— По поводу? — спрашиваю с толикой иронии. Сомневаюсь, что Стен имел в виду, что тоже хотел бы потренироваться вместе с Торстеном. Отчего-то отношения между этими двумя альфами со дня прихода Франа сложились вежливо-натянутые и… конкурентные, что ли.

— Мы, альфы и омеги, сперва поддаёмся инстинкту, а уже после узнаём самого человека, из-за чего нас не редко посещает разочарование, — Стен досадно мотнул головой. — В какой-то мере это мерзко. А вот у вас, бет, всё по-настоящему. Вы не скованы такими понятиями, как совместимость запахов и духа, а симпатизируете самому человеку.

— Что, так заметно? — спрашиваю со вздохом. Уверен, Стен уже давно в курсе моего маленького секрета, просто не вмешивается в то, что его не касается. По крайней мере, до сих пор.

— Только для меня, твоего лучшего друга, — кажется, он пытается меня подбодрить. — Только ты не влюбляйся в него, лады? — серьёзно, с искренним волнением в голосе предупреждает меня Стен. — Сам понимаешь, что Фран…

— … альфа, а я — бета. Знаю, — похлопав друга по плечу, бреду к четвёртой дорожке. Всё Стен сказал правильно, вот только омежьи инстинкты одними подавителями не вытравишь. Как и сердцу не прикажешь.

— Не понимаю, — бросает Фран, когда я, тяжело дыша, распластался прямо на бортике. Чёртов альфа загонял меня до одышки и онемения мышц, при этом сам выглядит так, словно и не напрягался эти два часа вовсе. — Почему на тренировках ты показываешь лучшее время, чем на соревнованиях?

— Потому что нет давления, — отвечаю расслабленно, доверительно. В конце концов, когда мне ещё выпадет шанс поговорить с альфой, о котором мне остаётся только мечтать.

— Толпы? — кожей почувствовал, что Фран присел подле меня на корточки, но не стал открывать глаза. В том, что Фран смотрел на полуобнажённого меня, было что-то трепетно-волнительное. Наверняка из-за подступающей течки. Стыдно такое признавать, но если бы не подавитель, я, воспользовавшись тем, что все уже ушли, попытался бы соблазнить этого альфу. Например, завязал бы в воде какую-нибудь игривую заворошку, предопределяющую трение тел друг о друга, или же воспользовался старым как мир, но действенным способом, став на четвереньки, оттопырив задницу и призывно застонав. Живо представляя эту картину, я сразу же вспоминаю ещё одну причину, по которой всё ещё остаюсь бетой.

— Ответственности, — сев, оказался спиной к альфе. — Когда-то я увидел, как боролся и проиграл один человек, тогда же я пообещал, что взойду на пьедестал и за себя, и за него.

Я почувствовал это. То, что альфа потянулся ко мне ладонью. Вполне решительно, явно собираясь потрепать меня по волосам, подбадривая. Наверняка ещё и сказать что-то собирался, поскольку я услышал, как он набрал в грудь воздуха. Мне оставалось всего лишь дождаться его первого шага, чтобы после сделать свой. Например, обернуться и посмотреть ему в глаза, ляпнуть какую-нибудь глупость, мило покраснеть, позволить альфе учуять тонкую нить моего запаха и таки выдать в себе омегу. В омежьих романах большая любовь между главными героями, пройдя множество преград, начиналась именно с такого вот пустячка.

И вот в столь ответственный момент я, вместо того чтобы воспользоваться, скорее всего, своим единственным шансом, съёжился и втянул голову в плечи, словно альфа не приласкать меня собирался, а отвесить смачный подзатыльник. Воздух Фран выдохнул ещё шумнее, аж со свистом, а руку просто безвольно опустил, так и не коснувшись даже кончиков моих волос.

— Ясно, — коротко бросает альфа и просто уходит.

Я не был разочарован, так как заранее знал, что Франсис Торстен, породистый самец, эгоист и просто человек, от природы одарённый такой массой талантов, что ему, казалось, всё по плечу, ни за что не заинтересуется рядовым бетой. Кажется, я наконец нашёл ещё один аргумент, который мог бы удержать меня от этого альфы подальше. Торстен идеален, знает это и поэтому ставит слишком высокие планки, смотря на всех не то чтобы свысока, просто со своего уровня, до которого я, бета, а омега уж и подавно, явно не дотягиваю.

