— Но вы заключили мир с Империей! — не сдержавшись, Рэй на пару шагов приблизился к арду. Впрочем, недостаточно близко, чтобы тот мог дотянуться до него, лишь вскинув руку. — Мы, отпрыски королевских семей, стали вашими заложниками, более того, этими энареи, постельными грелками, и ради чего? Ради того, чтобы вы, звери, нарушили этот мир?! Если ты, Великий сай, нарушишь условия мира, я буду первым из тех, кто попытается перерезать тебе глотку!
Рэй тяжело дышал, вперив полный злобы взгляд в своего невозмутимого, но всё же внимательно его слушающего врага. Да, он снова поддался эмоциям, но этот выпад был оправдан и обоснован. Может, он и был для Кронзверя лишь мелкой сошкой, и могучий ард не видел в хрупком юноше опасности, но Рэй знал себя лучше других, и уж тем более лучше Ареса.
Если это убережёт Ромею от нового кровопролития, он столкнёт сайя с самого высокого шпиля Бьёрна и сам кинется за ним, дабы лично убедиться в том, что душа этого варвара минует порог мира живых и мёртвых. Нет у них, как говорил Таис, десяти лет на то, чтобы заслуживать доверие и менять Арду изнутри. Действовать нужно сейчас, причём годны были любые, даже самые гнусные методы.
— Скажи, вессалийский принц, ты был хотя бы на одном поле боя? Ты видел, как вы, ромеи, сражались с нами, ардами? — внимательно выслушав юношу, спросил Арес. Для него, бывалого воина, мальчишка походил на маленького щенка, которого ему вверила на воспитание мать-волчица: слишком узкое мышление, никакой дальновидности, упрямая прямолинейность, необоснованная дерзость и мир перед глазами, который поделён только на белое и чёрное. Уже сейчас Великий сай испытывал глубокую неприязнь к тому, кто приходился этому мальчику отцом, но был недостоин того, чтобы так называться.
— Нет, я… — Рэй плотно стиснул зубы, задрожав. Что он мог ответить? Правду? Что его не взяли на поле боя из-за слабости тела и скудности навыков? В таком случае он признает, что ничем не отличается от энареи, но и солгать… Солгать этому мужчине, смотрящему на него с таким вниманием, казалось, готовому слушать и терпеливо исправлять все его ошибки, юноша не мог.
— Мир завершил только эту войну между Ромеей и Ардой, но в соглашении и речи не было о том, что обе стороны обязуются не нападать друг на друга впоследствии. Ты, вессалийский принц, и другие отпрыски багряной Империи были принесены в жертву не ради мира, а ради сохранности её столицы.
— Да-да, — увидев, как широко распахнулись глаза юноши, закивал сай. — Ардское войско было всего в нескольких днях пути от Сьеры, а это, как ты знаешь, последняя крепость, за которой простирается прямой путь к столице Империи. Я не утверждаю, что мы бы взяли её с лёгкостью, но более чем уверен в том, что она бы пала, и тогда мы бы осадили Константинополь. Ваш император и ваши кардиналы были готовы на всё, дабы не допустить уничтожения сердца не только Ромеи, но и вашей веры.
— Ты сделал ошибку, Великий сай, — высоко вскинув голову, ответил Рэй. — Нужно было добивать врага, когда он уже опустился на одно колено, а не позволять ему ухватиться за спасительную соломинку. Ромея огромна, за зиму император соберёт новое, ещё более численное войско и двинется на Арду, не дожидаясь вашего вторжения.
Кажется, теперь он наконец понял, почему Император пошёл на столь постыдное соглашение. Багряная армия на момент войны не была к ней готова: всё-таки Ромея не вела масштабных воин уже более сотни лет, что уж говорить об опыте сражений с варварами, которого не было ни у самих воинов, ни у их генералов. Империи нужна была передышка, дабы накопить силы и ресурсы, и они, заложники, дали ей такую возможность, вместе с иными богатыми дарами присмирив пыл варваров. Не самая приятная участь, но если она принесёт реальную пользу его родине, Рэй был согласен заплатить такую цену.
— Скажи, вессалийский принц, — сев и скрестив ноги, начал Арес, — ты знаешь, с какой проблемой неизменно сталкиваются все большие государства?
