Ан нет!
Звонок издалека:
— Здоров?!
— В порядке.
— Ну, пока!
Чудаковат мой друг. Так что ж!
Зато он явственно похож
на долгожданный ветер в зной,
на благодатный дождь грибной,
на исцеляющий покой,
на огонек в ночи глухой.
1974
БЛАГОДАТЬ
За окном таинственно, и лилово,
и сказочно, право слово.
Купол небесный высок-высок,
день прибавился на часок.
Давно равноденствие миновало.
Солнышко лезет из-за увала,
у мироздания на виду
варежки
сбрасывает
на ходу.
Тепло приближается еле-еле,
но,
слышишь,
синицы смелей запели.
Гордый репейник склонился ниц
перед вокалом певиц-синиц.
У них ведь, людям на загляденье,
свои синичьи нововведенья,
свой Зал Чайковского под кустом
на равных правах с клестом.
…Выходит,
товарищ,
под грузом тягот
еще мы с тобой постарели на год,
еще «отзвонили один сезон»,
и все же печалиться не резон.
Встанем-ка лучше под елью рядом
и под приветливым лучепадом
скажем, как в прошлом году: — Опять
мир пробуждается! Благодать!
Спасибо, жизнь, за лиловые дали,
за оттепель в самом ее начале,
за воскресение новизны,
за новый приход весны.
1974
РОДНЯ
Сибирь таит несметный клад огня.
Найти его,
добыть,
схватить руками!
Да, в этом смысле — близкая родня
бакинцы с дальними сибиряками.
И тут, на зное,
и на стуже, там,
в бурунном море
и в глухом болотце,
нефть «ходит за бурами по пятам»,
да только в трубы сразу не дается.
Вот так-то и в поэзии моей —
лежат пласты под самыми ногами.
А ты нагнись, попробуй-ка сумей
схватить слова да сделать их стихами!
Таинственной безвестности полна
подверженная поиску впервые
словесная глухая целина,
таящая запасы золотые.
…Встаю чуть свет. Окно еще в сурьме.
Беру перо.
И жадно и жестоко
иду в разведку по словесной тьме,
не ведая ни отдыха, ни срока.
По маю прохожу,
по декабрю,
шагаю как добытчик и задира,—
то методом Некрасова бурю,
то способом лукавого Сабира.
И ничего —
находятся слова.
Спасает корень близкого родства.
1974
ЭХО
Расцвел подснежник. Чайка пролетела.
Взвилось ракеты истовое тело.
Родился стих. Вступила домна в строй.
Конечно, жизнь прекрасна без предела,
но как она безжалостна порой!
Уходят люди… Жил — и вдруг не стало!
Уходят неожиданно, стремглав,
рукой не дотянувшись до штурвала,
заветную строку не дописав.
Им жить да жить бы, привечая зори,
да совершать завидные дела,
а их хватают медленные хвори,
и валят с ног, и с корнем жгут дотла.
Спасибо, что хоть отзвук остается,
что, жадному забвенью вопреки,
из эха мастеров, как из колодца,
живую воду пьют ученики.
Недаром же сказал так откровенно
большой поэт, умевший вдаль смотреть:
«Будь же ты вовек благословенно,
что пришло процвесть и умереть!»
Всплывает солнце, схожее с ковригой,
встает на поле стебель-первоцвет,
заснул в обнимку с неразлучной книгой
упрямый начинающий поэт.
Очнулся ясень. Иволга пропела.
Раскатистая пенная волна
на плоский берег вымахнула смело,
студеным ветерком окрылена.
Земной поклон лесам, полям и водам.
Друзьям ушедшим мой поклон земной.
…Один стал улицей, другой стал
теплоходом,
а третий — звездочкою под сосной.
1974
МИХАЙЛОВ БОРИС НИКОЛАЕВИЧ
Родился в 1911 году в Перми в семье рабочего.
С 1927 года работал в сберкассе.
С 1934 года — сотрудник областной газеты «Звезда» (Пермь).
С 1940 по 1950 год был ответственным секретарем Пермской областной писательской организации. Первые стихи опубликовал в 1931 году.
Первая книга стихов «Июнь» вышла в Перми в 1940 году.
Автор многих книг стихов, в том числе «Заря над лесом» (1947), «Камские зори» (1952), «У синих гор» (1960), «Родник» (1968), «Дни» (1970), сборников стихов для детей «Весеннее утро» (1949), «Приволье» (1954), «Над нами радуга» (1962) и других.
Член КПСС с 1940 года.
В ЧАЩЕ ПРОРУБАЯ НОВЫЙ ПУТЬ
Недра приуральские богаты.
Вот она, задумчивая даль!
Горы невысокие покаты.
Реки — как расплавленная сталь.
Солнца много. Непогодь раздуло.
Только сыро в травах у ракит.
Что это зеленое сверкнуло —
Листья или камень малахит?
В недрах неизведанных сокрыта,
Точит медь подземная вода.
Медная руда от малахита
Где-нибудь поблизости всегда.
В горы поднимаемся сквозь топи,
Шахты прорубаем глубоко,
Долго разрабатываем копи —
В недра забираться нелегко.
Сразу, на поверхности гористой,
Камня дорогого не найти.
Камень чем дороже и лучистей,
Тем к нему труднее и пути.
1963
«…В ней все цвета: лиловый, красный…»
…В ней все цвета: лиловый, красный,
Зеленый, желтый, голубой.
Переливая ленты красок,
Вставала радуга дугой.
То ливень был, то солнце было.
И дождь, и солнце — хорошо!
Блестели пихты так свежо.
Речушка быстрая бурлила.
И дождь, и солнце мы любили,
Нас не пугал июльский гром.
И так с тобою мы дружили,
Как дружит радуга с дождем.
1940
ПОЛУСТАНОК
Глухой уральский полустанок.
Платформы, зло отгрохотав.
Затихли, звякнули устало,
И встал на выгрузку состав.
Железный лом, дождем обмытый:
Брони погнутые листы.
Где, желтой ржавчиной покрыты
Линяют черные кресты.
Напрасно вражеские танки
Ломились бешено в бои —
На их помятые останки
Садятся шумно воробьи.
Рвались добраться до Урала,
И вот он — край лесов и руд,
Где груды мятого металла
Для переплавки приберут.
1944
О ЛЮБВИ
Тихо. Не зашепчут, не зови,
Спрятанные сумерками ивы.
Стали мы черствы и молчаливы:
Некогда подумать о любви.
Все ж она живет, не умерла,
Травкою под камнем изнывая.
Отпали его — и, оживая,
Вновь пойдет расти, какой была.
В душный зной она — глоток воды,
Искорка одна в золе прибитой,
В шуме дня — мотив полузабытый,
Слабый блеск невымытой руды.
Нет! Не затеряется в тоске!
Тут она. Сиять не перестанет.
Все светлей она от испытаний.
Золото не портится в песке.
1944
«На тонком стволе две пометки-насечки…»
На тонком стволе две пометки-насечки.
Дорогу за ними пойму — не пойму?
Сосновый ли бор подбирается к речкам,
А может быть, речки подходят к нему?..
Вода заструится сначала в ложбинах,
Под мелким кустарником, мимо камней,
В ольховой тени, под напев соловьиный,
Который у леса слышней и слышней.
Вблизи, недалеко заветная встреча.
Забывшись, в лесную смотрю полутьму.
Сосновый ли бор подбирается к речкам,
А может быть, речки подходят к нему?
1956
ПЛОТЫ ПЛЫВУТ
Водой заплесканы холодной,
Плывут тяжелые плоты.
Не трутся бревна, сбиты плотно
По звеньям в ровные ряды.