Франа я увидел снова, уже выходя из здания спорткомплекса. Альфа как раз помогал сесть в машину омеге, после чего занял место водителя и с нарастающим визгом шин покинул стоянку на своём Понтиаке. Омежка же этот был прямо образчиком омежестости: невысокий, худенький, кудрявенький, с большими глазами, утончёнными повадками и наверняка безупречными манерами. Одет, дело понятное, как куколка. Само соблазнение, одним словом.

Я уже давно перестал сравнивать себя с другими, обычными омегами, но сейчас мне действительно стало неприятно. Был бы я таким, как это омежье божество, у меня точно был бы шанс. Франа всегда окружали такие, элитные, омеги, хотя я и не слышал, чтобы у альфы были серьёзные отношения. Так, вроде как интрижки то с тем, то с другим. Но таким, годным хотя бы для интрижки, мне не стать, так что мои мечты о своём семейном гнёздышке, муже в лице Франа и парочке детишек продолжали оставаться лишь мечтами, разворошенными буйством гормонов накануне течки.

========== Часть 5. ==========

— Мир, ты уверен? — есть у моего папочки вредная привычка неусыпно контролировать каждый шаг домочадцев, после чего, например, отец получает выговор за припрятанные по разным укромным местам обёртки из-под конфет, а я — за неряшливость. Вообще-то у меня в комнате просто лёгкий творческий беспорядок, в котором сориентироваться могу только я сам, а если что-то и затеряю, то только по той причине, что папочка, категорично отказавшись от положенной нам по статусу прислуги, убираясь, перекладывает все вещи на своё усмотрение.

— Более чем, — буркнул, тщательно упаковывая дорожную сумку. Папочка всё равно пересмотрит её содержимое и непременно доложит парочку, по его мнению, крайне необходимых мне вещей. После родов он вообще стал очень щепетильным и чрезмерно заботливым, отказываясь принимать тот факт, что его старший сын уже вырос.

— Пап, я всегда уезжаю на время течки, — бросив на папу быстрый взгляд, в первую очередь заметил его недовольно поджатые губы. — И в этом триместре исключений не будет.

— Мир, может, всё-таки не поедешь? — папа шагнул вперёд, но, как раньше бывало, не присел подле, не обнял и по волосам не погладил. Он радовался моим успехам в учёбе и спорте, но так и не смирился с тем, что я притворяюсь бетой. — Звонил секретарь мсье Эрика. Король настаивает на твоём присутствии на приёме в честь британского кронпринца.

— Нет, — фыркнул, рывком застегнув молнию на сумке. — Наверняка под праздничный шумок хочет познакомить меня с очередным претендентом на мой полукоролевский зад.

Честно сказать, я не ожидал, что сам король датский будет печься о моей судьбе. Максимум, на что я рассчитывал, — это официальное представление ко двору, но дядя с чего-то проявил ко мне нездоровый родственный интерес, пытаясь сделать из меня настоящего лощёного великосветского омегу. Ни планов, ни энтузиазма короля я не разделял, поэтому посещения королевской резиденции пытался свести к минимуму, да и тамошние обитатели приняли нашу семью далеко не с распростёртыми объятиями.

Понятное дело, что моим псевдостатусом беты дядюшка был очень недоволен, потому постоянно давил на родителей, требуя образумить своего ребёнка. Я же в свою очередь был не менее недоволен его вмешательством в мою личную жизнь, но открыто воспротивиться ему не мог, понимая, что, когда дядюшке надоест моё упрямство и он перестанет мне покровительствовать, о плавании придётся забыть.

Возможно, причина его повышенного интереса ко мне состояла в том, что своих детей у короля Эрика не было, зато было целое множество кузенов и племянников, которые были бы только рады, займись он благоустройством их судеб. Однако, похоже, у дядюшки именно на мой счёт были какие-то грандиозные планы — это я понял после его н-ной попытки свести меня с племенным альфой из своего окружения. К слову, потенциальных женихов мой статус беты совершенно не смущал. Похоже, пусть и дальнее, но всё-таки родство с венценосной семьёй делало меня дорогой разменной монетой.