Мёртвых… Рэй почувствовал горячую слезу, скатившуюся по его щеке, однако на постель упала лишь капелька искристого льда. Почему? Почему он выжил, а Таис погиб? Почему эта магия дремала тогда, когда была нужна, когда умирал действительно нужный этому миру человек, и спасла его, слабого и ни на что не пригодного? Его — причину всех бед сущих.

— Рэй! Мальчик мой! — дверь широко распахнулась. Юноша узнал этот обеспокоенный, слегка хриплый голос, но сил на то, чтобы откликнуться, Рэй в себе не нашёл.

— Он ни разу не пришёл в себя за все эти дни, так что… — и этот голос Рэй тоже узнал, однако рад его обладателю не был. Паника и отчаяние накатили на юношу. Щемящая в груди боль разлилась по всему телу, пробирая дрожью до самых костей. Изо рта вырвался клуб пара…

— Мальчик мой, успокойся, — Клавдий кинулся к нему, обнимая, прижимая к себе, явно продрогшему с дальней дороги, но всё равно кажущемуся таким тёплым по сравнению с ним, каменно-ледяным.

— Сделай с этим что-нибудь, старик, раз уж проделал такой путь, — так и не переступив порог обледеневшей комнаты, бросил Арес.

— Сделать? — Клавдий обернулся, бросив на Зверя суровый взгляд. — Думаешь, это так просто? Считаешь, что обуздать магию, которая дремала столько лет, можно, лишь щёлкнув пальцами? Кроме Рэя, которому только предстоит научиться с ней совладевать, это никому не под силу.

— В таком случае будет сидеть под замком, — не менее категорично отчеканил мужчина. Ещё не хватало, чтобы какой-то священник, причём явно сомнительной святости, распоряжался в его собственном доме. — Бьёрн не нуждается в магах, тем более в отступниках и предателях.

— Чтоб тебя, Зверь, черти в Аду драли, прости меня, Творец вездесущий, — вслед споро удалившемуся вождю осенил себя крестным знаменем Клавдий, тут же вновь обращая всё своё внимание на ученика. Тот походил скорее на куклу, чем на живого человека, но Клавдий иного и не ожидал. Можно даже сказать, наоборот: Бьёрн ещё легко отделался, всего-то обледенев.

— Рэй, ты слышишь меня? — склонившись над юношей, прошептал Клавдий, видя, что глаза ученика двигаются, но не улавливая в этом блуждающем взгляде и толики осознанности.

— Ничего-ничего, — спешно забормотал Клавдий, умащивая на коленях свою походную сумку. Он как мог спешил на север, но куда ему, старику и калеке, угнаться за матёрыми воинами, вот и припозднился чуток, но, слава Творцу, успел, хотя, по большому счёту, он ни при каких обстоятельствах не должен был бросать сына Сицилии одного. Знал ведь, что рано или поздно плотина, и без того давшая трещину, прорвётся.

— Сейчас я дам тебе один настой, — продолжал бормотать протоиерей, роясь в своей сумке и гремя всевозможными склянками. — Поспишь ещё немного, а когда проснёшься, то в голове у тебя прояснится, да и с магией совладать будет полегче. О вездесущий, я не самый достойный и примерный твой служитель, но хоть раз будь ко мне милосерден.

— В голове у меня полная ясность, учитель, — так и не посмотрев на старика, всё также глядя исключительно перед собой, тихо, но чётко ответил Рэй, — а вот с магией придётся обождать: я совершенно не чувствую своё тело, что уж говорить о благодати.

— О, мой мальчик, это пройдёт, — оживился Клавдий, радуясь тому, что его ученик пришёл в себя: пусть магия и полностью подчинила себе тело мальчика, но разум его не затронула, а это был хороший знак — знак внутренней борьбы.

— Вот, выпей, — протоиерей аккуратно приподнял юноше голову, прикладывая к его губам пузырёк с мутной жидкостью.

— Не хочу спать, — слегка капризно бросил юноша, отчего в воздухе послышался треск, словно кто-то наступил на смёрзшуюся корку снега. — Лучше помогите мне быстрее прийти в себя. Я хочу, — Рэй плотно стиснул губы, медленно выдыхая, — поговорить с Аресом и… увидеть Таиса.

— Ох, Рэй, — Клавдий, приняв желание юноши, убрал склянку обратно в сумку. — Не думай, что всё будет так просто.

