Почему я? Почему именно я влюбился в этого омегу? Почему не встретил кого-то попроще, почище, повзрослее, наконец? Зачем эти глупости, которые рушат всю мою жизнь? Можно же было прожить и без омеги. Как многие альфы. Ну, чисто физически, заработать побольше и иногда покупать секс с омегами, так делают. А жить с бетой или лучше с хорошей женщиной. Детишек завести можно и с бабой. Ничего особенного. Опять же, многие так живут. Мечта о своём омеге — это же мечта. И пусть бы оставалась мечтой. Какого хрена?! Вот пиздец! Что же делать?! И почему Бэджер отправил курьером именно меня? Что за хрень? Знал же, что Карен Лозбуд неровно дышит к омеге? Не было никого другого под рукой? Кажется, у Бэджера в последнее время прокололись и попали за решётку сразу несколько верных мальчиков — ходили такие слухи. Вот не знаю. Но что же делать? Взять себя в руки и выполнить задание? Рассчитаться с долгами и… Что «и»? И жить? Дальше? Как? Зачем? Какое «и» может быть без Джоя?!

Поезд, как я понял, прислушавшись, ехал очень медленно, никак не мог вырваться из плена гаражных и ангарных городских задворок на белые просторы, на свежий ветер, не заражённый ядом столицы, убийственной тусклости, непроходимой тупости, грёбаной жизни.

Действительно, стало очень жарко; дама на соседнем месте протянула пожилому господину платок, тот вытерся, шумно высморкался, она же стала обдуваться газетой, словно веером. Джой с сожалением оторвался от чтения и стянул свитер, встал, аккуратно сложил его на верхней полке, остался в белоснежной обтягивающей футболке с треугольным вырезом ворота, подтянул ремень брюк. По отсеку распространился сильный запах. Воздух сделался хмельным и густым. Меня просто окатило волной жара, руки затряслись, захотелось тут же схватить омегу, опрокинуть, стащить с него штаны, раздвинуть, вставить, и только потом выдохнуть… Рука сама собою потянулась в пах. Я сжал колени, быстро достал из кармана коробочку с успокоительным, стараясь делать поменьше заметных движений, высыпал на ладонь горсть пилюль без счёта и быстро проглотил. Полегчало почти сразу, только очень сильно закружилась голова, и мышцы свело судорогой, желудок резануло, как ножом.

— Э-э-э… юноша, это вы… источаете? — удивлённо высунулся из-под соседней полки старичок.

Джой как-то съёжился, нервно оглянулся по сторонам, достал из сумки флакон духов и побрызгался.

— Я не доставлю вам никаких проблем, — сдержанно уверил он любопытного дядьку и уселся на прежнее место, снова с идеально ровной спиной, сосредоточился на чтении. Я видел только его плечи, обтянутые трикотажем и розовую даже в вагонном полусвете скулу. Вот уж не знал, что самое эротичное место омеги — плечо и щека. Меня стало заметно подташнивать, явно переборщил с таблетками. Зато член мой просто онемел, его теперь не поднял бы и целый отряд течных омег. И мысли… ну такие мысли, от которых… в общем, все мысли улетучились из головы. Разбираются кондоровские спецы в фармакологии.

— Э-э-эх, — тяжело вздохнул пожилой господин и переглянулся со своей спутницей. — Так и знал, что надо ехать к детям после праздников: ничего хорошего теперь не жди. Не люблю я эти поездки, а тут такое, — кивнул он на Джоя. — Я, знаете ли, — и обратился к нему, — альфа, как и ваш спутник, — теперь старикан уставился на меня. — И альфа очень чуткий, сорок лет проработал диагностом в репродуктивном центре. У меня обоняние профессиональное. Вы, молодые люди, зря затеяли эту поездку. На первый эструс мальчика надо держать дома, — это наш сосед говорил уже конкретно мне, — а лучше в клинике. Вижу, что он слишком молод, стало быть, стоит позаботиться о его здоровье, а то потом проблемы всякие…

— Харви, кто тебя спрашивает! — смущённо улыбаясь, начала трясти его за рукав женщина. — Молодые люди сами разберутся.

— Молодые люди, — хмыкнул Харви, — додумались путешествовать общественным транспортом в первый триместр первого эструса, да ещё зимой. Молодые люди к утру соберут со всего поезда альф и станут отбиваться в рукопашной? Групповая случка — не то зрелище, которое тебе стоит увидеть, поверь, дорогая.

Джой в ужасе переводил взгляд с сердито шевелящего густыми белыми бровями специалиста по эструсам на мою растерянную физиономию. Он тихо пискнул:

— У меня третий день, врач сказал, что пару дней можно не беспокоиться — никто ничего не почувствует.

— Юноша, ваш врач — коновал, — возмущённо фыркнул Харви, — всем известно, что первая течка — весьма нестабильное и непредсказуемое явление. Вот, например, я, старый альфа, уже тридцать лет счастливо живущий с женщиной, — похлопал он свою спутницу по ладони, — и то чувствую ваши феромоны. И мне они не сильно нравятся. А вам? — неожиданно спросил он у меня.

Я только судорожно сглотнул, старик удовлетворённо хихикнул, Джой заёрзал на скамейке, отвернулся, бросил господину Харви почти злобно:

— Я решу этот вопрос. Никакого беспокойства вам, господин, не доставлю. У меня сильные отвлекающие духи. И… Какое ваше дело, в конце концов?

