Оставался Рэй. И было бы правильно — отпустить. Если Сейри не околдован и всё же предал не только его, но и своё государство по доброй воле, то пусть уходит с паладином. Если на то будет воля многоликих, их с Сейри пути ещё пересекутся, дабы каждый заплатил по счетам. Да, это было правильное, мудрое и самое безболезненное решение, однако…

Арес перевёл взгляд на юношу аккурат в тот момент, когда тот возвёл на него свои глаза цвета расплавленного золота, и задохнулся уже готовым сорваться с губ ответом. Сердце, успевшее полюбить, не верило в то, что у предателей может быть такой, растерянный и в тот же момент словно остекленевший, взгляд.

— В общем, нужны реформы, — Арес оторвался от важных бумаг, устало посмотрев на Сейри. Тот пришёл к нему где-то… Честно сказать, вождь, полностью сконцентрировавшись на донесениях, даже не заметил, сколько времени прошло, но, очевидно, немало, раз мальчишка уже успел изложить свои, как обычно, растекающиеся по древу мысли и теперь смотрел на него в ответ так, словно ждал царской резолюции.

— Реформы чего? — мотнув головой, спросил Арес. С тех пор как Рэй официально принял предложение стать его эори, всё пошло… Как-то не так, как планировалось.

Вместо того чтобы больше времени проводить с Сейри, он передал мальчишку на попечение Зеврану, посчитав, что пристальнее преданного ему инари никто не присмотрит за его будущим мужем. Зевран, естественно, каждый день отчитывался о текущем положении дел, однако Аресу было не до обстановки внутри карареса. Шпионы, засланные в соседние государства, словно сговорившись, засыпали его донесениями о том, что грядут большие перемены, в том числе — передел власти и территории. Учитывая соглашение с Ромеей и стратегическое положение Арды на материке, Арес тоже не мог оставаться в стороне. Империю собирались разорвать на куски — уж больно она ослабла в последние десятилетия,— Ромея же в ответ, точнее, её тёмная сторона в лице Кардинала, с точностью до наоборот: намеревалась покорить весь мир.

— Ну, для начала хотя бы карареса, — мальчишка так и не присел, стоя перед ним, словно на венценосном приёме. Арес такого не приемлел: даже о делах тягостных арды предпочитали говорить в менее официальной и оттого более располагающей к компромиссам и непредвзятости обстановке.

— Энареи, особенно самые младшие, выполняют непосильную для них работу, — продолжал уверенно доказывать своё мальчишка. — У тебя большое хозяйство, с которым приходится справляться фактически детям, в то время как адепты целыми днями могут бить баклуши.

— Они не баклуши бьют, а оттачивают своё воинское мастерство, — вступился за своих подопечных Арес, хотя всё же стоило признать, что в последнее время он сквозь пальцы приглядывал и за адептами, полностью переложив заботу о них на Роксана, который… В общем, брат был не менее занят как делами военными, так и своим новоиспечённым мужем. До него даже дошли слухи, что Роксан с супругом устраивают обоюдные спарринги, свободно выходят за стены крепости и все ночи проводят в общей спальне. В общем, да, дела в караресе были запущены, но не до такой степени, чтобы начинать какие-то там реформы.

— Издревле у ардов заведено так, что мужчины защищают и добывают, женщины занимаются ремёслами и прикрывают спины мужчин, а энареи заботятся о хозяйстве и домашнем уюте. Может, тебе это и кажется непосильным трудом, но на самом деле мальчикам домовничанье только в радость. К тому же, трудясь, они воспитывают в себе твёрдость духа и многие добродетели.

— Значит, энареи за мужчин вы не принимаете? — и надо же было так тому сложиться, что мальчишка из всей его проникновенной речи уцепился именно за этот аспект. Арес тяжело вздохнул и таки отложил документы: Сейри оказался довольно-таки упрямым, а ещё не терпящим лжи, несправедливости и игнорирования. Хорошие качества достойного человека, однако не совсем уместные для инструмента, которым можно было бы легко манипулировать.

— Энареи, бесспорно, мужчины, — чуть запрокинув голову, Арес внимательно посмотрел на мальчишку. Тот был прекрасен, и даже раздражённый, холодный и упрямо устремлённый на него взгляд золотых глаз ни капли не искажал величественный облик, некогда воспетый его предками. Если бы в этом взгляде было ещё и понимание, принятие и хотя бы капелька тепла, Арес уже был бы счастлив, а так в его сердце рядом с восхищением поселилась ещё и досада, — однако в то же время неуместно сравнивать их, хрупких и слабых, с воинами, которые проходят жёсткие и суровые тренировки.

