— Заткнись, Босфорца, — Йен грубо отпихнул вплотную приблизившегося к нему юношу. Сейчас, даже когда в комнате находился всё услышавший Рэй, мужчина думал даже не о том, что кто-то смог так быстро и детально, до самых глубинных мотивов, понять суть происходящего. Йен думал о том, какую же на самом деле опасность представляет для него Босфорца.
Нет, этого человека Чёрный Паладин не может оставить в живых. Да, пока что Таис нужен ему как ценный заложник, однако после того как он привяжет мешок с головой Кронзверя к седлу своего коня, Босфорца стоит немедленно убить. И если кампания пойдёт прахом — тоже. Счёт стал 2:1 и рисковал только увеличиться не в его пользу, если уже сейчас не действовать решительно. Какую бы игру ни вёл Таис, она закончится вместе с его жизнью. Следовательно, исчезнет и угроза, и о его тайной страсти останется известно лишь одному человеку — непосредственно объекту этой самой страсти.
Вступая во фракцию Верховного кардинала, Йен заблаговременно тщательно изучил этого человека, дабы впоследствии не попасться в его ловушки и не стать его марионеткой. Какие бы заговоры ни плёл Адриан Босфорца и каким бы гнусным человеком ни был, как последователь истинной веры он был непоколебим. Прознай кардинал о его страсти к собственному брату, и для Йена Вессалийского всё будет кончено, в том числе и его жизнь. Такого исхода, понятное дело, мужчина допустить не мог.
Бросив взгляд на так и не повернувшегося к ним Рэя, Йен широким шагом подошёл к двери, распахнув её настежь.
— Фортейн, ты и ещё двое пойдёте со мной и пленниками, — твердо смотря вперёд, командным тоном распорядился Йен.
— И этого, — мужчина едва заметно кивнул на тело Нави, — тоже возьмите с собой.
— Что ты задумал, брат? — наконец отозвался Рэй, от сиплого голоса которого по телу мужчины пробежали мурашки вожделения.
— Всего лишь, — не скрывая ликующей улыбки, ответил Йен, — преподнести небольшой подарок Зверю.
Пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть мужчину, стоящего на балконе в окружении ромейских воинов и пленников. Весть, принесённая дозорным менее получаса назад, слегка выбила его из колеи: прочитав письмо с более чем чёткими требованиями, Арес и не помышлял о том, что вражеский командир предложит личную встречу.
Рассвет ещё не наступил, но уже близился, багрянцем мерцая на посеревшем небе — всё-таки это не Ромея, а Бьёрн, где рассвет может наступать и ближе к полудню, — а вот до заката времени было ещё достаточно. На что рассчитывал вражеский командир, давая ему на размышления столько времени? Наверняка предполагал, что боя не миновать, и это ещё больше беспокоило Ареса, который не сомневался в том, что враг затеял нечто большее, чем поход за его головой.
С собой ему было позволено взять лишь двоих. Ожидаемо это были Роксан и Дайки. Как старик Ждан ни пытался ненавязчиво напроситься на эту встречу, вождь оставил его в своём временном штабе за главного. Его противник вёл слишком тонкую игру, чтобы действовать в лоб, однако если Ждан надеялся и даже мог бы как-то перехитрить вражеского командира, то у самого Ареса были иные и методы, и планы.
Их пропустили на территорию карареса, проведя на открытую арену для тренировок. Понятное дело, никакого оружия. Арес не был обязан соглашаться на предложение ромея переброситься парой фраз и уж тем более не должен был опрометчиво приходить в стан врага безоружным, подставляя не только себя, но и своих бала. Однако пусть этот мужчина перед ним и был отменным стратегом, он дал Аресу достаточно времени, за которое мужчина, отбросив неуместные сейчас эмоции, смог многое обдумать и кое-что понять.
Для его врага это была своего рода забава. Подобно охотнику, он, не полагаясь на загонщиков, которые натравят добычу прямо на его лук, предпочёл настигать и преследовать, при этом направляя добычу по заведомо выбранным им тропам. Сдавалось Аресу, что провал в изначальном плане всей кампании только потешил этого мужчину, которого при личной встрече он, увы, не узнал. Зато чёрный доспех этого воина свидетельствовал о его статусе в Империи и звании в её армии красноречивее любых слов.
