— Увы, мой вождь, — мужчина повинно склонил голову, — сегодня после полудня несчастный скончался, однако все его слова были запечатлены на бумаге, — Дайки был преданным и исполнительным, однако, несмотря на, казалось бы, миролюбивый характер тайя, молва о нём ходила жёсткая. Палач — так его называли за глаза, и не было в этом прозвище, лично для мужчины, ничего гордого. Да, он был искусен и мастеровит в пытках, но это ещё не означало, что страдания других приносили мужчине удовольствие. Просто за годы Дайки огрубел и со временем с завидным равнодушием начал смотреть на агонию приговорённого к дознанию путём ордалий.
— Позволь взглянуть, — даже не обернувшись, Арес протянул руку, однако, когда в его ладони оказался свёрток, скосил взгляд на склонившегося перед ним юношу. — Твой инари, я так понимаю?
— Изед для меня незаменим не только в делах домашних, — жёстче, чем то было нужно, ответил Дайки. — Оставь нас, — бросил мужчина энареи, поспешившему безмолвно удалиться.
— Молод, красив и отменно воспитан, — медленно читая строчки, выведенные аккуратным почерком, подметил Арес. — Зачем приваживаешь мальчишку к согляданию стенаний и смертей? Лучше бы женился на нём, коль так ценишь.
— Он сам вызвался быть мне помощником во всех делах, — пожав плечами, ответил Дайки, до этого дня твёрдо считая, что ему, старику, не стоит входить с молодым вождём в столь доверительные отношения. Аресу лучше и сподручнее подобрать себе окружение из юных адептов, но, похоже, сам вождь был иного мнения, с первых дней своего становления начав присматриваться к бывалым матёрым волкам вроде него. Что ж, толку от подобного решения было всяко больше, нежели проблем. — К тому же Изед мой сын.
— О! — Арес, свернув бумагу, обернулся, заинтересовано приподняв бровь. — Не отдал мальчика другому варзу на воспитание, как то завещали нам многоликие боги?
— Прости, мой вождь, — Дайки преклонил одно колено, — но я не смог. Мальчик всё знает, но ни на что не претендует. Он счастлив тем, что может приносить пользу мне и моему караресу, я же с младенчества воспитывал Изета так же, как и других своих энареи. Пусть его тело от рождения оказалось слабым, однако дух этого юноши силён. Возможно, когда-нибудь я смогу подобрать ему достойного мужа, тем самым выполнив и свой отцовский долг.
— В общем, нужны реформы…
— Ну, для начала хотя бы карареса…
— А не задумывался ли ты, вождь, над тем, что для того, чтобы справляться со всем этим хозяйством, на самом деле нужна недюжинная сила…
Арес тяжело вздохнул: не к месту вспомнился беловолосый мальчишка, золотистые глаза которого были полны решимости и тревоги одновременно. Однако стоило признать, что, если бы Сейри остался, у него бы получилось преобразить Арду изнутри. Сам же Арес никогда не задумывался над тем, почему всё так, как есть. Просто жил по заветам, дарованным ещё его предкам многоликими, не видя, что мир вокруг и сами арды сильно изменились. Он сам уже не был таким, как ещё пару дней назад. Словно постарел душой… Нет, скорее, словно, открыв веки утром нового дня, увидел мир глазами видавшего виды старца.
— Значит, в обмен на приличное вознаграждение хансинец сообщил паладинам не только о том, как в крепости расположены караресы, но и о празднестве, во время которого наша бдительность, увы, ослабла, однако для меня до сих пор остаётся непонятным, откуда ромеи узнали о тайных ходах.
— Всё дело в том юродивом, — подметил Дайки, подымаясь с колен. Признаться, он был удивлён пониманием со стороны вождя, хотя уже давно не сомневался в том, что сын Сагара станет величайшим в истории сколотов ардаром. — Хансинец много о нём не знал, однако поведал о том, что юродивый — бывший воин бьёрнского гарнизона, которому удалось выжить и сбежать, поэтому…
—Поэтому стоит укрепить наши оборонительные позиции, — перебил тайя вождь, почувствовав, на что тот собирается намекнуть. Сейчас Арес не был готов к разговору о Рэе, да и не с Дайки. Может, с братом, однако тому сейчас тоже было не до его личных переживаний. Гибель супруга сильно подкосила Роксана, пусть тот, как и он, на людях ни единым взглядом не показывал, какой силы боль терзает его сердце.
