Появляется  В я т к и н.

Ох, тезка, не то!

В я т к и н. Почему «тезка», с какого боку?

С е л и в а н о в. Я кривой, ты хромой, а вместе — два мужа, полтора мужика. А это… (взял десятирублевку) почему валяется? Пойдешь в магазин. Все это мне очень знакомо. Только не по этой жене, а по той.

В я т к и н. Ты бы шторки выдал — общежитие все же. Живем как на витрине.

С е л и в а н о в. Штор нету. Тут парами нельзя. Приводить тоже не положено. Вот и крутись! (Смеется.)

В я т к и н. Ну, выдай жалюзи. Они тут висели, петли для них остались.

С е л и в а н о в. Жалюзи пожарник снял — не полагается. И вот эти приборы (указал на электроплитку) — строжайше. Я из района комиссию жду — что я скажу про вас? Что отвечу?

В я т к и н. Лидия что-нибудь ответит.

С е л и в а н о в. Нет, это даже смешно. При чем тут Лидия? Нет, это ты к чему, Ан-натолий? Я к тебе обращаюсь, между прочим, вполне серьезно.

В я т к и н (поднимает глаза от книги). Не разменяешь?

С е л и в а н о в (смотрит на деньги). Тебе как ее разбить-то?

В я т к и н. Ну как? Как обычно: тебе — трояк, в долг, мне — семь сдачи.

С е л и в а н о в. Надо подумать. (Берет из рук Вяткина книгу.) А это зачем? «Защита овощных от болезней и вредителей». Родственники — все настоящие вредители. (Отдает книгу.) Когда будем урожай продавать, хе-хе? Эх, мне бы твои года! (Находит под газеткой помидор.) О, помидор. Розовый!

В я т к и н (вскочил). Он отравлен.

С е л и в а н о в. Не врешь? Жалеешь?

В я т к и н. Серой коллоидной полил. И, знаешь, Гурий, враз мучнистая роса пропала, как не было.

С е л и в а н о в. Да что ты?

В я т к и н. Следов нет. Я поражен. (Осторожно забирает помидор.) А этот — на семена.

С е л и в а н о в. Вот так и люди. С той женой я весь, весь оплесневел! Уж думал, Толик, и не подымусь. Худо-ой, худой стал! И что интересно — есть не хотел. Ну вот что хошь поставь на стол — не буду, не хочу. Ужас, аппетит пропал. Могу, а не хочу! Хочу, а не могу. Бывает такое явление. А они, Толик, она с тещей, и рады — расходов меньше. Ну, это люди? Жена называется.

В я т к и н (прерывает). Вчера провел обрезку — не жалеть! Вот в чем секрет. Любить, но не жалеть! Чувствуешь?

С е л и в а н о в. Нет, ну скажи, ну зачем брать мужика, если ты за ним не смотришь? Ведь это только губить живое. Всю молодость у меня украли! Правда, к сорока годам я свое взял, успел — во главе такого хозяйства, все на мне, лучше уж и не знаю где себя видеть. (Начинает закусывать консервированной рыбой.) Каждые два часа уже могу есть.

В я т к и н. Паразитов столько на каждое живое растение, ты представить себе не можешь!

С е л и в а н о в. Да-а, потянули они из меня, попили кровушки. Это я теперь вон какой! Ты вот посадил, ты смотришь, глаз не спускаешь. Это подход! Не-ет, кабы не Лидия, совсем бы я пожух.

В я т к и н. Подход — это главное. Те, что останутся совсем-совсем зеленые, дозреют в помещении. Расти они не будут, а зреть-то будут!

С е л и в а н о в (подчищая консервы). Они меня так и погоняли: «гнилой» да «кривой» — прямо в глаза. А я вон какой! В любящих-то руках.

В я т к и н. Да, руки нужны чуткие. Чуть что не так, сгрубил — все, не приживется. Не приживется! Вот тебе и растение.

С е л и в а н о в. А живота вообще не было. Яма! Вот тут — яма. Знаешь, Ан-натолий, ты в магазин не ходи, у тебя нога. А я как раз туда направляюсь. Тебе чего взять?

В я т к и н. Да я сам доковыляю. Ты разменяй, у Лидии, а я сам.

С е л и в а н о в. Да ты не стесняйся, голубь! Мне ж не так тяжело. Хлеба надо? Масла надо? Бутылку надо? Ну и все, сделаю, как себе.

В я т к и н. Валентина вроде чего-то говорила… Да, бутылку. Обязательно.

