Им, можно сказать, повезло. Герцог оказался дома и вёл прием. Его секретарь Уинстон записал имя вдовы - миссис Грейс и пообещал, что его светлость обязательно примет её после обретающихся в той же узкой и темной приемной хмурого пожилого викария и двух мужчин, по виду стряпчих.

  Надо сказать, что отменно вежливый мистер Уинстон сразу же догадался, что посетительница в большом волнении, поэтому не поленился предложить ей самое удобное место в комнате и даже велел принести чашку чая.

  - Не беспокойтесь, миссис Грейс,- приветливо улыбнулся он, - его светлость никогда не обижает отказами молодых дам!

  Пить не хотелось, но руки настолько мерзли, что горячая чашка оказала хорошую службу - Инн сжала в ледяных ладонях горячий фарфор и застыла в ожидании, молясь про себя всеми известными ей молитвами.

  Время текло медленно, но она его и не торопила, собираясь с силами для самой важной в своей жизни битвы. Зашёл в кабинет и практически сразу же вышел викарий, а вот двое стряпчих задержались надолго - настолько, что когда после Инн появилась какая-то пожилая женщина, то мистер Уинстон вежливо её предупредил, что сегодня его светлость уже не располагает временем для приема ещё одного посетителя. Та была недовольна, на повышенных тонах настаивая на своём, но секретарь с завидным терпением повторял всё тот же отказ. И вот, вытирая вспотевшие под париками лбы, кабинет покинули и стряпчие.

  - Его светлость ждет вас, миссис Грейс!- приоткрыл перед ней дверь любезный секретарь.

  Инн торопливо подскочила, покачнулась и вдруг в панике ощутила, что не может идти.

  - Не бойтесь,- мистер Уинстон был само участие, помогая ей преодолеть несколько шагов до двери,- его светлость - само милосердие, когда речь идёт о хорошенькой женщине!

   В просторном кабинете, за огромным письменным столом из черного дерева с эмалевыми инкрустациями сидел, устало откинувшись на спинку стула, Мортланд и бесстрастно наблюдал за пересекающей порог фигуркой в черном платье, но ему хватило одного взгляда, чтобы узнать посетительницу. Однако он дождался, когда закроется дверь и только потом, подскочив с места, обрушил на голову любовницы всё свое негодование.

  - Что за безумная выходка, сударыня?! Какой недостойный маскарад! И зачем?

  - Вы задаете мне такой вопрос?

  Когда герцог закричал на неё, молодой женщине неожиданно стало легче, и она, откинув вуаль с лица, смело бросилась в бой:

  - А мне кажется, что это я вас должна спросить - зачем вы отняли у меня дочь?

  - Это моя дочь,- грубо заявил злой Мортланд,- и мне решать, где и с кем ей жить!

  Инн хмуро фыркнула, бросив на него разъяренный взгляд.

  - Вы не хотели её! Вы сами мне сказали, что знать о ней не желаете! Как же объяснить ваши дальнейшие поступки? Вы же обещали...

  - Я не давал вам никаких слов и обещаний! Поговорим обо всём в Вудвилл-лодж!

  - Ноги моей там не будет, пока вы не вернете мне дочь!

  Мортланд смерил её презрительным взглядом и, обогнув стол, уселся на свое место. Инн с замершим тревогой сердцем наблюдала, как жестко каменеет его лицо, и вытягиваются в узкую полоску губы.

  - Это ваше дело,- хмуро заявил он,- вы вольны идти куда хотите! Девочка останется у меня, поэтому оставьте ваши истерики для более благодарной публики!

  - Верните мне дочь! - у Инн действительно началась истерика, когда она поняла, что он желает таким образом закончить разговор. - Неужели у вас совсем нет сердца?

  - Моя дочь не будет жить с воровкой и шлюхой! Ваше место в притонах Сохо, туда и отправляйтесь!

  И пока она пыталась прийти в себя от оскорбления, издав потрясенный крик, хозяин дома деловито позвонил в колокольчик.

  - Уинстон,- приказал он возникшему на пороге секретарю,- выведите эту даму вон, и больше никогда и не при каких условиях не принимайте её в моем доме!

  - Как вы можете? - наконец, выдавила Иннин, вытирая слезы, пока секретарь, ухватив её за локоть, мягко, но с силой тянул из комнаты. - Бог накажет вас, Эдвин! Нельзя так жестоко издеваться над беззащитными!

