— Я не говорю, что мсье Эрик поступает правильно, но ты тоже должен понимать, что не сможешь вечно убегать от природы. В конце концов, Мир, стремление создать с семью — это омежий инстинкт.

— Посмотрим, — отвечаю уклончиво, подавляя в себе вспыхнувшее желание высказаться. Например, о том, что, вполне возможно, собираюсь стать бетой насовсем. Те инстинкты, о которых говорил Радован, были мне известны, и чем сильнее они меня одолевали, тем упрямее я с ними боролся. Если я и хотел альфу, то только Франа. Если и мечтал о семье и детях, то только с Торстеном, но этот мужчина был для меня недосягаем и вряд ли когда-либо он посмотрит на меня как на омегу. Реально оценивая возможные последствия моего дальнейшего пребывания подле этого альфы, я предпочёл бы вообще ничего не чувствовать, чем страдать от неразделённой любви.

— Самолёт завтра утром. Вернусь через неделю.

Папа только вздохнул, прекрасно зная, что если я что-то решил, то меня уже не переубедить.

— Братик! — темноволосое чудо прошмыгнуло мимо папочки и с серьёзным выражением лица застыло аккурат напротив меня. — А ты привезёшь мне подарок?

— Конечно, — подхватываю мелкого на руки и усаживаю его себе на колени. — Чего бы тебе хотелось?

— Ну, — братишка приложил пальчик к пухлым губам, потянув задумчивое «м-м-м». Вот он точная копия папки и наверняка будет тем ещё красавчиком, когда подрастёт. — Колач*. Только побольше и разных, — требует мелкий, и я сдаюсь под напором его детского обаяния.

— Хорошо, привезу, — ласково ерошу непослушные, чуть вьющиеся пряди, — и каймак**. Хочешь?

— Хочу! Спасибо, братик! — маленькие ладошки крепко обнимают меня за шею. Я заметил, что, смотря на нас, папа улыбается. Я тоже улыбаюсь. Стефан родился альфой, своим появлением на свет не только осчастливив нашу семью, но и сняв с меня бремя статуса продолжателя рода.

Родина встречает меня сырым туманным утром и запахом дождя. Раз в три месяца, когда с проявлениями мой омежестости не справлялся даже подавитель, я возвращаюсь в Драговицу, дабы пересидеть течку и навестить одного бессовестного, но дорогого мне человека.

От столицы до Драговицы минут сорок езды, так что, учитывая моё состояние, пришлось поймать такси. Водитель-альфа заискивающе улыбнулся мне в зеркало заднего вида, в ответ на что я лишь ощерился. Похоже, вовремя я укрылся, раз мой истинный запах уже могут учуять.

В отличие от стремительно развивающейся столицы, наш городок совершенно не изменился. Он жил тихой, размеренной, провинциальной жизнью, и это именно я убедил родителей не продавать здесь квартиру. Возможно, когда придёт время уйти из спорта, я вернусь сюда, открою свою плавательную секцию и стану тренером. Мне кажется, я бы этого хотел. Ещё пару дней назад уверенно заявил бы, что это именно то будущее, которое я для себя вижу, но сейчас за меня говорили омежьи гормоны, а мечта о семье и любимом альфе не казалась глупой и призрачной. Чувствую, эта течка будет не из лёгких.

В квартире сумрачно, но не пыльно. Родители приплачивали соседскому омеге, чтобы тот убирался и присматривал за ней. Похоже, тот исправно выполнял свои обязанности.

Бросив сумку прямо на пол, вздохнул с облегчением, наконец-то почувствовав себя в безопасности. Да, можно было бы, например, отсидеться в отеле, а не тратить драгоценное время, тем более в канун чемпионата, на перелет и прочее, но чем дальше от тех, для кого я никогда не был омегой, тем спокойней у меня на душе.

Здесь все знали меня омегой, поэтому во время течки я мог спокойно выйти в магазин или же заказать доставку на дом, а в Копенгагене… Вряд ли, конечно, кто-то из моих знакомых подрабатывает разносчиком пиццы или же снимает комнаты в дешёвых отелях, но чего только в жизни не бывает. Именно эта одна сотая вероятности и гнала меня сюда, в родной город, где, к слову, можно было не опасаться и папарацци.

Сумку пока разбирать не стал. Судя по ощущениям, течка наступит в крайнем случае завтра утром, и прежде чем у меня потечёт не только задница, но и крыша, надо было мотнуться по кое-каким делам.

