========== Курьер ==========
=1=
Для парня без денег, престижного образования и связей найти в чужом городе приличную работу — задача невыполнимая. Хоть как-то устроиться и не сдохнуть от голода. Приехав сразу после армии из своего захолустного городка в столицу, я понимал, что иду на риск и безрассудство, но просто не видел другого выхода. Так всё надоело! Тошно стало. Болото — оно и есть болото. Тоска, бедность, отсутствие перспектив, массовое беспробудное пьянство, ранняя старость. В армии, считая дни до дембеля, я представлял, что именно у меня всё будет не так, как у родителей, знакомых, старших приятелей и тысяч серых озлобленных жителей моего городка. Я-то смогу — смогу взять от жизни по максимуму, что-то замутить, удача подхватит меня и понесёт на своих крыльях, засыплет баблом. В реале оказалось, что после армии меня уже ждала скучная монотонная работа на местном заводе или у двоюродного дядьки на птицеферме. И ровным счётом никого не волновало, что я — молодой альфа с хоть и заурядной, но вполне приятной внешностью, амбициями, крепкими мышцами и повышенным тестостероном. Дни напролёт таскать ящики, водить грузоподъёмник, разгребать птичий помёт или рубить живым цыплятам бошки на конвейере? Друзья мои — кто уехал, кто с дуру загремел в тюрьму, а кого и вовсе похоронили. Девчонка, обещавшая ждать и присылавшая солдату трогательные письма с засушенными цветочками, не пустила меня дальше порога и, тяжело вздохнув, повинилась, что через месяц выходит замуж за главврача нашей больницы. Я представил свою тоненькую, старательную Кэсси с вялым мясистым пенисом во рту и старыми сморщенными, заросшими грубой щетиной яйцами на подбородке — смачно харкнул ей под ноги и… на следующий день уже трясся в душном прокуренном вагоне навстречу новой жизни.
Промаявшись пару недель по вокзалам и бесплатным ночлежкам, я смог-таки найти вполне приличную работу. Не предел мечтаний, но с чего-то надо начинать. Зарплаты как раз должно хватить на простенькую комнатку в общежитии, нормальное питание и не совсем отстойные шмотки. А там, как мне пообещали работодатели, всё будет зависеть от меня…
Охранник в ночном рейв-клубе Кондор — зашибись! Я чуть не прыгал от восторга, пока не вник в суть своей работы. На главный вход или в зал меня не пускали, приходилось с вечера до утра сторожить служебку и проходы с улицы к гримёркам и помещениям персонала. Клуб оказался полулегальным, с сомнительной репутацией сексуальной направленности. Не один серьёзный, уважающий себя альфа здесь долго не задерживался — кто же выдержит этот санкционированный, едва прикрытый разврат. Либо крыша поедет, либо нарвёшься на крупные неприятности. Меня, кажется, серьёзным не считали… Я решил держаться, пока смогу.
Молоденького омегу я приметил на своём самом первом дежурстве. Паренёк как-то бочком прошмыгнул в двери, я мельком взглянул в его лицо и ахнул. Ангел! Ребёнок! Ну, не буквально, конечно, но явно несовершеннолетний. Огромные чёрные глаза, тёмная чёлка из под капюшона, приятный загар, трогательный румянец — на классического омежку мальчик был мало похож. Разве что субтильной фигурой и особой пластикой, ну и специфической энергетикой, пробивавшей любого половозрелого альфу на таком близком расстоянии. Но много я, провинциал, понимаю в омегах? У нас в городке их по пальцам можно было пересчитать, одни беты. А от этого явно исходил сладковатый тёплый волнительный запах. Духи с феромонами? Чего только в столице не вытворяют!
— Ты что? — удивлённо отпрянул паренёк от моей руки. Что этому малолетке надо в ночном клубе? — Новенький, что ли? — усмехнулся он. — Я здесь работаю. Меня все знают, — и уверенно отодвинул меня в сторону. Я так и застыл с раскрытым для ответа ртом. Такой мальчик, такой красавчик, с такими глазами, такой…
Через некоторое время я узнал, что черноглазого ангела зовут Джой. Ему едва исполнилось восемнадцать, а танцует гоу-гоу в Кондоре он уже года полтора. Кажется, имеет классическое хореографическое образование, вроде, из приличной семьи. Что-то не похоже…
Когда Джой проскакивал мимо меня в клуб, в куртке и потрёпанных джинсах, в огромном вязаном шарфе и перчатках без пальцев, в лохматых наушниках, обычно торопливо, плечом толкая дверь, мне казалось, что в прохладный коридор врывается тёплый ветер, непривычный, нездешний, несущий из каких-то неведомых заморских далей незнакомые чудные ароматы. Тайны, дымки миражей, мерцания сокровищ… Он сбивал грязь с ботинок на коврике возле меня и поднимал лучистый оливковый, не по-детски серьёзный, взгляд. Стаскивал наушники, выключал плеер. Я успевал услышать обрывки классических композиций, строго кивал и отступал в сторону. О, да! Суровый охранник! Блин, да я просто немел и каменел перед ним!