С е л и в а н о в. Ну, все, все, состыковались. (Берет деньги.) А ты сиди. Читай, ищи, фантазируй. Молодец, не зря бюллетенишь. И жалюзя я тебе устрою. Если пожарник, мы их сразу долой, а ему — бутылку в зубы. Пошли, дам. Сейчас и выдам. Ты все одно сидишь без дела. Ты себе не представляешь, какой же я был худо-ой, худой!

Уходят.

На берегу. О б и ж е н н ы й  и  Л а р и с а.

Просигналивают буксиры на реке. Шум работающей машины, потом тишина и появляется В а л я — в спецовке, в каске.

В а л я. Кончай итальянскую забастовку. Вставай, вставай, Петро, не ерунди.

О б и ж е н н ы й. Я устал.

Л а р и с а. Что ж, он тебе подчиняться должен? Мужчина все же.

О б и ж е н н ы й. Заткнись, тунеядка. «Все же».

В а л я. Получается, ты напился, тебя сняли, а я виноватая.

О б и ж е н н ы й. «Напился». А для кого я пил?! (Снова барахтается, прежде чем вылезти из покрышки.) Для себя я пил, ну? Я для техники пил! А ты теперь с моими запчастями мои деньги будешь огребать! Ну и кто ты? (Снова проваливается задом в покрышку.)

В а л я. Голосовал на собрании за трезвый коллектив, брал обязательства — ну вот и будь человеком.

О б и ж е н н ы й (Ларисе). А чего от нее ждать? Она вон ребенка бросила, на мужика променяла!

Пауза.

А-а, я понял! Я понял, кто под масть Толику. Да Танька-официантка!

Л а р и с а. Красивая пара.

О б и ж е н н ы й. Вот у кого фигурка! Ну, ничего, он ошибочку-то свою поправит!

В а л я. Дать бы тебе по башке. Иди к начальству, заявляй свои права. А я план срывать не намерена. Пусть другого кого пришлют. А то я пойду к директору.

О б и ж е н н ы й. Да жалуйся! Хоть в ООН. Она там будет посиживать на технике, а я, как баба, с бревнами надрывайся. Я с моим разрядом в помощниках у тебя не буду, не надейся! В пикет меня не загонишь; пускай там твой Толик ноги ломает.

В а л я (Ларисе). Вот и роди от такого — не обрадуешься. Где он, твой разряд? На бумаге! А на деле — пьянь.

О б и ж е н н ы й. Ты сначала напои, а потом оскорбляй. Чего уставилась?

В а л я. А ну, Лариск, поди сюда. У меня к тебе есть предложение. Да не бойся, ничего я тебе не сделаю.

О б и ж е н н ы й. «Не сделаю». А ты сделай! Сделай, сделай!

В а л я (Ларисе). Знаешь что? Давай иди на мое место. Согласна?

Л а р и с а. Как это?

В а л я. А вот так. Я — на его, а ты — на мое.

Л а р и с а. А как же он?.. Ой, да что ты. Я ничего не умею.

В а л я. Научишься!

Л а р и с а. Ну как же?..

В а л я (в бешенстве). А вот так же, и все! Пользуйся случаем, поняла? И пошла! (Бросает ей свои рукавицы.) Бери и пошла!

О б и ж е н н ы й (зашевелился в своем гнезде). Э, э! А ну, брось. Кидай, кидай.

В а л я. А ты молчи. (Ларисе.) А зимой вместе в ремонтную уйдем, до весны.

Л а р и с а. Ой, да ну вас, обоих. (Отходит.)

В а л я. Лариска!

О б и ж е н н ы й. Лариска…

Л а р и с а (вдруг кричит). Ты мне кто? Никто! И я тебе — никто! Что ты мне можешь дать? Ребенка-дебила?

О б и ж е н н ы й (начинает вставать). Ну, собака. Убью.

Л а р и с а. Чего ты угрожаешь? Правильно она говорит — пьянь и дурак! Лариска — тунеядка, а то еще чего похуже. А может, у меня случая не было! (Поднимает рукавицы.) Может, как раз мой случай! И пойду, и спасибо ей!

В а л я. Иди, иди на машину, не выступай. Ничего он не сделает, законы-то небось знает получше нашего! (Обиженному.) Ты свое пропил.

В а л я  и  Л а р и с а  уходят.

О б и ж е н н ы й (вслед). Ну, ты еще узнаешь, кто баба, кто мужик.

Дебаркадер. В я т к и н, Ф е д о т ы ч.