На плечо торговца опустилась здоровенная зелёная лапища. Кварл наклонился над ним, улыбаясь.

– Семь, Джонс? – спросил с едва сдерживаемой яростью.

– Однако, характер на редкость дрянной даже для вулканита, поэтому… – Сирано сглотнул, – пять. Даже четыре с половиной, и то в знак моего глубочайшего…

– Уговорил. Четыре.

Кварл убрал лапищу, отошёл к столу с компьютером, и торговец выдохнул с облегчением.

Через минуту сорок три секунды на вытащенный Джонсом падд пришло сообщение о переводе средств.

– Больше интересных предложений у тебя нет?

– Никак нет! – Джонс только что на месте не подпрыгнул. Селек скосил на него глаза.

Хотел было проклясть его вслух, но тут ощутил, как рука Джонса пролезает в карман хламиды.

– Тогда выметайся, – спокойно сказал Кварл.

Короткопалая рука выскользнула из кармана, и Джонс чуть ли не вприпрыжку кинулся к двери и исчез за ней с удивительной для человека его комплекции проворством.

Когда они остались одни, Селек отвернулся. Орионец приблизился к нему, грубо схватил за руку. Селек не успел опомниться, как оказался закинут в клетку в углу кабинета, как какой-то мусор.

– Подождёшь меня здесь, малышка. – Лязганье замка больно царапнуло слух. – Не советую пытаться сбежать.

Тело Спока было перевито тёмными зелёными стеблями, выступающими под кожей, как вены. Они вились по рукам, груди, расцветая в два розовых цветка на лопатках. А из позвоночника вырастали (и могли втягиваться обратно) восемь гибких, ловких плетей. И с их помощью вулканец мог творить с телом Джима всё, что было угодно его вулканской душе.

Он и творил – к концу дня Джим был затрахан, вылюблен, покрыт тёмными засосами, растянут и обессилен. Спок даже в ванную не отпустил его в одиночестве: они стояли под тёплыми струями, целовались, тёрлись друг о друга, а плети ласкали капитана изнутри.

– Я выжат, – бормотал Джим в плечо Спока, ближе к концу альфа-смены, когда они лежали на кровати в тесных объятиях. – Это что – вулканский темперамент такой? Или это твоему виду свойственно?

– Джим, вулканцы намного выносливее и эмоциональнее людей, – Спок мягко перебирал его влажные после душа волосы. – А моё желание совокупляться с тобой связано с биологическим циклом, свойственным моему виду.

– Время цветения, ага… – Хотелось зарыться под одеяло и задрыхнуть. Джим потянулся, чмокнул расслабленного Спока в подбородок. – Но завтра мне на работу, через полчаса посыплются отчёты, а сил нет даже думать об этом.

– Поскольку я обладаю памятью твоего бывшего коммандера, я могу помочь тебе с работой, Джим.

Похоже, вулканцу крайне не хотелось, чтобы капитан переутомлялся работой. Оставалось позавидовать его неиссякаемому либидо.

Чувствительные пальцы массировали виски Джима, под ухом мерно вздымалась горячая грудь. Потянувшись, Кирк было приготовился вздремнуть хотя бы те самые полчаса, но запищал интерком. Противно так. Сразу стало понятно, что хрен ему, а не спокойный вечер.

Спок – понятливый, ужас – тут же потянулся плетью ко кнопке включения.

– Джим, – раздался голос МакКоя. Недовольный и… будто неуверенный, что для врача вообще не было характерно, – давай, пропусти меня в свою обитель разврата. Разговор есть.

Второй тревожный пунктик, после неуверенного тона доктора – то, что увидев перевитого зелёными венами Спока и затраханного Джима, он не стал возмущаться. Не сказал ни слова про дендрофилию – а мог, плети в позвоночник Спок так и не втянул, ни про ксенофилию… ни про одну из филий, которые тут же мог напридумывать.

Да и выглядел он взъерошенным, будто за два дня джимового отдыха на корабле случилась эпидемия напополам с атакой клингонов.

– Короче, я щас сяду, – констатировал он, подпинывая к себе стул. Стул жалобно скрипнул ножками о пол – противный звук.

Доктор тяжело опустился на него, потёр переносицу. Говорить не торопился.

– Джим, – Спок целомудренно прикоснулся губами к пальцам капитана, – я в ванную. Мне требуется вода.