Паладин: даже среди ардов об этом отряде ромейцев говорили с уважением, отдавая должное их мастерству. В багряной армии было много хороших воинов и мудрых генералов, однако паладины, пусть и составляли касту церковного воинства, были совершенно не похожи на своих собратьев. Они не щадили ни врага, ни тех сотоварищей, на которых пала тень подозрения в пособничестве или снисхождении к неприятелю. Как и арды, паладины всегда сражались до последнего павшего и слыли тем, что помимо грубых атак очень часто прибегали к хитростям и уловкам, которые были частью заковыристых стратегий их генерала, предпочитающего оставаться в тени и стороне от сражений. Если этот мужчина перед ним был тем самым генералом, Чёрным Паладином, то полагаться на один только эффект внезапности контратаки было глупо. Уже сейчас об этом свидетельствовало то, что Паладин пришёл на встречу в окружении не просто пленников, а тех, кто занимал подле него, вождя, важное место.
Чёрный Паладин не мог не знать, что арды выше всего, даже выше жизней дорогих им людей, ставят интересы всего племени. Именно поэтому он выдвинул такое требование, хотя заведомо предполагал, что сай, как истинный вождь, не обменяет свою, слишком важную для всего племени жизнь на жизнь заложников, а даст ответный бой. Однако если бы план был так прост, то не было бы этой явно показательной встречи. Арес понимал, с насколько мощным противником он столкнулся, однако этот самый противник, похоже, недооценивал его самого.
К тому же был ещё ряд причин, ввиду которых Арес согласился на эту встречу. Во-первых, нужно было убедиться в том, что пленники действительно живы. Во-вторых, сказав Роксану, что Сейри принял сторону ромеев, он не соврал, однако у Ареса было очень веское основание для того, чтобы сомневаться в том, что кто-то из чужаков, Рэй или же Таис, был предателем.
— Приветствую, Кронзверь, — слова вражеского командира сухим эхом пронеслись над их головами. Арес напрягся, своим инстинктом зверя чуя, сколь опасный противник перед ним: отменный воин, но ещё более ушлый стратег. Тот, кто ценит пыл настоящей битвы, и чем он яростней, тем забавнее этому мужчине за ней наблюдать.
Чуть в стороне от Чёрного Паладина стояла Славка. Его бесстрашная женщина, в чреве которой рос и креп его сын. Славка держалась гордо и достойно, как и подобает жене сайя. В конце концов, их союз целиком и полностью был инициативой этой женщины, прекрасно знающей, какой возможной опасности она подвергалась. Арес никогда не сомневался в своём выборе, хотя и не скрывал, что их со Славкой брак не был заключён по той любви, которая сплетает судьбы двоих навек. Однако сейчас его уверенность в собственном выборе только возросла: Славка сделает всё, чтобы защитить их сына, — именно так на её месте поступила бы настоящая ардка и жена.
Честно сказать, Босфорца среди заложников он ожидал увидеть меньше всего. Не желая преждевременно в чём-то обвинять эори Роксана, в глубине души Арес всё же был уверен в том, что этот юноша каким-то образом приложил руку к вторжению ромеев. Однако Таис выглядел так же, как и другие пленники: чуть в стороне от Чёрного Паладина и под бдительной охраной. Либо это была искусная маскировка, либо Босфорца действительно был ни при чём, а ещё…
Даже держа величественную осанку, Таис всё равно опускал взгляд вниз, а Роксан отрешённо замер, запрокинув голову и жадно всматриваясь в лицо супруга. Арес не считал себя предвзятым, стараясь смотреть на вещи лишёнными полога лицемерия глазами, однако сейчас мужчину глодали сомнения. Не относительно того, что Таис не имеет к этой ситуации никакого отношения — Босфорца по уши был замешан в какой-то интриге, суть которой просто ещё не всплыла на поверхность, — а по поводу того, что между Роксаном и Таисом было лишь соглашение терпимости друг друга. Эти двое знали, что они враги и это никогда не изменится, однако в их супружеском мире был некий уголок, в котором об этом можно было забыть, оставаясь просто варзом и эори. Впервые Арес позавидовал брату, который выбрал правильный путь, в то время как он изначально глубоко заблуждался насчёт Сейри.