Их беседа становилась всё интереснее и интереснее. Только что юноша воспылал чувством преданности и любви к своей родине, не понимая, что та его просто предала, продав, но за этим нелепым геройством Арес увидел кое-что ещё — огонь. Огромное, бушующее, неудержимое пламя, пылающее в сердцах только тех, кто действительно способен достичь вершин. Осталась сущая мелочь: выбрать способ, которым сай собирался направить это пламя в нужное русло.
— С той, что его необходимо неусыпно контролировать, — вновь-таки честно ответил Рэй, сомневаясь, что он только что открыл сайю истину. — Для этого империи дробятся на земли, в которых назначаются управляющие. Подобный способ зарекомендован годами и весьма эффективен.
— Ты бесспорно прав, Рэй Вессалийский, однако… — скрестив руки на груди, Арес хмыкнул, — проблема огромных империй ещё и в том, что они, зажравшись своим величием, не обращают внимания на соринки у своих ног, которые, при удобном случае попав им в глаза, могут и зрения лишить.
— Соринки? — пробормотал Рэй, закусываю нижнюю губу.
Юноша и сам не заметил, как тоже опустился на шкуры напротив сайя. Перепалка уже определённо переросла в некую великосветскую беседу, но Рэй не только не обратил на это внимания, но и не заметил, как оказался ею поглощен. Никто ранее, даже Клавдий, не говорил с ним о столь серьёзных вещах. Конечно, принц обучался многим наукам, в том числе и стратегии, и управлению, вот только изучал он их только потому, что так было положено по статусу. К тому же это всё были книжные знания, шаблон, а Кронзверь сейчас говорил с ним о реальности, которая была слишком переменчивой, чтобы подстраиваться под заумные трактаты.
Соринки… Рэй, хмурясь, тщетно пытался понять глубинную суть этого слова. Арес сидел молча, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, словно тоже о чём-то размышлял. Великий сай давал ему время, не подстрекая, не насмехаясь, но при этом и не помогая даже намёками. Кронзверь явно хотел, чтобы его собеседник сам пришёл к нужным выводам, однако Рэй…
Юноша глубоко выдохнул, пытаясь обуздать нарастающую панику. Он слишком сильно не хотел ударить лицом в грязь перед этим мужчиной, хотел доказать ему собственное достоинство, продемонстрировать ему свой ум и опыт, убедить в том, что он не ребёнок, но чем больше Рэй старался, тем меньше путных мыслей его посещало.
Нужно было признавать своё поражение, в котором, в конце концов, не было ничего постыдного для такого, как он, — не видевшего жизни дальше мантии Клавдия и широких плеч Ормудса.
В какой-то момент… Нет, именно в тот момент, когда он уже был готов признать проигрыш, Рэю в глаза кинулась обстановка его комнаты. Кинулась в том смысле, что он вдруг отчётливо, по-новому посмотрел на те её детали, которые сперва удивили его и даже привели в негодование.
Хансинский шелк, хансинская посуда, хансинская утварь… Много, слишком много всего хансинского, как для простых торговых отношений. И Арес… Роксан… Нет, Рэй был уверен в том, что все тайи говорят не только на ромейском, но и на хансинском.
Соринки, да, Великий вождь? Рэй прищурился, не в силах удержать ликующую улыбку. Да это уже не соринки, а, если он всё понял правильно, целая пылевая буря, медленно надвигающаяся на ни о чём не подозревающую Империю.
— Вы заключили союз с Хансином, не так ли? — слегка высокомерно спросил Рэй, гордясь собой. Теперь, когда он знает, главное — найти лазейку и как-то сообщить отцу. Нет, лучше Клавдию. Написать письмо каким-то особым шифром. Например, указав на номера страниц тех книг, которые он знал наизусть и строки из которых передадут содержание послания.
— Не совсем в том смысле, в котором ты подумал, вессалийский принц, но да, союз имеет место.
Открыв глаза и произнеся столь пафосную фразу, Арес всё же не смог сдержать улыбку. Он не сомневался в том, что мальчишка догадается. Ну, может, и сомневался слегка, видя, как тот усиленно напрягает свою беловолосую головку, хмурит высокий лоб и буравит его взглядом рьяного соперника, но мешать не стал.
