жена, но и просто женщина на стороне. Рэй был возмущён и даже, поддавшись назидающим эмоциям, сам заявил Аресу, что не потерпит в своём доме разврата. Хочет вождь — пусть официально женится и заводит ещё детей, он примет их как своих, но никаких ни фаворитов среди энареи, ни любовниц среди женщин. Помнится, Арес тогда улыбался, осторожно целовал его руки и бормотал какие-то глупости, после всю ночь крепко обнимая его во сне. Сам Рэй причины подобной реакции не понимал, считая, что на его месте подобные условия выдвинул бы любой супруг.

— Эори Рэй, — шепнул ему Неясми, когда на одном из празднеств он обрушил на танцующих словно хансинские шлюхи энареи тучу снега, — это ревность?

— Это воспитание, Неясми, — предельно строго ответил он, отказываясь подмечать, что снег на головы прекрасных юношей рухнул именно тогда, когда они, подобно змеям, начали извиваться у ног вождя, посылая ему жаркие взгляды. — Энареи никогда не избавиться от участи домашних мальчиков для услады, пока они позволяют себе такие вольности.

Он был прав в каждом своём слове, и Рэй в этом не сомневался, однако слухи о том, что у вождя очень ревнивый супруг, крепостью поползли. Рэй их и не пресекал — тоже в воспитательных целях. В конец концов, ведь это нормально: заботиться о чести своей семьи, тем самым подавая пример остальным.

— Эори Рэй… — и снова этот запах смрадного дыма, словно на огромном кострище жгли туши падших от мора животных. Рэй, проглотив тошнотворный комок, моментально подступивший к горлу, медленно поднялся из-за стола. В том, что в его дом пришла беда, юноша не сомневался, однако и, как было бы ранее, не растерялся. Раскинув снежный полог, он сразу же увидел расплывающийся белёсый образ жуткого в своём виде создания. Оставалось только понять, за кем на этот раз в Арду явилась сама бледноликая.

— Роксан? — отчего-то Рэю казалось, что это именно тай. Сила его чувств к супругу… Их с Таисом связь… Подобное не исчезает бесследно, и если Роксан всё это время отказывался обрывать ту нить, которая связывала их с мужем, ушедшим за грань мира живых, то он вполне мог прикликать к себе многоликую, горюя по тому, кто не мог быть рядом, но к которому вполне могла устремиться его душа.

— Вождь… — испуганно выдохнул Неясми, и у Рэя подкосились ноги, на которых он устоял лишь благодаря своей решительной выдержке.

— Очень плох? — подобравшись, Рэй немедля покинул комнаты, по наитию направляясь в парсу Роксана.

— Едва дышит, — семеня за ним, пробормотал Неясми. — Вождь сразился с тайшином, его раны очень серьёзны и запущены, учитывая то, что до крепости они добирались пять дней.

У входа в парсу Роксана, казалось, столпился едва ли не весь Бьёрн. Рэй был решителен, раздражён и зол. Он не позволит супругу умереть. Не потерпит вмешательства тех, кто только и может, что охать да ахать вокруг мечущегося в горячке вождя. А после, когда Арес станет на ноги, обязательно выскажет супругу всё, что он думает о его безрассудстве, совершенно не подобающем ардару поведении и нахальстве, ввиду которого он собрался отойти в мир многоликих, переложив хлопоты государственные на брата, мужа и сына.