— Думаешь, я не выйду из святилища живой?

— Ты-то выйдешь, вне всякого сомнения. Я насчет себя сомневаюсь.

— Тебе, в отличие от меня, почти ничего не грозит, — вздохнула Вивиан. — Перечишь просто из принципа. Но это поправимо — поешь, и все наладится.

Лотанну лишь скрипнул зубами.

Вивиан потерла глаза.

— Впервые я оказалась по-настоящему и полностью незрячей, и это куда обременительнее, чем…

— Как думаешь, когда Совет узнает, что мы уже в Авиле? Сколько у нас времени? — перебил Лотанну.

— Если сепаратистов здесь нет, дней двадцать, — пожала она плечами. — А может, десять. Неважно. Мы успеем заварить кашу. А может, за нас это сделает Тайфон.

— Каким образом?

Вивиан потянулась. Ноги все еще сводило после этого треклятого корабля.

— Если повезет, демон совершит что-нибудь опрометчивое. Или полудракон отобьется от рук. Про афазию ты уже слышал. А еще эта целительница. Которая тоже должна была подхватить афазию. Что-то тут нечисто.

— Ты права. Она остра на язык. И недурна собой.

— Ладно, острословие, положим, и впрямь наводит на подозрения, но внешность-то о чем говорит?

— Ни о чем. Просто мужская оценка.

Послышался звук придвигаемой тарелки.

— Что они ели? — поинтересовалась Вивиан, наклоняясь. — Так и знала, ты голодный.

— Лепешки с сыром, — рассмеялся Лотанну. — Тарелка перед тобой. Есть догадки, как целительнице удалось избежать афазии?

Вивиан оторвала кусок лепешки.

— Как я уже сказала, странная она какая-то, слишком яркая. Пока не знаю, какова ее роль во всем этом. Может, она приведет нас к Никодимусу.

Вивиан откусила лепешку. Черствая.

— А кавалер ее?

— Иерофант? Не знаю. Мне кажется, он просто оказался не в том месте не в то время.

— Итак, что предпримем? Будем крепить оборону в центральном квартале, исходя из предположения, что все начнется в святилище?

Вивиан кивнула.

— Неплохо было бы. А после нужно пойти к канонистке и развести положенный политес с реверансами.

— Треклятый протокол, — насупился Лотанну. — Она тебя все равно заподозрит. Что толку?

Вивиан пожевала сухую лепешку, потом все-таки проглотила.

— Если повезет, демон попытается убить нас прямо там.

Призрак еще раз окинул тревожным взглядом комнату Франчески де Вега: два окна с резными ставнями, полупустой сундук для одежды, койка со скомканной постелью, погребенный под нагромождением медицинских книг, развернутых свитков и разрозненных листков письменный стол. Науке магистра де Вега явно уделяла больше внимания, чем сну и уборке.

Самая свежая записка на столе целительницы датировалась прошлым вечером. Судя по сухому рукомойнику и ночной вазе, Франческа не возвращалась в комнату с утра — с тех пор, как стажеры опорожнили оба сосуда.

Да, плохи дела…

Шеннон-призрак бродил по ввергнутой в хаос лечебнице, пока не услышал, как один из целителей в гневе разыскивает клирика де Вега. Ее никто не видел с тех самых пор, как улетучилась невесть откуда взявшаяся афазия. Следуя за целителем, призрак добрался до этой вот комнаты и, в отличие от живого человека, постучавшего и удалившегося, просочился сквозь дверное полотно внутрь. К сожалению, никаких подсказок, где может быть Франческа, он не обнаружил.

И теперь он оглядывал комнату заново, чувствуя растущую пустоту в груди. Перед глазами возникло осунувшееся лицо автора, искаженное гримасой боли… Автору, наверное, тоже плохо без него, призрака. Иначе как?

Призрак закрыл глаза и потер их оставшейся рукой. Но темнота не расцвела успокоительными оранжевыми кругами, бесплотный золотой текст касался век невесомо, словно паутина.

Может, автор о нем и не тоскует. Может, лишь призрак, словно жертва печально закончившегося романа, растравляет себя напрасными иллюзиями, будто бросивший еще что-то к нему испытывает.