Завидев цветы на спине обнажённого, направляющегося к ванной Спока, медленно втягивающиеся в позвоночник плети, МакКой снова не сказал ничего.

Джим начал серьёзно беспокоиться.

– Выкладывай, – бросил, опустил ноги на пол. Нужно было одеться, пригладиться и войти в рабочий режим.

– Ты… вижу, что пришёл в себя. – Боунс поджал губы, тряхнул головой и неожиданно разразился отборной бранью.

Из брани следовало, что у Джима шило в жопе, и это, оказывается, заразно. Что ему везёт на всяких психов в окружении. Что МакКой скоро рехнётся от обилия ебанутых на всю зелёную голову вулканцев на этом корабле. Что Устав и правила нужны не только чтобы их на туалетной бумаге печатать и жопу вытирать.

Поток его ругани лился, ослабевал, и когда доктор замолк, Джим, уже одетый (трусы, халат), уселся на кровать напротив него, сложил руки на груди.

– Я понял, Боунс. А теперь по делу.

– Твой старпом, – огрызнулся тот. – Не знаю, в какой вулканской психушке Прайм его откопал, но он…

Джим слушал и охреневал. Он не мог не оценить изящество и особенную суицидальную привлекательность плана Селека – сам периодически грешил этим. Но вот тут налицо были пособничество преступнику-работорговцу, похищение конфискованного имущества, саботаж и диверсии. Даже не будь Селек старшим помощником капитана, статей – на пожизненное заключение тянет.

– У него остались с собой средства связи? – спросил Кирк, поднимаясь с кровати.

– Откуда я знаю? – Боунс постепенно возвращался в штатный режим корабельного брюзги. – У меня своих дел по горло. Я доктор, а не офицер связи.

– Кто за старпома?

Джим уже подтягивал к себе падд, готовясь раздавать указания.

– Сулу за капитана, Чехов за старпома и старшего научника.

Боунс поднялся на ноги, намереваясь покинуть каюту, но капитан покачал головой.

– Нет, стоять. Ты, – указал в его сторону пальцем, отстукивая для Сулу: «У нас остались данные по частоте корабля Джонса?», – Прайм в курсе?

– Да точно в курсе, – огрызается, – я тебе на падд письмо старпома пришлю, там многое объясняется.

– Что-то он слишком в курсе всего.

«Да, капитан. Отследить его траекторию по варп-следу?»

«Выполняй. Ухуре – вызывать его частоту. Не будет отвечать, пригрози навесить похищение члена экипажа».

Джим откладывает падд и смотрит на хмурого МакКоя тяжёлым взглядом.

– Я должен отдать вас с Селеком под трибунал.

– Естественно, что должен, – отзывается доктор.

– А теперь я даже на гауптвахту тебя отправить не могу, потому что старший офицер медицины мне сейчас позарез необходим. Ладно.

К шкафу, открыть, вытянуть капитанскую форму. Даже ругаться не тянет, внутри – холодная ярость на поступок Селека (понятно, что МакКой тут скорее жертва обстоятельств).

Можно было поступить кучей других способов. И один из лучших – с самого начала обсудить всё с Джимом, чтобы операция прошла организованно, без лишнего риска для старпома и с большей вероятностью успеха.

– Я иду на мостик, снимай меня с больничного. И свяжись с Праймом, пусть идёт туда же.

Следуя за взбешённым капитаном в конференц-зал, посол Спок вспоминал время, когда был обвинён в угоне корабля и нарушении половины пунктов устава. У него была благородная цель – доставить на Тэлос IV бывшего капитана Пайка и спасти его от прозябания в умирающем теле. Джим был так же взбешён. Он готов был вопреки личным причинам отдать своего первого помощника под трибунал, судить, наказать за то, что посмел увести его корабль и обмануть доверие…

Селек в этой временной линии тоже нарушил все мыслимые правила, но не факт, что его оправдают. На его стороне нет могущественных телепатов, готовых показать, как всё было на самом деле.

Зато другая цель так или иначе достигнута. Решительно идущий впереди Джим Кирк этой реальности, капитан «Энтерпрайз», впервые за последние полтора года казался… живым, а не роботом с заданными параметрами управления кораблём и экипажем. Это стоило многого, очень многого.