— Хорошо. У тебя есть моё согласие, Святимир.

— Но Кристиан! — тут же возмущается папочка, которого я уже и не слушал, широко улыбаясь и мысленно строя самые радужные планы на будущее. Да, в тот момент мне казалось, что статус беты решит все мои проблемы.

— Но с одним условием, Свят, — строго добавляет отец, и я естественно подчиняюсь родителю и альфе, вжав голову в плечи. — Если до совершеннолетия ты не сдвинешься с нынешней точки в плавании, то забудешь не только о подавляющих, но и о спорте. Что скажешь?

— Согласен! — выпалил уверенно. Самоуверенно, учитывая то, что до совершеннолетия оставалось, опять-таки, не так уж и много. Но я был полон надежд и стремлений, веря, что за это время смогу даже больше, чем просто сдвинуться с точки. Да восемнадцати лет я вплотную подойду к пьедесталу национального чемпионата.

========== Часть 4. ==========

– Уф! — уже столько лет занимаюсь плаванием, а всё никак не привыкну к ощущению грузности и неповоротливости собственного тела после того, как оказываюсь на поверхности. Сразу же цепляюсь за бортик, стягиваю защитные очки и ладонью стираю капли с лица, чувствуя, как волны бьются о торс.

— Панич, поздний старт! — выплюнув свисток, раздражённо рявкает тренер.

— Ну, на мой результат это не повлияло, — развожу руки в стороны, привычно извиняясь. Другие участники тренировочного заплыва пришли к финишу позже меня, причём не на сотые или же десятые, а целые секунды. Может, разница и покажется кому-то смехотворной, но в плавании этого достаточно, для того чтобы почувствовать, каков вкус победы.

— Поздний старт, Панич, — трясёт своим кулачищем перед моим носом тренер. — Сделай с этим что-нибудь, иначе не будет тебе отборочных на чемпионат: ни в вольном стиле, ни в эстафете. Понял?

— Да понял я. Понял, — отмахиваюсь не из-за легкомыслия. Сам знаю о своей проблеме, но что бы я ни делал, те самые сотые секунды на старте упорно теряю. И не докажешь же тренеру, что я наверстаю их уже на дорожке. Для него «поздний старт» — это уязвимое место для спортсмена моего уровня, поэтому до начала универсиады от него нужно избавиться любыми способами.

Покидаю бассейн, наплевав на направленные мне вслед, прищуренные взгляды. Сильные плечи, широкая спина, подтянутая попа, длинные жилистые ноги, а также метр девяносто роста и самоуверенная ухмылка — для двадцатилетнего омеги это явный перебор примечательных черт, а вот для беты — в самый раз.

— Не обращай внимания на тренера, Свят! — на меня налетели сзади, смачно хлопнув по плечу. — Даже если на отборочных ты снова зазеваешь на старте, тебя всё равно не вычеркнут из состава команды. А знаешь почему?

— Ну? — буркнул, стягивая шапочку и набрасывая на шею полотенце.

— Потому что в вольном тебе нет равных!

—Только на сто и двести метров, — констатирую мрачно, повернувшись к другу. Стен сверкает белозубой улыбкой, как начищенный пятак, но главное, что я свободно выдерживаю взгляд его холодно-серых глаз. Прямой взгляд этого огромного альфы, которому, в свою очередь, нет равных в плавании на спине и с которым мы закадычные друзья вот уже четыре года. Наверное, стоит ещё упомянуть, что Стен не знает, что я омега.

— Ну наконец-то ты появился! Я ждал тебя, мой друг. Ждал все пятнадцать лет своей жизни, — именно с этих слов началась наша дружба с Андерсеном, а ещё с его широкоротой улыбки и слегка придурковатого выражения лица.

Мы переехали в Данию в средине лета, и поскольку датская и сербская системы обучения существенно отличались, мне пришлось заново поступать в старшую школу.

Датский диалект я знал плохо, но в школе учил немецкий, так что, чтобы не ударить лицом в грязь перед родственниками благородных кровей, мы с папочкой всё лето зубрили язык и придворный этикет. Папочка, понятное дело, сразу же влился в среду аристократов и светских персон, а вот я… Ну, я опять поступил по-своему, так что первого августа в обычную фрискол поступил шестнадцатилетний Святимир Панич, бета.

