Коммандер расслабился, перестав сидеть навытяжку, из-под полуоткрытых век уставился в пол каюты. Некстати вспомнилось, что капитан его выше, хотя эта информация не имела никакого смысла.
Сегодня Селек добился своего. Кирк его заметил и говорил впервые с ним, а не с безликим коммандером. Но на этом победы закончились. После разговора он ушёл – точно к Споку, ожидавшему за дверью. А когда они вернут это растение на планету – что будет? Но капитан хотя бы не увидит второй раз смерть Спока, и разве не ради этого затевался весь план с посещением Осириса-3 и нарушением директив?
Ещё – чтобы спасти умирающий вид, истребляемый пиратами.
Ещё – потому что устал быть «тенью Спока».
Ещё – потому что залез бы в любую дыру и бросился на любого врага – лишь бы этого не понадобилось делать Кирку.
Множество причин. Вполне логичных причин.
Нет, сегодня с медитацией ничего не выйдет.
Селек кое-как доплёлся до кровати и рухнул поверх идеально застеленного покрывала. Спать после продолжительного лишения себя медитации значило предоставить разум ярким, реалистичным и выматывающим снам, но он слишком устал, чтобы сопротивляться.
========== Глава 12 ==========
На последующие дни единственной работой, которую Джим выполнял, исключая ежедневные отчёты (все как под копирку, ничего не происходит, только научники от счастья пляшут, изучая Спока), стало согласование миссии по освоению планеты живых растений.
Мнения командования умудрились разделиться – более чем у трети свербела в заднице пресвятая Первая директива.
– Вы должны понимать, – талдычил по видеосвязи адмирал Сайбон, он в совете слыл самым дипломатичным, – цивилизация живых растений вряд ли хоть сколько-нибудь близка к освоению космического пространства. И поэтому следует соблюдать крайнюю осторожность…
– Вы осознаёте, что эта цивилизация уже претерпела контакт с орионцами? Семена похищали, проклюнувшихся детей продавали в рабство, и вы мне говорите…
Кирк не сидел – он стоял позади своего стула в конференц-зале, держался за его спинку и изо всех своих сил старался быть дипломатичным. Прайм предупредил, что кандидатуру скандального капитана с трудом утвердили на установление первого контакта с растениями. В пользу Кирка здесь играло то, что он нашёл и вырастил Спока-растение, рекомендации посла и близость к нужному участку. И до сих пор в его кандидатуре сомневалась почти треть совета, а ещё треть была резко против.
Малейшее проявление несдержанности. Малейшее неповиновение – и ему припомнят и первые отчёты научников, где Спок проходил не как разумная форма жизни, и расхождение в хронологии по началу операции захвата орионского торговца, и напряжённые отношения с первой, мать её, директивой.
– Крайнюю осторожность, капитан, – повторил Сайбон, приподнимаясь. Хотел выглядеть внушительнее, наверное. – Эта планета находится в крайне неудобной части галактики. К пространству Федерации она тоже не принадлежит. И мы не знаем, какие ещё формы жизни…
Пришлось вежливо выслушивать аргументы противников контакта с растениями – тупые, притянутые за уши аргументы. Кирк вообще подозревал, что некоторые адмиралы из совета связаны с орионскими синдикатами – иначе с чего им так переживать?
Насчёт самого Сайбона тоже были сомнения.
– Но на моём корабле есть представитель этой формы жизни, – мягко заметил капитан, когда адмирал выговорился. – И он заявляет себя как их официальный представитель. Он просит нашей помощи и защиты.
– Он даже проклюнулся не на своей планете, капитан Кирк, – тот сочувственно (или притворно-сочувственно) покачал головой. – Откуда мы можем быть уверены в его словах?
– Я поручусь…
– Вы эмоционально заинтересованы в защите этого… существа, признайте! – Кажется, Сайбон начал терять терпение. – Это тоже играет не в вашу пользу, капитан Кирк. Вы должны быть предельно осторожны и не устанавливать контакт без нашего разрешения. Конец связи.