  Герцог сделал вид, что настолько погружен в чтение какого-то письма, что ничего не слышит. Инн вырвала локоть из рук секретаря, машинально накинула вуаль на лицо и вышла из комнаты.

  - Миссис Грейс, - послышался за спиной взволнованный голос Уинстона,- вам плохо?

  - Нет,- тихо прошептала она, скорее себе, чем ему, - мне уже не плохо! Мне никак!

   Но, тем не менее, Уинстон довел её до ждущего экипажа и почтительно передал с рук на руки выскочившему навстречу озабоченному Соланжу.

  И вот она сидит и тупо смотрит в лицо, с сожалением взирающего на неё француза.

  - И куда поедем? - наконец, с тяжелым вздохом спросил тот. - Назад, в 'Кастл-рок'?

  Инн отрицательно покачала головой. Слёзы потоком полились из её глаз.

  - Мне некуда ехать! Разве только к ближайшему мосту, чтобы спрыгнуть в Темзу? На этом свете мне больше делать нечего...

  Француз только устало покачал головой и крепко сжал её руки в своих ладонях.

  - То, что вы говорите недостойно, ни вашего древнего имени, ни вашей веры!

  - А быть проституткой в Ковент-гардене, торговать своим телом ради куска хлеба - это, по-вашему, более достойно?

  Соланж сухо усмехнулся.

  - Зачем вы так? Перед вами есть и другая дорога - светлая и прямая, дорога к счастью!

  - О чем вы толкуете? - раздраженно вырвалась она из его рук. - Какой покой, когда моя девочка...

  - С ней всё в порядке! - твердо перебил её Рауль. - И она, в отличие от вас, ни в чём не нуждается! Неужели, графиня, до вас никак не дойдет, что единственный путь из ямы, в которую вы по недомыслию упали, пролегает прямиком через брак с вашим опекуном - лордом Кавендишем!

  Дядюшка! Инн одновременно и засмеялась, и зарыдала. Перепуганный Соланж крепко встряхнул собеседницу, пытаясь остановить истерику, но Иннин уже плохо понимала, на каком свете находится. Её трясло в лихорадке, и рыдания безудержно рвали грудь до тех пор, пока встревоженный спутник не надавал ей пощечин. Боль отрезвила и заставила юную женщину немного прийти в себя.

  - Рауль! - устало обмякла она, вытирая слёзы. - Разве дядя примет меня теперь? Я ведь...

  - Примет! - резко перебил её тот. - Я взял на себя ответственность связаться с милордом ещё полгода назад, когда вы только появились в Кастл-роке. Кавендиш проявил живейший интерес к вашей судьбе, и велел передать, что если вы все-таки согласитесь стать его женой, то он согласен в любое время раскрыть для вас своё сердце и защитить своим именем!

  Инн изумленно, не веря собственным ушам, глядела на Соланжа.

  - Вы ему рассказали? - в ужасе прошептала она. - Дядя знает...

  - Знает,- твердо заверил её он,- а так как Кавендиш по-настоящему умный человек, то он согласен простить все ваши ошибки и заблуждения, закрыть глаза на ваше скандальное сожительство с Мортландом!

  Проблеск надежды затеплился в сердце доведенной до последней степени отчаяния Иннин, и всё же...

  - Как я посмотрю ему в глаза, - тоскливо простонала она,- опозоренная, падшая женщина?

  - С любовью,- улыбнулся Рауль и неожиданно озорным жестом нажал на кончик её носа,- запомните, как десять заповедей - никогда нельзя сдаваться! Если судьба устраивает тебе коварную западню, то она предлагает и лазейку - нужно только её разглядеть! Боритесь за свое счастье, и тогда оно придет. И ещё, не называйте лорда, ради всего святого, дядей! Это, пожалуй, может вывести из себя даже самого терпеливого из влюбленных!

  Инн жалко скривила губы.

  - Но лорд сейчас, наверное, в Кавендиш-холле! Я не представляю...

  - А ничего не надо представлять,- перебил её собеседник,- он в нескольких шагах отсюда. Его карета стоит впереди, не доезжая соседнего особняка. Я ещё вчера предупредил милорда о наших планах, и он смиренно ждет вашего решения относительно своей участи. Кавендиш любит вас, и такое преданное сердце - большая редкость в наш циничный век!