Причина, по которой я отказался и от венценосной фамилии, и от элитного колледжа, была очень проста: я всего хотел добиться сам, а не получить в готовом виде только потому, что приходился каким-то там родственником датскому королю. К тому же Святимир Эстридсен звучало уж слишком нелепо. Мне и Паничем жилось неплохо.

Так вот, в тот день, впервые переступив порог класса, я и познакомился со Стенли Андерсеном. Признаться, сперва я слегка струхнул. Даже будучи на год младше, этот альфа не уступал мне ни в комплекции, ни в росте, к тому же без зазрения совести выставлял напоказ свои не по подростковым меркам развитые мышцы, щеголяя в обтягивающей футболке. Ах да, ещё он наповал сражал омежек своей широкой, обаятельной улыбкой и белобрысой кудрявой шевелюрой.

Альфа направился прямиком ко мне, и у меня затряслись поджилки. Я уже пару недель делал инъекции битостерона, но мне по-прежнему чудился мой запах. Папочка, вздыхая, заверял, что запаха никакого нет и даже от предусмотрительно перестиранной несколько раз одежды уже ничем омежьим не пахнет. Но родные — это не альфа с улицы, тем более не подросток с бушующими гормонами и обострённым обонянием.

— В каком смысле? — настороженно кошусь на приближающегося ко мне альфу, широко раскинувшего руки в стороны, будто он не обнять меня собирался, а раздавить в своём медвежьем кольце рук.

— Наконец-то, — альфа всего-то приобнял меня за плечи, обводя класс свободной рукой, — в рядах этой подборки хлюпиков и дрищей появился нормальный парень. Ну, я-то не в счёт. И кстати, я Стенли. Стенли Андерсен. Но можно просто Стен.

— Святимир Панич, — дружелюбно протянутую мне ладонь пожимаю осторожно, принюхиваясь. Разумом понимаю, что предо мной альфа, но абсолютно не осязаю силу его духа. И да, запаха Стена я тоже не учуял.

— А ты неплохо подкачан, Святимир, — одноклассник окидывает меня оценивающим взглядом. — Занимаешься каким-то спортом?

— Лучше просто Свят, — поправляю альфу. На датском диалекте мое полное имя звучит как-то коряво и грубо, особенно клокочущее “р” в конце. Так что лучше попроще, по-домашнему, но только не, упаси Триединый, «Святик», как меня повадилась называть тетушка Эрлина — сестра-близнец короля. — А занимаюсь плаванием. Серьёзно занимаюсь, — добавляю зачем-то. Наверное, чтобы подчеркнуть важность места, которое занимает в моей жизни плавание.

— Серьезно? — альфа присвистывает, и не нужно быть омегой, чтобы понять, что Стенли Андерсена вмиг переполнил неисчерпаемый азарт. — Я тоже. Представь?

— Представляю, — отвечаю с сарказмом. А чему тут удивляться? Я и поступил именно в эту школу потому, что при ней действовала довольно-таки сильная плавательная секция.

— И в каком же стиле ты лучший?

— Ну… — Стен уже подвёл меня к свободному месту, которое, конечно же, оказалось рядом с ним, а я задумался над ответом. Я показывал достаточно хорошие результаты и в баттерфляе, но вольный стиль нравился мне больше. На то он и вольный, чтобы парить. — В вольном.

— А я — на спине, — Стен гордо ткнул себя в грудь большим пальцем и снова широко улыбнулся. — Найдём ещё парочку таких же, как и мы, крепких и упорных альф, и наша четвёрка несомненно станет лучшей в эстафете на чемпионате мира. Это моя мечта.

— Вообще-то я бета, — фраза получилась какой-то скукоженной. Казалось, только что я сдал себя с потрохами, тем более что Стен, наклонившись неприлично близко, начал обнюхивать меня чуть ли не со всех сторон. В этот раз я не только учуял его терпкий запах, но и ощутил его сильный дух молодого самца с задатками вожака. Приятного в осязаемом было мало, но угнетённым или же подчинённым я не чувствовал себя абсолютно.

— Альфа или бета — какая разница, — Стен, отстранившись, беззаботно махнул рукой. — Главное, какой ты человек. А человек ты хороший. Носом чую. Так что? — альфа снова подаёт мне руку. — Разделишь со мной мою мечту, Свят? Вдвоём мы быстрее поймаем её за хвост.