На следующий день, понимая, что окончательно свихнулся, но действуя, словно загипнотизированный, я под предлогом проверки сантехники раздобыл ключи от гримёрки танцоров и положил на столик Джоя шоколадку.
=3=
Просто сказать, что я ревновал Джоя — означало не сказать ничего! Понимал, что это глупо, безосновательно и даже опасно, но ревновал к любым людям, окружавшим его, к мужикам, бабам, даже к другим омегам. Ко всем, кому доставалось хоть немного внимания моего оливковоглазого ангела. Ревновал к его работе, к танцам, в которых он был ещё привлекательнее и сексуальнее, чем в жизни. Ревновал к пьяным или обдолбанным посетителям Кондора, которым Джой улыбался четыре ночи в неделю, к таксистам, подвозившим его. Ревновал к ветру, что бросал на румяные от холода щёки омежки пригоршни ледяных брызг, к лужам, в которые он наступал и чертыхался смешно и задиристо, к шарфу, несколькими небрежными оборотами обмотанному вокруг шеи и подбородка, к каждой петельке этой пряжи, имеющей близость с его тёплыми губами, бледными, нежными. Зовущими даже без зрительного контакта с ними, тянущими мощным магнитом непреодолимой жажды влюблённого альфы. Альфы, выбравшего свою добычу, свою цель, своего омегу.
Еле сдерживаясь, скрипя зубами и сжимая кулаки, я много раз, неприкаянно слоняясь по коридору и словно в бреду шепча «Джой», обещал самому себе, что забуду смазливого омежку, уговаривал, приводил резонные доводы. Что за каша булькала в моей перегретой от желаний и нескончаемых стояков башке! То, что мы с мальчишкой совершенно разные и не подходим друг другу — это не требовало доказательств и объяснений. Он, скорее всего, действительно из интеллигентной семьи, пай-мальчик. Отчего попал в Кондор? Ну, мало ли, всякое случается. Вот, зарабатывает. Молодец, самостоятельный, пробивается в жизни, не подкладывается под кого попало, а танцует. Наверняка учился в частной школе для омег… Господи, ну о чём я только думаю! Потечёт он только через пару лет, не зрелый же, какой на хрен «гон»? А когда потечёт?! Вот тут и наступит мой реальный пиздец, не фигуральный или как оборот речи, а самый что ни наесть печальный финал Карена-альфы, сдохшего без своего омеги в придорожной канаве. Ну, не можем мы быть вместе! Просто по определению не можем!
Что я могу ему предложить? Комнату в общаге и мизерную зарплату? Квартиру в Тмутараканьске с клопами, престарелыми пьющими родителями и тремя младшими сестрёнками-бетами? Нахер я ему сдался? Какая семья, дети, что за смешные фантазии? Даже не уверен, что получится удовлетворить его во время течки. Узел-то свой я вообще ещё не проверял, вдруг он совсем не замкнёт? Говорят, что такое случается. От нервов или из-за болезней. Сходить что ли, провериться? Вот попал, блядь! Да и в обычные дни настолько изысканный шикарный омега, так изумительно пахнущий, наверняка должен быть особо требователен к партнёру. У меня, э-э-э, даже трусов приличных нет, ну, каких-то гламурных. Купить? Самомнение и гонор альфы — это прекрасно, это заложено инстинктами и подтверждает статус продолжателя рода, но объективно кто знает, что нужно такому лакомому омежке в смысле интима? Стопудово, что он тащится от высоченных накачанных верзил с каменными ручищами, тридцатипятисантиметровыми отбойными молотками и белозубыми улыбками. У меня внешность, конечно, не отстойная (волосы светло русые, глаза серые, а в солнечную погоду почти голубые, лицо не рябое, нос прямой, уши торчат не очень), но походить в тренажёрный зал не помешало бы: от природы я — среднестатистический альфа нормальной мускулистости, не особо выдающийся. И зубы не совсем ровные. А одного зуба вообще нет — ещё перед армией поцеловался с чужим кулаком. Сходить к протезисту и выровнять оскал? А деньги где взять? Мужское достоинство, вроде, не хилое — двадцать пять примерно, может и ещё вырастет, но не предел для альфы-производителя. Яйца, правда, крупные и блестящие, головка члена большая, рельефная, да и толщина ствола под пятьнашку. И дети в нашем роду получаются не уродцы. Удлинить агрегат? А ещё попить какой-нибудь дряни для роста волос? Или сначала узнать, какие альфы Джою больше нравятся? Так подкатить, хлопнуть его посильнее по попке и спросить: «Дружок, твоей дырочке больше нравится волосатый или голый?» А ещё можно сделать интимную стрижку или вшить магнитные шары под кожу пениса. Натуральный жемчуг тоже, вроде бы, способствует, пищат от него омежки. Охуеть! Размечтался, отсоси горбатому медведю! Уф-ф-ф!.. И куда там тридцатка поместится в такой аккуратной попке? Говорят, что омегам, чем длиннее — тем лучше, но видел я в армии гигантские пенисы альф-качков. Такой елдак дырочку Джоя если и не порвёт сразу, то разъебёт в кровь. Разве так можно?.. Тьфу. Чтоб вас всех и меня вместе с вами!.. Это во мне просто матереет самец-альфа и давит взбесившимися андрогенами туда, куда не надо.