Впервые заметив, что у него не чёрные глаза, а необычного тёмно-фиолетового цвета с примесью красно-коричневого и синими прожилками — я впал в ступор и долго стоял на своей вахте обелиском «пропавший альфа». Его не очень густые, но удивительно длинные ресницы снились мне по ночам, чёлку, выкрашенную яркими перьями, всегда разных цветов, хотелось сдуть со лба омежки своим дыханием, а ещё хотелось взять щётку и стряхнуть изморось с его клетчатой шерстяной куртки, размотать толстый шарф, в который он прятал половину лица, рассмотреть нежно-розовые тонкие, но чувственные губы… Мне казалось, что они, его губы, именно такие — чувственные, трепетные, непременно упрямые, но податливые и в нужный момент доверчиво-послушные… О, чёрт! Блядь! Я с трудом сглатывал огненный густой комок, мысленно удерживал его в груди, огромным усилием воли не давал ему бухнуть в пах. И чтобы не броситься вслед маленькому омеге, исчезавшему за дверью гримёрки, хватался за решётку радиатора. Горячий металл обжигал ладони — держать их так больше десятка секунд было нестерпимо, и я немного приходил в себя. Медленно выдыхал жар и сексуальный напряг, вытирал пот со лба, но долго не мог успокоить дрожь перенапряжённых плеч, начинал мерить шагами холодный предбанник. Три шага направо — противопожарный плакат, два налево — дверь, сквозняк, холодок пробирает взмокшую спину под пиджаком, а на языке вязнет вкус не попробованного поцелуя. Взрослею, матерею, вот пиздец!
Однажды зайдя в хозяйственный магазин за новой сковородкой и бытовой химией, я наткнулся взглядом на пластиковую щётку на длинной ручке — именно такую и представлял, когда в идиотских мечтах хотел стряхивать дождинки, снежинки и пылинки с куртки моего Джоя. Моего?!.. Тщательно прикрывая стояк полиэтиленовым пакетом, я быстро купил дурацкую щётку и выскочил на улицу…
=2=
Спешил на свой выход к публике Джой в таких откровенных костюмах, вернее в почти полном их отсутствии, что у меня леденело в районе солнечного сплетения, кулаки сами собой сжимались до онемения, а левое веко начинало непроизвольно дёргаться. «Почему именно левое?» — такая чушь лезла в мою отключающуюся голову, когда оказавшиеся неожиданно широкими плечи и круглая вихляющая попка невысокого юного танцора скрывались за поворотом. В жизни Джой, кажется, так не вилял задницей. Или я его мало вижу, или он перед выступлением не только накладывает грим и надевает развратный костюм, но ещё и нацепляет не менее развратный стиль поведения. Смотрится пошло, отвратительно, но… хоть одним глазком увидеть бы его жаркие танцы!
Оставить вахту мне, разумеется, было проблематично, но однажды я, на свой страх и риск закрыв служебный вход, прошёл в зал и украдкой взглянул, что же там творится. В густом сладковатом дымке, под атакой светового и музыкального экстрима, посетителей клуба было трудно разглядеть. Однородная тупо дёргающаяся масса, изредка взбрыкивающая чем-то особо возбуждённым. По периметру — сосредоточенные охранники, пресекающие любые из ряда вон выходящие беспорядки (заведению не нужно внимание полиции), между столиков, сгрудившихся на балконе, подчёркнуто лениво дефилируют полуголые официантки, шеренга барменов за длинной извилистой стойкой старательно трясёт шейкерами. Танцоры видны отлично! Они темпераментно и преувеличенно усердно двигаются под оглушительный, сметающий остатки разума, ритм и буквально притягивают взгляды всех, пока ещё более-менее адекватных посетителей.
