— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурившись, так же шёпотом спросил Рэй.

— Только то, что набожность и еженедельное посещение мессы ещё не делают человека примерным прихожанином.

— Давай сменим тему, — передёрнув плечами, попросил Рэй, но, помолчав с минуту, добавил. — И всё-таки, почему, Клавдий? — в ответ старик лишь вопросительно приподнял бровь. — Почему у ардов так? Из-за веры в многоликих богов?

— Причина не только в вере, но и в образе жизни, мой мальчик, — слегка пафосно ответил Клавдий. — Мне почти ничего не известно об ардах, но то, что я видел, даёт мне основания для определённых выводов.

— И каких же?

— Например, — скрестив руки на груди и склонив голову в бок, начал протоиерей, — что у ардов нет такого понятия, как вотчина мужчины и женщины. Их женщины столь же обучены воинскому искусству, как и мужчины. Их телосложение… — старик задумчиво огладил подбородок. — Трудно описать, если не видел воочию, но у нас ардку, скорее всего, назвали бы рослой.

— Как Матильда? — сконфуженно переспросил Рэй.

— Да, вполне подходящий пример, вот только, — Клавдий чуть подался вперёд, — Матильда — это исключение. Одна из нескольких тысяч женщин, которым сам Творец велел держать в руках не поварёшку, а меч, а у ардов хрупкая женщина — это слабая женщина, с которой не будет сильного и здорового потомства. Точно так же и с мужчинами.

— Значит, тех юношей, которые не могут сражаться наравне со среднестатистическим воином, делают наложниками? — мысленно представив подобный уклад, Рэй фыркнул. — Это глупо.

— А что таким, как арды, прикажешь делать с от рождения больными, слабыми и хрупкими? — слегка повысив голос, спросил Клавдий. — Сбрасывать с утёса в море?

— С утёса? — одними губами прошептал юноша. — Какая ересь.

— Это не ересь, а отбор, — парировал протоиерей, слегка распалившись. — Подобно ардам поступали многие варварские племена, впоследствии покорённые Константином. Слабых мальчиков просто умерщвляли, дабы их семя не проросло в потомках. Просто подобное предпочли стереть с лика блистательной истории Ромейской империи.

— Но не обращали их в наложников! — не выдержав, взбунтовался Рэй. — Не брали их на ложе, словно женщин! Не делали из них потешных зверушек! Лучше уж смерть в бессознательном младенчестве, чем подобный позор!

— Ты говоришь как ромей, — уже более спокойно сказал Клавдий, — а тебе нужно учиться думать подобно арду, если ты не намерен закончить так же, как упомянутые мной младенцы.

— И как прикажешь мне этому научиться? — дрожащим от волнения, гнева и негодования голосом спросил Рэй. Да, он не был столь храбрым, сильным и мужественным, как ему хотелось, но и слабаком принц вессалийский тоже не был. Вот только чем ближе была граница с Ардой, тем меньше уверенности оставалось в его сердце, да и Клавдий постоянно подливал масла в огонь, напоминая, что они всё ещё могут сбежать.

— Вот смотри, — со всей своей учительской строгостью начал Клавдий, — насколько мне известно, у ардов существует обычай: тай (это что-то вроде военачальника) или же сам сай за какие-то заслуги может пожаловать рядовому воину своего наложника на одну ночь. Если бы подобное произошло с тобой, что бы ты сделал?

— Удавился бы, — бросил первое, что пришло в голову, Рэй. — Делить ложе с мужчиной — это уже само по себе омерзительно, но терпимо, дело, так сказать, привычки, но быть подобным блудливой девице, которой торгуют направо-налево, я не собираюсь.

— Неправильный ответ, мой мальчик, — порицательно ответил Клавдий. — У ардов подобным поступком ты запятнал бы не только свою честь, но и честь своего мужчины. Даже сай не избежал бы позора, если бы его наложник воспротивился его воле или оборвал свою жизнь. Более разумно было бы сделать так, чтобы этот воин после проведённой с тобой ночи рассказывал всем, сколь искусен пожалованный ему юноша, тем самым и подстрекая других на ратные подвиги ради подобного подарка, и прибавляя вес твоей репутации.

— Во-первых, подобная репутация — отвратительна, — процедил Рэй, будучи совершенно несогласным со словами учителя, даже если таковы были устои ардов. — Во-вторых, откуда тебе столько известно о подобных обычаях варваров?