Душ и чистая одежда. Чтобы организм не взбунтовался, делаю себе инъекцию. Почти бесполезную, потому что я и сам уже чую, что от меня нехило так фонит. В боковом кармане толстовки нащупал нечто, чего там не должно быть. Достал это нечто, гладкое и продолговатое, и глупо хихикнул. Папочка подсунул мне газовый баллончик. Это вполне в его духе, так что баллончик я кладу обратно в карман, но только из уважения к папочке. При себе же у меня более грозное оружие — кулаки. Может, я слишком беспечен, надеясь в преддверии течки отбиться от оборзевших альф собственными силами, но тут в ход вступает второй аргумент — рост метр девяносто, широкие плечи и, как говорит мой папочка, босяцкий вид. Разве что совсем отчаявшийся альфа рискнёт приблизиться к такому, как я.

Пока меня не беспокоило ничто, кроме ломоты в суставах, отправился к тому самому упрямцу, который вот уже четыре года сиднем сидит в Драговице, хотя я его приглашал к себе неоднократно, с мужем в том числе, и который упорно каждый раз находил причины для отказа.

— Свят! А я как раз ждал тебя на днях, — Исия встречает меня на пороге. Всё такой же мелкий, хрупкий, словно и не родил недавно, улыбчивый и наверняка счастливый.

— Пирогов напёк? — спрашиваю с ухмылкой, проходя в его дом. Тот дом, о котором мечтает каждый омега: двухэтажный, с двумя отдельными ванными, библиотекой, детской и большой кухней, красной черепицей и белым заборчиком, за которым благоухают цветы. У Исия даже собака была, сенбернар по имени Чак, но пса после рождения ребёнка пришлось отдать свёкрам.

— На время, — с сожалением говорил Исия, качая своего годовалого сына на руках. — Пока Михаэль не подрастёт.

Мы пили чай и ели вкуснейшие пироги с маком. Сам я в готовке не шибко искусен. Наверное, потому, что мне не нравится готовить в принципе, а вот Исия всегда был хозяйственным.

Я молча слушал о том, как чудесна его замужняя жизнь, как он счастлив со своим супругом и как рад рождению их маленького альфочки. Я молчал, потому что не разделял энтузиазма друга, который получил приличное образование, но, как и большинство омег, выбрал семью. Я молчал, понимая, что то, чем горжусь я сам, для Исия не имеет никакого значения.

Я ушёл сразу же, как только Димитрий вернулся с работы. Не то чтобы у меня с ним сложились скверные отношения, но и дружескими назвать их сложно. Альфа терпел меня только потому, что я приходил в гости всего четыре раза в год и не пытался привить Исия свои омегонеприемлемые идеалы. К тому же мне было чертовски приятно смотреть на Димитрия с высоты своего роста, что самого альфу, мягко сказать, нервировало.

По дороге домой зашёл в супермаркет. По большому счету, мне были нужны только кое-какие продукты и питьевая вода, но я всё же побродил немного по отделам. Так, бесцельно, то рассматривая детские игрушки, то листая какие-то журналы. Я глупо рисковал. Сейчас, когда ломало не только суставы, но и всего меня, мне следовало немедля запереться в квартире, замотаться в одеяло и покорно ждать, когда из задницы потечёт. Так делали многие омеги вроде меня. Те, которые шарахались от альф, боясь залететь и поломать себе жизнь, вот только вся прелесть течки в том, что у каждого омеги она имеет свои изюмистые особенности.

Моя течка походила на лёгкую форму болезни: жар, головокружение, ломота в теле, полное отсутствие аппетита и иссушающая жажда. И так четыре дня. Иногда пять, когда меня накрывало особо сильно. Под «накрывало» я имею в виду тот промежуток, когда болезненная слабость сменялась беспокойным, шальным возбуждением. Этот раз, похоже, будет из тяжёлых, так что набор одинокого омеги я тоже прихватил с собой.

Для меня это было нормально, и, засовывая в себя приличных размеров дилдо, я не испытывал ни смущения, ни угрызений совести. Во-первых, я взрослый двадцатилетний омега, а во-вторых, то, что я притворяюсь бетой, ещё не означает, что мне не хотелось заняться настоящим сексом. Хотелось, ещё как, вот только с альфами мне не везло. Не попадалось на моём жизненном пути такого, кто смог бы понять меня, мои мотивы, поступки, стремления и принять их. Мог бы понять Стен, как друг, но как альфа он совершенно не будоражил моё омежье воображение. А вот Фран…