Экран погас, а Джим, душевно выматерившись, швырнул стулом в стену. Лёгкая конструкция из сплава алюминия с каким-то непонятным металлом, звякнув, отлетела в сторону. Уже третий разговор с Сайбоном на эту тему заканчивался одинаково, и сейчас ему явно дали понять, что четвёртого быть не должно.
Эмоциональная заинтересованность. Конечно. О его привязанности к умершему коммандеру знали все, а догадывались, какого рода эта привязанность, почти все.
Он провёл в конференц-зале ещё несколько минут: выравнивал дыхание, успокаивался, приходил в адекватное состояние. Перед выходом пригладил волосы, оправил форменную рубашку.
Глубоко вздохнул.
Скомандовал открыть двери ровным тоном.
Но от ждущего его за дверьми Спока его состояние, конечно, всё равно не укрылось. Да, не стоило и пытаться, телепатия слишком сильная, но…
Как же хотелось оградить его хотя бы от толики дерьма.
– Ты расстроен, – мягко заметил вулканец, привычно следуя за ним по правую руку. – Джим, тебе не стоит пытаться решить все вопросы сейчас. Я уверен, посол Спок поможет.
– Я хочу защитить тебя и твой народ, – Джим вытащил падд, активировал. Ему уже пришло несколько сообщений: два от медицинского, один от охранного. – Я хочу быть уверен в том, что смогу помочь вам.
– Ты сможешь нам помочь, Джим.
Голос Спока звучал уверенно. Хотел бы Джим быть настолько же уверен в его словах. Но мысли о разговоре с адмиралом не шли из головы: Кирк комбинировал факты, прикидывал, как обойти распоряжение не вступать в контакт без разрешения. По всему выходило, что можно (к примеру, транспортировать на поверхность Спока, он же не связан директивами), но вот хрен в командовании это ему спустят с рук.
До планеты оставался день пути.
Вернее, день и двадцать два часа пути.
Двадцать два часа и сорок минут.
Джим начинал понимать, почему вулканцы так цепляются за эти точности до секунды. Он почти начал ощущать время физически, и оно текло слишком медленно.
Спок ласково поглаживал лианой его запястье – он приучился делать это незаметно для окружающих. Они теперь постоянно были вместе, экипаж, кстати, привык, уже никто не пялился. Сулу пялился, но он не в счёт.
Селек умотал в научный отдел. Пока «Энтерпрайз» преодолевала расстояние до нужной планеты, старпом почти всё время проводил в лабораториях, а Джим старался его лишний раз на мостик не вызывать. Всё ещё не очень хорошо понимал, как вести себя с невзаимно влюблёнными в тебя полувулканцами.
Чехов вертелся и подскакивал на месте всё время, пока не занимался непосредственной работой навигатора. Постоянно тыкался в падд и цвёл улыбками.
Рабочий настрой команды неизменно снижался, когда им нужно было лететь, лететь и лететь, и так целыми днями. Джим не винил их за это и даже делал послабления в дисциплине. К тому же, сейчас ему и самому было бы неплохо дать себе послабление в дисциплине – борьба с бюрократической машиной ради жизни Спока и его народа отнимала слишком много душевных сил.
Будто прочувствовав (хотя почему будто?) мысли капитана, поглаживание лианы на запястье стало настойчивее. Спок такие послабления только приветствовал: они занимались сексом в лифте, в пустующих подсобках, в шаттлах при проверке состояния корабельного транспорта, в конференц-залах, в ванной, в душевой тренировочного зала, и каждую ночь Джим засыпал вымотанным очередным горячим сексом с вулканцем. А Спок был неутомим, брал его членом, плетьми, отдавался сам, перевитый зелёными стеблями, цветущий и похожий на нечеловечески прекрасное божество.
Лиана, оставив запястье, спустилась к пальцам Джима, принимаясь «целовать» их. И всё это прямо на мостике.
Джима просто вело на то, каким несдержанным по вулканским меркам сейчас был Спок. Если его сознание – сознание того, погибшего Спока, то и догматы поведения должны быть те же, а Спок…
Беззастенчиво совращал капитана на мостике, прямо при команде. Спок затаскивал его, кажется, во все безлюдные места корабля, чтобы ублажить, и именно Спок каждый раз останавливал турболифт, когда они ехали в нём в одиночестве.