Призрак рассеянно коснулся культи и подскочил, пронзенный — чем? Похоже на боль… но не боль. То, что он прежде за нее принимал, оказалось текстовым потоком информации об ущербе. Восприятие боли — да и все ощущения в целом — постепенно менялись.

Оторвавшись от автора, сознание призрака делало то, что делает любое сознание — приспосабливалось к новой среде. Это беспокоило. В мире имелись теперь две версии Шеннона — физическая и текстуальная. Вдруг магическое сознание призрака настолько обособится от автора, что они не смогут воссоединиться? Если, конечно, удастся убедить автора принять призрак обратно.

Пустота в груди начала разрастаться. Пришлось медленно и протяжно дышать, чтобы сосредоточиться. Вернувшись к столу Франчески, он еще раз перечитал ее записи. Сплошная медицинская терминология и комментарии к историям болезни.

И тут призрак заметил раскрытую книгу на дальнем углу стола. Клинический журнал, судя по всему. Призрак наклонился ближе. Сосредоточив силы и призвав на помощь магнус в пальцах, он потянул за торчащий из журнала краешек бумаги. Это оказался свиток. Витиеватый золотистый абзац венчала строка: «Кому: Клрк. Мг. Франческа де Вега».

Локационный абзац, догадался призрак. Волшебники, пользующиеся колаборисными станциями, снабжали такими абзацами тексты, пересылаемые на дальние расстояния. Любой попавший на станцию манускрипт с таким предписанием будет доставлен магистре де Вега.

Может, и ему удастся переслать ей весточку? Назначить встречу? Но как передать послание на станцию? И как добиться, чтобы оно попало адресатке в руки до того, как он, призрак, развеется.

Он посмотрел на стол. Если поискать…

За дверью послышались голоса. Призрак втянулся в ближайшую стену, оставив снаружи лишь голову, и сосредоточил магнус во лбу, чтобы драгоценный серебряный текст не истрепался от погружения в песчаник.

Через миг дверь открылась, впустив двоих мужчин в простых остроземских жилетах. У одного за плечом болталась котомка. Они проворно обыскали комнату, переговариваясь друг с другом вполголоса. Призрак уловил лишь несколько слов, но и без того не вызывало сомнений, что они тоже ищут Франческу де Вега.

Чарословских мантий у них не имелось, однако один вытащил из котомки свернутую материю и, расстелив ее на кровати, принялся водить руками над ней и над постелью, делая легко узнаваемые редактирующие пассы. Другой, склонившись над умывальником, делал такие же пассы над перекинутым через край полотенцем.

Иерофантские заклинания призрак распознать не мог, но готов был побиться об заклад, что эти двое — переодетые иерофанты. Судя по сосредоточенности и продолжительности манипуляций, тексты они создавали сложные и мощные — скорее всего, призванные подать сигнал, когда клирик дотронется до полотенца, или спеленать ее в собственной постели.

Покончив со своим занятием, незваные гости остановились на пороге и завели беседу с кем-то третьим. Призрак выбрался из стены.

Мужчины спрашивали какую-то девушку о местонахождении магистры де Вега. Девушка ничем им помочь не могла.

Призрак подобрался ближе, но тут же, запаниковав, отскочил обратно в стену. На девушке была черная мантия.

И лишь скрывшись почти целиком в песчанике, призрак понял, что девушка слишком юна для полноценного чарослова и может быть только неофитом, а значит, он для нее пока невидим.

Призрак высунул голову. Неофитка вошла в комнату и тоже принялась что-то перебирать на столе Франчески де Вега. Чуть погодя удалилась и она.

Минута тянулась за минутой. За окном зашелестел дождь.

Призрак подобрался к столу. Откуда в Авиле неофитка? Здесь ведь нет магической академии.

И тут его озарило. Станция колаборис! Иногда магические академии посылали младшекурсников на ближайшие в качестве стажеров. Наверное, девушка заходила посмотреть, не нужно ли забрать корреспонденцию.

Это объясняет, почему переодетые иерофанты зарядили заклинаниями именно постель, а не, скажем, дверной проем, — опасались поймать в ловушку кого-нибудь постороннего, ту же неофитку, например. Им нужна именно хозяйка комнаты, именно та, кто спит в этой кровати.