— И подготовиться к войне, — коль уж на то пошло, подметил Дайки. — Ромея просит о помощи. Детали мне неизвестны, — мужчина с нескрываемым негодованием фыркнул, припомнив высокомерный взгляд, которым его одарил граф Максимилиан, — но, похоже, в Константинополе начался голодный бунт, которым и собирается воспользоваться кардинал, дабы свергнуть императора.
— Да уж, — с нескрываемым сожалением выдохнул Арес. — Наследник трона слишком мал, а… достойного кандидата на пост регента у Империи сейчас нет.
— Так ты окажешь ромеям помощь, вождь? — не из праздного любопытства спросил Дайки.
— У нас с империей договор, который я не собираюсь нарушать, — бросив на тайя очередной тяжёлый взгляд, ответил Арес. — К тому же, продолжая ютиться на этом промёрзлом клочке земли, нам не выжить. Пора получить то, за чем мы вернулись на этот материк.
— Как прикажешь, — Дайки покорно склонил голову. Опять война. Для такого бывалого воина, как он, очередные сражения не представлялись тягостными, да и путь к величию и могуществу никогда не был устлан шёлком и цветами, однако ввиду недавних событий как знать, чем будет руководствоваться вождь, ведя их в бой.
— Великий сай…
— Ну? — Арес перевёл холодный взгляд на застывшего у дверей Зеврана.
— Там, у ворот, ромей. Прорывается в крепость, дабы лично встретиться с вождём. И ещё, сай, — Зевран замялся, но всё же продолжил, — твой сын…
— Пропустите ромея, — резко, пресекая готовую сорваться с губ инари фразу, бросил вождь. — Посмотрим, кто он такой и что ему лично от меня нужно.
— Слушаюсь, — поклонившись и едва слышно вздохнув, ответил Зевран, успокаивая себя тем, что вождю просто нужно время. Оно всегда лечит, даже самые страшные раны. Его же, например, смогло залечить.
Свет был слепящим, резал глаза и своими лучами впивался в голову сотней иголок. Ещё даже ничего не понимая, он потянулся к этому свету, словно действительно мог за него уцепиться. Это была явь, сон или же та сторона, за гранью которой больше нет страданий плоти? Явно не последнее, раз он столь отчётливо чувствовал боль во всём теле.
Первым делом юноша увидел руку, худую, с тонкой бледной кожей и костистыми пальцами. Она тянулась вперёд, к свету, который действительно лился из окна, озаряя всё вокруг.
Прикрыв глаза и выдохнув, он снова разлепил тяжёлые веки. Встать даже не пытался, понимая, что это выше его сил, однако чувства постепенно возвращались к нему: следом за болью тело почувствовало мягкость постели, тонкость простыней, соприкасающихся с обнажённой кожей, и прохладу воздуха. Вокруг была лишь тишина и запах каких-то трав. Ему никогда не нравились хансинские благовония, однако этот аромат был ненавязчивым, приятным и дымчатым, помогающим медленно привести мысли в порядок.
Опустив руку, юноша приложил ладонь к своей груди. Та вздымалась медленно, но внутри клетки из рёбер отчётливо ощущалось сильное биение сердца. Воспоминания были путаными, вклинивались в голову обрывками, чёткими и размытыми образами, душили его и прошибали тело дрожью.
Багровое марево, отчаянный крик, нить новой жизни, медленно ускользающей сквозь его пальцы, — Рэй помнил всё это, как и то, что меч брата насквозь пронзил его грудь.
Ощупав себя ещё раз, юноша убедился в том, что на его теле нет никаких повреждений. Совершенно. Не то что раны, даже шрама на груди не было. Не было порезов и на ладонях. Не было льда, сковавшего его пальцы, которые вроде как раскрошились в тот миг, когда он искренне пожелал брату смерти и покоя в чертогах Творца после того, как этот мужчина искупит все свои грехи в геенском огне. Что бы ни произошло там, в огромном зале, утопающем в море огня, а он каким-то чудом выжил. Чудом…
Рэй попытался что-то сказать, но в горле пересохло настолько, что язык не поворачивался, а губы просто не разлипались. Тот призрак, которого он принимал за вместилище стёртых воспоминаний, на самом деле был не отражением утраченной памяти, а его вторым я, которое… Как знать, почему магия пробудилась в нём только сейчас, но, как бы там ни было, сам факт этого юношу… озадачивал. Ведь что это за магия такая, если она способна превратить человека в кусок льда и распорошить его по ветру? Что это за магия, которая возвращает мёртвых к жизни?