— А почему бы ему таковым не быть? — приложив максимум усилий, Рэй всё-таки смог повернуть голову. — Почему именно сейчас, учитель? Я уверен, что вы знаете больше, чем рассказывали мне все эти семнадцать лет.

— Сперва вот это выпей, — Клавдий достал из сумки очередную склянку, и на этот раз Рэй покладисто приоткрыл губы, отпивая золотистый, горький на вкус, но довольно приятный на запах маслянисто-травяной отвар.

— Это я виноват, Рэй, — чинно сложив руки на груди и вздохнув, начал протоиерей. Признаться, старику было жутко холодно в этой комнате изо льда, руки в перчатках без пальцев окоченели, а всё его дряблое тело пробирала дрожь, однако Клавдий приказывал себе отринуть страх и неудобства. Однажды взяв на себя ответственность за столь необычного ученика, протоиерей должен был пронести её на своих плечах до конца.

— Давайте без самобичевания, учитель, — фыркнул Рэй, чувствуя себя определённо лучше. Внутри от выпитой настойки растекалось приятное тепло, а не смотреть вокруг, на ледяную гладь, было не так уж и сложно, учитывая то, что даже голову повернуть вбок ему было всё ещё тяжело. — Просто ответьте на вопрос: знали ли вы о том, что во мне дремлет магия? И если знали, то зачем скрывали это хотя бы от меня?

— Понимаешь ли, Рэй, — Клавдий сцепил озябшие руки в замок, хмурясь, — магия — это то таинство, которое человеку никогда не познать до самых его глубин. Это раньше магия была истинно наследственной, передаваясь из поколения в поколение, а рождение мага в простой семье — скорее исключением, нежели возможностью. Это сейчас, когда мир людей лишён благодати, магия, словно по собственному велению, выбирает, в ком прорастёт её зерно. Вот, например, Таис… — Клавдий осёкся, боязно взглянув на юношу.

— Таис не унаследовал и крох величайшего дара своего отца. Я знаю. Давайте обойдёмся и без прелюдий, учитель, — никто и никогда не узнает, каково на самом дело было Рэю говорить о лучшем, да и, по сути, единственном друге, смерть которого оказалась столь нелепой. Трудно было поверить в то, что человек, который определённо был рождён для судьбоносных свершений, просто перестал существовать, однако реальность была таковой, что времени на горесть, грусть и слёзы не было. Может, потом, когда он убедится в том, что и сам всё ещё нужен этому миру.

— В общем, — замялся Клавдий, которому очень не понравился этот холодный безжизненный тон голоса его ученика. Рэй и раньше был не особо эмоциональным, а после пробуждения так и вообще, казалось, позабыл, что значит чувствовать, — все были уверены в том, что сын Сицилии родится магом, однако даже сильнейшие маги столицы, которых король Грегор пригласил на обряд крещения, не почувствовали в тебе ни зерна благодати.

— Но оно было, не так ли? — с трудом, но Рэю всё же удалось снова приподнять руку.

— Твои родители, будучи не последними людьми в королевстве, не могли уделять тебе достаточно внимания, а я, твоя нянька, если говорить уж начистоту, в тот день замотался по своим делам. В столице началась эпидемия лихорадки, у меня было много работы, пациентов, забот. В общем… — старик уже в который раз вздохнул. — В детскую, опомнившись, я вошёл только поздней ночью. Ты, малыш, которому и трёх лет от роду не было, лежал в свой кроватке и улыбался, а вокруг тебя кружился снег. Ты тянул к нему свои ладони, и снежинки превращались в замысловатые фигурки, тут же рассыпаясь пылью. В тот день, Рэй, я стал свидетелем самого завораживающего действа, которое только можно увидеть на этой земле.

— Почему снег? — признаться, у Рэя было множество других вопросов, но всё же этот показался юноше самым важным и снедающим. — Ведь моя мать заклинала водную стихию.

— Так и снег ведь вода, — со смешком крякнул Клавдий. — Вода, как известно, везде: в воздухе, например, в земле, растениях, всяких тварях в мире сущих…

— И в людях, — перебил учителя Рэй. — Убить человека, одним лишь прикосновением обратив воду в его теле в лёд, — ты, Клавдий, не считаешь, что не Творцом даётся подобное умение?

— Не говори глупостей, мальчишка! — вспылил протоиерей, прекрасно понимая, о чём тот сейчас толкует. — Магия не прямолинейна, как доска, чтобы судить о ней столь однобоко. Да ты хоть помнишь, как в руках твоей матери зёрнышко под действием её магии за считанные мгновения превращалось в прекрасный цветок?