Пушных зверей чаще всего промышляли при помощи самоловов. Разумеется, металлических капканов еще не было. Использовали деревянные самоловы типа кулемок, пастей и черканов. Все они до сих пор используются охотниками-промысловиками Русского Севера, Сибири и Дальнего Востока.

В бронзовом веке, в так называемый «доденежный период», продукция охоты – мясо, бобровая струя и в особенности пушнина – впервые становится объектом мена и торговли. По сути, пушнина становится валютой и еще долго будет играть роль универсальной международной меры стоимости.

Причем ценились не только целые шкуры. В качестве «разменной монеты» ходили и их части – мордочки, лапки, хвосты, – то есть ни на что более не годные кусочки меха.

Через много-много веков актуальность «шкурной валюты» не пропала, но потом эти названия перешли уже и на звонкую монету. В частности, одно время новгородские монеты называли кунами (так же называлась шкурка куницы), а монетки меньшего номинала – разменные – носили название «мордки», то есть мордочки от шкуры куницы. Но это было уже гораздо позже, и об этом периоде человеческой истории вы сможете узнать в других главах нашей книги.

В античные времена роль охоты очень сильно видоизменяется. Если раньше охота была основным и, пожалуй, единственным способом добыть для еды желанное мясо, то теперь мясо можно вырастить или купить у тех, кто занимается его выращиванием.

Но охота осталась. Люди античного мира, где бы они ни проживали и каким бы богам ни поклонялись, прекрасно понимали, что охота – это отдых, развлечение, возможность помериться силой как со зверем, так и с соседом. Охота – это тренировка и моцион.

Однако это все – во-первых. А во-вторых, охота была все-таки способом разнообразить свой стол, а также добыть «сопутствующие товары» – шкуру, кожу, пух и перо, сухожилья, рога и кости. Почти все шло в дело у людей первых цивилизаций.

Неспешной охотой в благословенных угодьях, раскинувшихся в дельте Нила, занимались те из древних египтян, у которых было много свободного времени. То есть люди знатные. Бедняки, конечно, тоже охотились, но созерцательная и эмоциональная стороны этого действа их не заботили, они охотились исключительно ради еды. Любимой едой у древних египтян всех сословий был жареный гусь, вот бедняки (при помощи петельных силков) и ловили птиц себе на стол. Ну а богатым людям дикую птицу на стол поставляли штатные птицеловы, которых и нанимали специально для этих целей.

Знать же считала такой промысел ниже своего достоинства, на их взгляд, он был низким и нечестным по отношению к птице. Как видите, у представителей каждой охотничьей эпохи свои взгляды на то, что допустимо и недопустимо.

Знать придавала охотничьим выездам на пернатую дичь особый смысл и особый пафос. Охота происходила с небольшой легкой папирусной лодки, на которой гребец (он же и охотник) осторожно пробирался по зарослям папируса и лотосов. Во взлетевших птиц метали бумеранг. Читатель уже знает, что бумеранг – это вовсе не эксклюзивное оружие австралийских аборигенов. Возвращался ли египетский бумеранг в случае промаха – неизвестно. Однако, судя по его форме, – вряд ли.

Кроме того, у охотника были с собой лук, иногда копье, реже – метательная сеть, которой накрывали птиц. Такие сети использовали и позже, в средневековой Европе, когда охотились с легавыми собаками.

То есть египетская знать считала приемлемой нарочито усложненную охоту на птиц. Уже тогда было немало способов добыть гуся или утку с меньшими затратами, но! – небедные и праздные мужчины предпочитали охотиться именно так, потому как делать им особо было нечего.

Откуда все это известно в таких подробностях? Из египетских рисунков, описывающих все стороны жизни этой великой цивилизации!

На этих же рисунках изображена и «промышленная» охота – видимо, была в Египте каста профессиональных охотников. Они ловят большие количества водных птиц при помощи захлопывающихся и затягивающихся сетей. После поимки птиц сортировали по видам и размерам. Их рассаживали по клеткам, предварительно переломав крылья. В разные времена понятия о жестокости, как видите, тоже разные.

«Блаженными местами охоты» называли в Древнем Египте старицы Нила, заросшие папирусом в два человеческих роста высотой, а также лотосами с огромными цветами. Этим «прудам с птицами» и «местам удовольствия» посвящены целые поэтические сочинения. Выходит, поэтика и эстетика охоты, а также отношение к ней не как к простым мясозаготовкам, были в фаворе даже в Древнем мире. Рисунки, поэтизирующие такую охоту, – это очень популярная тема, проходящая красной нитью сквозь всю историю Древнего Египта.

Кстати, фигурантами этих рисунков нередко выступают еще и коты. Да-да, обычные домашние коты, ну, может быть, они были чуть крупнее современных домашних мурок. Как это нам сегодня ни удивительно, эти коты активно участвуют в таких охотах и – приносят охотнику убитых птиц.

На этот счет в среде исследователей нет единого мнения. Очень многие склоняются к совершенно невероятному: мол, коты действительно были выдрессированы как своего рода «ретриверы». Это представляется весьма сомнительным. Во-первых, если верить все тем же рисункам, у египтян было множество собак разных пород. А во-вторых (если не в-главных), кошка была в Древнем Египте священным животным, олицетворением богини Баст, ее почитали, и можно себе представить, что сделали бы с кем-то, пытающимся дрессировать богиню! И если плавали на охоту в заросли папируса, взяв с собой кота, то почему бы не прихватить священное животное в расчете на удачу? А картинки с котом, приносящим хозяину птицу, можно во множестве отыскать сегодня в Интернете: кошка охотничий свой инстинкт не утратила.

Охотились египтяне и на более серьезных животных. Например, на гиппопотамов. Бегемот – это именно то животное, которое до сих пор держит первое место среди всех четвероногих Африки как самый опасный зверь, по вине которого гибнет более всего людей на Черном континенте. Думаю, что и во времена Древнего Египта ситуация была примерно такой же.

Охота на бегемота проходила также с небольшой лодки, и практиковала ее египетская знать, которая любила пощекотать себе нервы. Добыча зверя проходила следующим образом. Метатель гарпуна – он же главное действующее лицо охоты – размещался на носу лодки. Острие гарпуна было привязано к длинному линю, который кольцами укладывался на носу лодки, и оно было устроено так, что легко соскакивало с древка после того, как вонзалось в тело гиппопотама. Раненый зверь всегда нырял под воду, но по линю хорошо было видно, где он должен всплыть, чтобы сделать вдох. Вот в этом месте бегемота уже снова поджидала лодка, на носу которой стоял охотник с очередным гарпуном. В конце концов тяжело раненного зверя добивали копьем. Такая охота требовала не столько смелости и точности от метателя гарпуна, сколько виртуозного владения веслами от двух гребцов, что сидели ближе к корме суденышка.

Левый берег Большого Хапи – как называли в Египте Нил – покрывала Ливийская пустыня. В те времена там водилось большое количество африканских копытных. А где есть копытные, там не может не быть хищников. Египетская знать вовсю пользовалась этими, как тогда казалось, неиссякаемыми ресурсами. На львов, гиен и леопардов, а также быстроногих антилоп охотились чаще всего с луком из колесниц, которые могли посоревноваться в скорости с самыми быстроногими из животных-бегунов. Двухколесные колесницы, запряженные двойками или тройками лошадей, мчались с дикой скоростью по каменистой пустыне. Стоящий на колеснице лучник запросто мог выпасть из такой повозки, да и выпадали охотники нередко во время этой бешеной гонки. По мнению многих современных исследователей, юный египетский фараон Тутанхамон именно таким образом и погиб.