— Хрупких и слабых? — с неким сарказмом, скрестив руки на груди, переспросил Рэй. И в этом тоне голоса, в этих жестах, и даже в этом насмешливом взгляде чувствовалась тень влияния Босфорца, словно тот сейчас стоял за спиной его Сейри, нашёптывая ему нужные слова. — А не задумывался ли ты, вождь, над тем, что для того, чтобы справляться со всем этим хозяйством, на самом деле нужна недюжинная сила. И к слову, советую всё же навестить своих адептов: без твоего контроля они только то и делают, что, полуобнажившись, устраивают показательные бои и подбивают клинья к энареи.

— Подбивают клинья? — Арес лишь фыркнул, не рассмеявшись раскатисто только потому, что тем самым точно обидит мальчишку. — Значит, в Ромее это так называется? А ещё говорят, что это мы, трепетно ухаживающие за энареи, варвары.

— Не уходи от темы, — насупившись, бросил Рэй. — Если ты, вождь, думал, что в моём лице заполучил глупого и недалёкого эори, который ничем не будет отличаться от декоративного предмета мебели, то ты сильно ошибался. Не для того я давал согласие на этот союз, — на миг во взгляде Сейри он увидел то, что покорило матёрого в делах любовных мужчину, кажется, ещё при первой встрече, — дремлющую силу невероятно сильного духа, — чтобы прожигать в празднестве свою жизнь.

— Хорошо, — примирительно выдохнул Арес, после чего строго, почти по-отечески, посмотрел на мальчишку. — Давай так: ты мне конкретный… Как там у вас в Ромее говорят?

— План реформ? — тоже со слегка вопросительной интонацией подсказал Рэй.

— Именно, — кивнул вождь. — План: развёрнутый и в письменном виде, а после мы с тобой сядем и спокойно, в присутствии эори Роксана и инари, обсудим каждый его пункт. Пойми, — предъявил последний аргумент мужчина, — некоторые могут быть не только не согласны с твоими предложениями и моим мнением, но и откровенно быть против перемен, тем более на ромейский лад.

— Договорились, — как показалось Аресу, даже с неким энтузиазмом ответил Сейри. — Доброй ночи, вождь.

— Доброй, — сам Арес вслед удалившемуся юноше лишь усмехнулся. Хочется мальчишке — пусть трудится. Всяко лучше, чем бесцельно бродить по караресу и сплетничать с другими энареи. К тому же, может, получше узнав уклад жизни ардов, Сейри и сам поймёт, почему именно он так нужен этому племени.

В тот вечер Арес понадеялся, что всё ещё может разрешиться как-то само по себе, постепенно, пусть и неумолимо, но более мягко, без боли, слёз и обид. Помнится, он даже подумал о том, что искренне желает, чтобы Сейри проникся к нему чувствами. Ответными, что уж сейчас таить, и именно поэтому известие о предательстве мужа оказалось настолько неприятным, скребущим внутри назойливым чувством собственной в том вины.

В глубине души Арес сомневался, однако то ли был упрям, то ли слеп и глуп, то ли просто не было у него достаточно времени на сомнения. А вот сейчас, когда Сейри был так близко, когда глаза смотрели в глаза и не было между ними Чёрного Паладина, вождь почти был уверен в том, что кто угодно мог быть предателем, но только не Рэй. Не этот бледный, сжавшийся в комок и откровенно переживающий внутреннюю бурю эмоций юноша. Нельзя было идти на поводу у своих чувств, но и с лёгкостью отпустить Сейри, даже предателя, было невообразимо трудно.

— Что, Зверь, не можешь выбрать? — ухмыльнулся Йен, забавляясь хмурым и, кажется, всё-таки смятенным выражением лица противника. — В таком случае позволь тебе немного подсобить.

Рэй настолько глубоко ушёл в себя, что сперва даже не понял, что же происходит вне его воображаемого внутреннего мира, куда юношу настойчиво увлекал тот самый, недосягаемый, призрачный образ незнакомца. Просто как-то разом всё стало безразличным и пустопорожним, а дальше был миг ослепляющей вспышки сознания. Именно в тот момент, когда его пальцы соприкоснулись с ладонью призрачной фигуры, когда тот, неизвестный, почти обернулся и он даже смог увидеть его лицо, обрамлённое белыми, словно снег, волосами, мир вокруг окрасился в багровые цвета.