— От тех, кого в бою постигла более тяжкая участь, нежели увечье или же смерть.

О подобном им было приказано молчать, дабы сохранить честь тех, кто попал в плен к ардам, но смог вернуться домой. Таких воинов встречали, как героев, слагая жуткие истории о мучительных пытках, которым варвары поддавали непоколебимых имперцев, но ни в одной из них не было ни слова о том, с чем столкнулся сам Клавдий.

Очевидно, поняв, что вера в Творца отвергает мужские союзы, арды вместо пыток начали применять иное насилие, содержа пленников для сексуальных утех. Некоторым везло больше, и они становились наложниками одного мужчины, другие же были общедоступными, словно шлюхи.

Да, Рэй прав, это отвратительно, поэтому Клавдий столь отчаянно противился решению своего ученика, но у него так и не хватило духа рассказать ему о всех сторонах войны с ардами.

Клавдий неоднократно собирался начать столь нелёгкий разговор, но каждый раз стоило ему только раскрыть рот, как слова застревали в горле, словно сам Творец отбирал у него дар речи. А ведь услышь подобное, Рэй бы согласился бежать. Может, мальчик всё-таки был прав, и такова была его судьба? Нет, в подобное Клавдий отказывался верить, всё ещё надеясь почувствовать в сыне Сицилии зерно благодати.

До границы с Ардой оставался один день пути. Они и так задержались из-за сильного дождя, который размыл дорогу, вынудив их ехать в обход. Рэй боялся, что варвары, не дождавшись одного пленника, соберут войска и двинуться на Вессалию. Глупое, лишённое подоплёки предположение, ведь зима, особенно здесь, на севере, уже вовсю вступила в свои права, но арды — не ромеи. Казалось, что холода и стужа им только в помощь. Так может, многоликие боги и правда существовали, покровительствуя верующим в них?

На ночь они снова остановились на постоялом дворе, но Рэй не спустился к ужину: не было аппетита, да и снова ощущать на себе эти взгляды… В последнее время он постоянно впадал в крайности, то решая быть уверенным и решительным, то почти поддаваясь соблазну сбежать. Сегодняшняя ночь была последней проводимой им на родной земле, а уже завтра он станет всего лишь куском плоти, брошенным на растерзание Зверю. Для себя юноша должен был решить всё именно в эту ночь.

Небольшую комнату освещала единая свеча, скатанная из отхожего воска и источающая смрадный дым. Рэй понимал, что война — это разруха, мор и голод, но понимать и видеть своими глазами — не одно и то же.

Чем дальше они продвигались на север, тем более ужасающие вещи встречались на их пути. Рэю удавалось увидеть совсем немногое, но и того, зримого, оказалось более чем достаточно.

Война зацепила Вессалию стороной, но всё же некоторые её территории стали полем брани. Выжженные сёла, над которыми витал густой, смрадный запах сырой золы. Рэй удивился, когда увидел нескольких мужчин, вышедших им навстречу из разрушенного селения. Он было подумал, что это уцелевшие жители вернулись, дабы посмотреть, есть ли что восстанавливать и куда возвращаться, а после заметил в руках мужчин оружие, и его сердце оборвалось.

— Мародёры, — ответил на его немой вопрос Клавдий, кутаясь в плотный плащ. — Нас они не тронут, побоятся, а вот поживиться на пепелище — это они горазды. Здесь такое повсеместно. Каждый выживает так, как умеет.

Мужчины их и правда не тронули, лишь алчно блестящими взглядами проводили богатый кортеж, но более Рэй был ошарашен увиденным далее. Женщины предлагали себя прямо у обочин просёлочных дорог, что уж говорить о постоялых дворах, а дети беспечно сновали между лошадьми, дёргая всадников за полы и выпрашивая милостыню. Бывало, попадались на воровстве, за что им прилетало крепким воинским кулаком. Чумазый ребёнок падал в пыль и грязь, но подымался, вытирал кровь замызганным рукавом в заплатах и снова бросался к всадникам, протягивая руку. И это была Вессалия. Государство, которым правил его отец и управление которым примет его брат. Помнится, Рэй хотел посмотреть мир, но, когда он предстал перед ним во всём своём естестве, юноша не смог его объять, просто не понимая.