— Юноша, — старик горестно покачал головой, казалось, он сейчас встанет и погладит парнишку по голове. — Советую вам, — Харви посмотрел на меня с сочувствием, — пока не поздно договориться с проводником и переселиться в служебное купе. За деньги всё можно.

Джой возмущённо ударил ладонями по коленям, вскочил и, сурово стрельнув в меня глазами, пошёл в сторону тамбура. Я замешкался, но рванул следом, почувствовал, что господин Харви, цепко схватил за рукав:

— Вообще-то это подсудное дело — перевозить течную омегу в общественном транспорте. Но вы хотя бы куртку ему прихватите, господи, что за молодёжь! Там же сквозняки!

Я сначала резко бесцеремонно отпихнул навязчивого болтуна, но потом вернулся, забрал пальто и шарф Джоя. Протиснувшись в тамбур, увидел парнишку брезгливо разглядывающим мусорный ящик, набросил ему на плечи пальто, шарф хотел обмотать вокруг тонкой нежной шеи омеги, но натолкнулся на его ледяной взгляд и просто отдал в руки. Джой буркнул:

— Ты заботлив, — и криво усмехнулся. Но шарф повязал.

Я нервно начал распечатывать новую пачку сигарет, Джой сморщился:

— Не кури при мне. Мне вреден дым.

Я потоптался и сунул пачку в карман.

— Значит так, — в голосе Джоя отчётливо слышались повелительные нотки. Не слишком типичная для омеги манера вести беседу с альфой. — Ты чувствуешь мою течку? — как следователь на допросе спросил Джой и скрестил руки на груди.

— Не знаю, — честно признался я. Ну, не объяснять же мальчишке, что уже много месяцев тащусь и мучаюсь от его обычного запаха и сейчас под этим его парфюмерным прикрытием вообще не понимаю, от чего впадаю в плохо контролируемое состояние, от эструса или от любви.

Джой воспринял мои слова по-своему и удовлетворённо кивнул.

— Старый зануда, пердун-воображала. Лезет не в своё дело. Меня врачи заверили, что как раз сутки у меня есть, поэтому и такая спешка. Клиенту… — он опустил глаза, но тут же сверкнул ими с вызовом. — Моему хозяину нужен омега-девственник именно в первые дни. Он заплатил столько, что… — видя моё потемневшее лицо, Джой как-то сник, вздохнул, сдулся, словно воздушный шарик. — Давай всё обговорим, Карен. Да? Мы… делаем одно дело. Я — посылка, ты — курьер. Да?

Я только кивнул в ответ. От смены настроений и выражений лица Джоя у меня голова шла кругом.

— Тогда так. Я не знал, что сопровождать меня будешь ты. Знал бы, думаешь, отказался? А у меня не спрашивают. Меня купили. Не делай такое лицо. Мне очень нужны деньги. Очень! — он почти зашипел. — И то, что предложил Бэджер — неплохой вариант, не самый худший, мне повезло. Моего брата на первую течку просто поймали, затащили в подвал и имели впятером две недели, ещё и продавали за бутылку водки и дозу. А потом свои инициалы на ягодицах выжгли, чтобы все знали, кому сладкий омежка принадлежит. Там, откуда я родом, есть традиция — кто берёт девственность, тот омегой всю жизнь и владеет. Эти ублюдки… Дин теперь… Это не твоё дело! — глаза Джоя горели такой яростью, будто он одним взглядом хотел уничтожить всё зло на земле! А начать собирался с меня. — Слышишь! Это не твоё дело! Не слушай меня! Мы, омеги, вообще нервные, а в течку… сам знаешь… — Джой сделал несколько глубоких вздохов, всхлипнул и заговорил почти спокойно, только отрывисто. — Так вот. Мне повезло. В прошлом году. На аукционе в Кондоре. Купили Ливана, заплатили в пять раз меньше. И взяли его на троих. Он вернулся, ничего не рассказывал, только на колёса подсел. Купил квартиру, хотел дело своё открыть, а потом спустил всё в казино, в бордель не согласился — устроился к нам барменом. Бэджер его жалеет, никому трахать не разрешает, только сам. Я так не проколюсь. Ни за что! Мне Бэджер пообещал всё устроить — и устроил, сдержал слово. За меня сторговался солидный богатый мужчина, настоящий альфа, с хорошей репутацией. Эта сделка решит все мои проблемы, — он откинул голову на пластиковую замусоленную стенку и закрыл глаза. Что-то пошептал почти не слышно, продолжил тихо: — Я принял решение и ни о чём не жалею. У меня Дин и папа. И… Это не твоё дело. Есть вещи, которые я могу решить только сам. И я их решу. Я омега, а не тряпка и нытик! Тех пятерых ублюдков Бэджер обещал наказать сразу после сделки и совершенно бесплатно. А ты знаешь, сколько стоит киллер? Или отрезать у альфы елдак? Сплошные расходы, — сокрушённо покачал головой Джой. Его глаза стали почти чёрными, улыбка испугала меня. — Месть — против Бога? — закутался он поглубже в свой шарф и резким рывком сдвинул замок на форточке. Стекло, скрежеща, опустилось, не до конца, но сильный порыв ветра разметал приглаженные волосы Джоя, бросил в его раскрасневшееся лицо пригоршню колючих мелких льдинок. Джой охнул и начал заталкивать форточку обратно. По его щекам струились мокрые дорожки. — Не смотри на меня так! Лучше помоги, болван!