Я, стараясь прогнать жаркие фантазии с участием моего омежки и идиотские сомнения в собственной сексуальной дееспособности и репродуктивной состоятельности, то мысленно называл его неприступным прекрасным принцем — то последней продажной сучкой, то сам себя чуть ли не бил по губам и твердил, что Джой талантливый парень, настоящее сокровище и наверняка интересная личность, а в будущем прекрасный отец — то бросал злобным шёпотом в дверь гримёрки «шлюшка, дырка растянутая, похотливый дешёвый щенок». И не такой уж дешёвый, надо полагать. Небось за ночь с такой “дешёвкой” мне вообще на этой вахте придётся помереть с голодухи! А, может, взять кредит и купить омежку? Так равнодушно вывалить перед ним на стол несколько новеньких банковских корешков и посмотреть, каким светом загорятся его чудесные невинные омежьи глазки? Предложить столько, чтобы точно не отказался, чтобы сам подставил задницу без всякой течки и хвост отвёл, чтобы упрашивал вставить, глотал до самых гланд, а потом сам насаживался своей горячей дыркой и благодарил за доставленное удовольствие. Кредит не дадут? Ограбить кого-нибудь, хоть наших клубных инкассаторов!.. Блядь! Что же за ужас такой! Вот грёбаная жизнь! Я же так, и правда, дел натворю…
В общем, довёл меня мой омежка до ручки. Предыдущие мои выходки воспринимались начальством, как шалости молодого плохо контролирующего себя альфы и даже вызывали некоторое сочувствие и кастовую солидарность. Когда же я устроил форменный мордобой перед служебным входом, это чуть не закончилось вызовом полиции и увольнением.
Была метель, из-за сильного ветра мокрый снег не успевал падать в грязные лужи, а кружил над тротуаром, лип к ветровым стёклам машин, нёсся бешеной пеленой, всё время меняя направление. Я почему-то волновался из-за непогоды и высматривал через стеклянные двери Джоя, который должен был с минуты на минуту прийти на работу. Заметив на границе видимости его сжавшуюся фигурку, я улыбнулся, сердце привычно пустилось вскачь. Захотелось выбежать ему навстречу, укутать омежку в свою куртку, обнять, закрыть от противной пурги, быстрее отвести в тепло, усадить себе на колени, растереть озябшие узкие ладошки, согреть каждый пальчик своим дыханием, осторожно вытереть мягкой салфеткой капли растаявшего снега с его ресниц, а лучше поцелуем…
Я не заметил, что напротив Джоя остановилась машина. Увидел только, что крупный мужчина преградил ему путь почти перед самой дверью. Случилась какая-то возня, Джой дёрнулся, упал в лужу. Мужик грубо потащил его за руку. Я не помню, как выскочил из клуба, не помню, как двинул обидчику моего омежки в наглую рожу. Да и была ли эта рожа наглой, тоже не помню. Помню яростный прилив крови во все без исключения конечности, помню вышибленное стекло, помню, что сижу верхом на здоровом мужике и без тормозов вбиваю свой кулак в его лицо. Вернее в то, что когда-то было лицом… А ещё помню широко распахнутые то ли от ужаса, то ли от восхищения глаза моего омежки и его голос, доносящийся издалека:
— Что ты делаешь! Ты его убьёшь! Перестань!
Откуда у нежного субтильного омеги взялись силы сдёрнуть меня с поверженного соперника и почти волоком оттащить к двери? Не даром я обратил внимание на крепость его плеч. Очухался я в предбаннике, долго под ор и гвалт набежавших охранников не мог сообразить, что к чему. Бэджер брезгливо склонился надо мной, побил по щекам, принюхался и выдохнул в сторону:
