========== Глава 14 ==========
Остаток дня после медосмотра, короткой прогулки и разговора с учителем Селек пытался, очень пытался медитировать. Ну не выходило, и вчера не вышло, он не мог выбросить из головы ни предстоящий ментальный контакт, ни вчерашний… не поцелуй, а негромкий голос капитана у его губ.
И через три часа двенадцать минут с начала его попыток голос Спока в сознании пригласил его в капитанские апартаменты.
– Нет, Спок, мы так не договаривались, – возмущённый голос капитана Селек услышал, ещё проходя через гостиную их номера. В самой комнате уже увидел, как тот сидит на кровати, обнажённый, бёдра замотаны полотенцем, а руки скрещены на груди.
Вошедшему Селеку он кивнул, продолжая свою тираду.
– Нет, эта травяная дрянь, которую ты зовёшь чаем… не-не-не, ноги её в моём рту не будет.
– Ты вчера пил, – голос Спока твёрд и упрям. – Это необходимо для успокоения твоего сознания.
– Да я спокоен!
Капитан падает на спину, раскинув руки. Смотрит в потолок. Вздыхает.
– Ладно, давай свой чай. Но имей в виду, я был против.
– Обязательно.
Спок отходит к репликатору.
Селек тянет носом запах. Помимо того, что пахнет капитаном (и цветами Спока), со стороны репликатора быстро начинает тянуть резким травяным запахом.
– Этот травяной сбор оказывает скорее стимулирующее воздействие, но не на организм, а на мозг в плане активности интуиции или телепатии, – вырывается само собой.
– Такие все умные.
Приняв из рук Спока чашку с чаем, капитан усаживается, кладёт лодыжку одной ноги на колено второй.
– Ну как, Боунс тебя сегодня разбирал по кусочкам? – интересуется у Селека.
– Можно сказать и так.
Коммандер сел на краешек кровати. Было сильно не по себе. С одной стороны, хотелось скинуть ботинки и забраться ближе к капитану на кровать – тем более что устанавливаемый статус отношений это позволял; с другой – субординация, внушаемая ещё с академии, придавливала к месту. – Доктор сказал, что я не вызову у вас… у тебя аллергии, и запретил кормить фруктами.
– Он уточнил, какими фруктами?
Капитан… Джим отпивает из чашки и морщится.
– Терпеть не могу эти травяные чаи, – жалуется Селеку.
– Экзотическими. Я смутно представляю, что включено в это понятие, но на всякий случай буду сообщать о намерении употребить любой, кроме привычных на корабле.
Селек оборачивается к нему, ловит внимательный взгляд и осторожно протягивает руку. Касается пальцев Кирка, свободных от чашки – и всё это под наблюдением Спока-растения. Может быть, без него было бы легче.
Джим к прикосновению пальцев относится спокойно, и Селек, смелея, слегка проводит по указательному и среднему своими, накрывает его руку ладонью. Дыхание и пульс тут же начинают выходить из-под контроля, а ещё он не может отвести взгляд. Наверное, это сродни гипнозу или команде на подчинение. Или он слишком давно мечтал о подобном.
– Этот чай поможет не получить ментальную перегрузку при контакте, – свой голос почему-то становится тише. Пальцы слегка сжимаются на капитанской руке. – Лучше выпить.
– Вулканские поцелуи, м? – Джим слегка улыбается, смотря в его глаза. – А чай вкуснее не стал.
Хотя сам тут же отпивает, и достаточно большой глоток. Руку же, свободную от чашки, укладывает ладонью вверх и указывает на неё взглядом.
– Ты можешь продолжать.
Селек скидывает ботинки, забирается на кровать с ногами и берёт его руку в обе своих. Он расцеловал бы его пальцами всего, но пока не решается и проглаживает вместо этого каждую костяшку, слегка нажимает между пястных костей, легонько мнёт сильные, чуть шершавые пальцы.
Слева шуршание – Спок тоже забрался на кровать и коснулся его головы двумя пальцами у виска.
– Постарайся не сопротивляться, – говорит прохладно. – В остальном можешь не обращать на меня внимания. Я вложу в твоё сознание алгоритм мелдинга.
У Джима ощущение, что он (как это часто бывало на дипломатических миссиях) принимает участие в каком-то ритуале. Ему разминают руки, поят дрянью со вкусом размоченной травы, и о сути происходящего он знает только теоретически.
Ну не вызывают в нём никаких эмоций прикосновения пальцев к пальцам. Очаровательная нерешительность Селека вызывает, близость Спока вызывает, прикосновения – нет. Да и не тактил он.
Хотя брёвнышком сидеть тоже смысла нет.
Джим мягко перехватывает руку Селека и проводит указательным и средним по его ладони.
Глаза вулканца недоверчиво расширяются. А Джим продолжает – уже с лёгким нажимом ведёт ими по кругу на ладони, потом выше, к запястью.
Тёплые руки останавливают движение капитанских пальцев, медлят, а потом – Селек прижимает ладонь Джима к своей щеке. И, судя по взгляду, это стоило ему огромных волевых усилий.
Джим улыбается. Гладит его по скуле большим пальцем, чуть задевая уголок расслабленных губ. Второй рукой тянет его к себе на колени.
Всё – медленно. Всё – осторожно, потому что глаза у бедолаги большие и охреневающие, сам он напряжён, и вообще возникает ощущение, что одно неверное движение, и Селек сбежит.
Нет, всё-таки перебирается. Оседает сверху тёплой тяжестью, коленями сжимает джимовы бёдра, обвивает руками шею, вжимается. Теперь видно, вернее, слышно, как он взволнован. У него быстрое неровное дыхание. Кирк проводит ладонями по его спине, снизу вверх, и тогда тёмные глаза напротив закрываются…
Селек целует его. Не по-вулкански жадно, горячо, порывисто, он сжимает пальцами плечи капитана, приникает к нему всем телом. И вот это уже совсем не похоже на совращение малолетнего – малолетние (наверное) так не реагируют, да и такого мощного стояка (наверное) у них не бывает.
С шумным вдохом Джим сжимает в руках тренированные ягодицы старпома, притирается к нему пахом, отвечает на требовательные движения его губ.
Да к чёрту.
Неудобно.
Когда, придерживая коммандера за спину и задницу, Джим валит его на кровать и подминает под себя, тот едва слышно стонет.
Молодой. Влюблённый. Порывистый. То ли от этого, то ли Спок, как и обещал, уже начал «пляски с бубном», но капитана тоже начинает вести. У него стучит в ушах, путаются мысли, а ощущения грубой ткани форменки под пальцами недостаточно – не то, совсем не то.
Руками – под неё, сжать кожу на вздымающихся боках, ладонью прогладить пульсирующий участок над сердцем.
Всё ещё мало.
Джим спускается поцелуями по шее Селека – тот выгибается под ним, запрокидывает голову, открывая больше пространства, скользит пальцами по спине – под полотенце пока не забирается.
Джим прикусывает мочку его уха.
Отпускает.
– Сними с меня полотенце, – проговаривает тихо, с хрипотцой, согревая дыханием ушную раковину.
Коммандер шумно выдыхает, послушно проводя пальцами по его спине ниже. Ниже. Поддевает махровый край, тянет.
– Оно завязано спереди, – Джим не скрывает самодовольства в голосе. Селек даже вздрагивает, вжимается лбом в его шею. Будто даже теряет координацию, потому что узел на полотенце несложный – Кирк помнит – а развязывая, вулканец нетерпеливо дёргает, чуть ли не путается, тормозит.
Джим терпит, хотя самому уже хочется развязать да перейти к раздеванию старпома. Ему сейчас должно быть неудобно, и особенно неудобно – в штанах.
Полотенце соскальзывает с бёдер, тут же – откинуто куда-то в сторону, Селек с благоговейным вздохом кладёт ладони на капитанскую задницу. Самому капитану не до благоговения – он стягивает с вулканца форменку, нижнюю рубаху, дёргает молнию на ширинке, ругаясь сквозь зубы, избавляет его от штанов.
Потом они лихорадочно целуются, пока Джим растягивает его вымазанными в лубриканте пальцами.
Желание всё сильнее, как пошло по нарастающей, так до сих пор и не остановилось. Теперь ощущение, что весь мир сузился до горячего тела под ним, до губ коммандера, блестящих глаз, до тонких пальцев. Каждая секунда промедления перед слиянием растягивается невыносимо.
